самодеятельностью я тоже не собираюсь. Хочется лорду избавиться от Веланда, что ж, у меня желания схожие, и потому я постараюсь сделать все возможное, чтобы неудержимая месть одного убила обоих.
– А уверен, что располагаешь достаточной Силой для этого? – сдержанно поинтересовался Цирон. – И что касается твердости… Извини, конечно, но как бы ты не изменился, а скалой вроде Хенигаса с его холодным расчетом и непреклонностью тебе все равно не стать. И в итоге, несмотря на все свои планы, ты подставишь не только себя, но и меня. А жить я, Арлин, хочу, и желательно не хуже, чем до сегодняшнего момента. Иначе выгоды мне от нашего перемирия просто не видать.
– Цирон, ну что ты все о выгоде, как прожженый торгаш на ближайшем базаре, – поморщился я. – Нет чтоб подумать о высоком. Например, о своей мечте.
– Мою мечту убили очень давно, маг, – и наемник как бы невзначай отвернулся. Но я, достаточно поднаторевший в разгадывании таких вот незаметных движений, поймал выражение застарелой боли в его глазах. Она вырвалась всего на миг из темных глубин и так же быстро опустилась на дно, вновь прикрываясь хорошо знакомой мне коркой ледяной непроницаемости. И голос Цирона, чуть дрогнувший при слове 'мечта', обрел прежнюю твердость, когда он бесстрастно продолжил: – Вот тогда-то Севиал и подобрал меня, как безродного пса и сделал тем, кем я, наверное, и помру.
– Ну у нас две крайности… – невесело покачал я головой и тихо вздохнул. – Давай лучше поговорим о моих возможностях, а они нынче, если ты понял, совсем не те, что раньше. Так что если ты просто не станешь вставлять мне палки в колеса, что-нибудь у меня да выйдет.
– Как многозначительно ты это сказал, – издевательски отозвался он, – 'что-нибудь'. Лично я предпочитаю знать точно, надеешься ты на 'абы' да 'кабы', как это вечно бывает у вас, магов, или действительно обладаешь способностями, достаточными для воплощения своего собственного плана в жизнь.
– Обладаю, – коротко ответил я.
Цирон прищурился.
– Врешь – не врешь, – словно бы про себя проговорил он, разглядывая замысловатый узор на ковре под ногами. И вдруг резко вскинул голову, уставившись мне прямо в глаза, словно пытаясь пронзить насквозь. И от его взгляда, похожего на заиндевевшую сталь, я невольно поежился.
Странная полуулыбка, блуждающая по губам наемника, сохранению спокойствия тоже не способствовала, хотя и угрозы в себе не несла, в этом я мог поклясться.
– Ну хорошо, считай, что я тебе поверил, – наконец неторопливо, будто делая мне величайшее в мире одолжение, проговорил Цирон, – но учти – подведешь и я извернусь, но подставлю тебя так, что из когтей Севиала уже не вырвешься. – И он протянул мне руку.
– Взаимно, Цирон, – беззлобно усмехнулся я, скрепляя наше перемирие крепким рукопожатием.
– Ну вот и чудненько, – подытожил он и неожиданно широко зевнул. – А раз так, пойду-ка я теперь вздремну. Пока еще есть такая возможность. Чувствую, согласившись действовать с тобой заодно, скоро я вообще не буду смыкать глаз, а, маг, разве не так?
– Так, так, – согласился я. – Только как уходить собираешься? Учти, если через дверь, тебя может увидеть Ирнин и тогда лишних вопросов не избежать. тебя может увидеть действуя с тобой заодно у магов, или обладаешь достаточными
– Уйду я, как и пришел, очень незаметно, – пренебрежительно отозвался наемник и запустив руку в карман, зажал что-то в кулаке.
Я наблюдал за ним с отстраненным интересом, как за чем-то давно и насквозь знакомым и чувствовал, как губы кривит легкая полуулыбка. Напряжение схлынуло, и на смену ему вновь пришла жуткая усталость. По правде говоря, я был рад, что наша малоприятная беседа подошла к концу, и теперь с плохо скрываемым нетерпением ждал, когда же Цирон наконец уберется из моей комнаты. Я был разбит, впереди маячила безнадежность, но показывать наемнику собственную слабость опасно. Да, можно выть, если сильно хочется, но только наедине с самим собой.
Я не обманывался понапрасну. Это Цирон не понимал, зато знал я, что несмотря на все мои только что высказанные уверения, даже завтрашний день оставался покрытым непроницаемым мраком, не говоря уж о том моменте, когда Севиал и Веланд столкнутся лицом к лицу. Возможно, это произойдет благодаря мне, а возможно, и нет. Вот и сейчас я не хотел признаваться в том, что подобная неопределенность пугает меня все сильней, подавляя волю и туманя сознание. И мне следовало радоваться, что пока никто, кроме меня самого, об этом не догадывается, потому что как только это случится – меня раздавят.
Я сам не заметил, как в упор уставился на Цирона, явно заставляя его нервничать. На самом деле мой взгляд был устремлен куда-то сквозь него, в пространство, словно надеясь там отыскать поддержку. Вот только он об этом не догадывался, а потому сердито сверкнул на меня глазами.
Странно, но мне даже нравилось тихо доставать наемника, хотя по натуре я не был таким уж садистом. Просто приятно осознавать, что еще кто-то кроме тебя чувствует себя не в своей тарелке. Вроде как уже и не так одиноко становится в этой жизни.
– Может, отвернешься? – вдруг буркнул Цирон, с явным неудовольствием взирая на меня.
– А ты что, из особо стеснительных? – Я удивленно вскинул брови, а про себя рассмеялся от души, созерцая столь редкую картину – застенчивый наемник. – Ведешь себя как девчонка на смотри…
Договорить мне не удалось. Магия, которую я мгновенно опознал как перемещающую, рванулась на волю, замыкая вокруг наемника плотный кокон. Меня весьма недружелюбно откинуло к ближайшей стене, но иллюзия благополучно замяла громкий стук моей пустой головы о тонкую перегородку между комнатами.
Я потрогал затылок и болезненно поморщился. Цирон же сверкнул широкой улыбкой и эффектно удалился в ореоле мерцающего света и тумана, призрачными волнами наползающего ему на ноги.е мерцающллся весь в сверкающи атылоктук моей пустой головы о тонкую
– Вот так всегда, – проскрипел я ему вслед. – Мир вроде как заключишь, но мордой тебя при этом все равно норовят двинуть обо что-нибудь потверже. Так сказать, на прощание, чтоб душа радовалась. Ну ничего, Цирон, я, как только что понял, тоже человек в меру злопамятный, так что при случае отвечу не хуже.
Сдернув иллюзию, как ненужное покрывало, я уселся на изрядно помятую постель, уговаривая себя плюнуть на все проблемы и поспать хотя бы несколько оставшихся до рассвета часов. Незачем кому-то видеть меня завтра с мешками под глазами и бледной от бессонной ночи физиономией. Это может навести на определенные размышления, а в моей нынешней ситуации это весьма нежелательно. Да и эта чертова проверка. Веланд наверняка придумает что-нибудь особенное, расстарается, так сказать, для новоявленного ученика.
Я зевнул, как совсем недавно Цирон, во всю пасть, и завалился на кровать с ногами, уже где-то на полпути крепко смыкая веки. Мрак радостно устремился навстречу, обхватывая мою голову своими невидимыми, но очень сильными руками. Мысленно я испуганно зажмурился, когда что-то еще более темное и непонятное стало выползать из этого сгустка тьмы вокруг меня, распространяя ощущение бесконечной пустоты.
Кажется, я рванулся прочь от неизвестного предмета, внушающего мне безотчетное чувство страха, только усиливающегося с каждой секундой. Навстречу тут же понеслись коридоры какого-то чужого строения и мое тяжелое дыхание громом звучало среди их мертвой тишины. Изредка мелькали заросшие паутиной зеркала, которые не столько что-то отражали, сколько обезображивали неясный образ, мечущийся по закоулкам собственного видения. Ощущение, что я оказался в западне, ледяными пальцами схватило меня за горло и я начал задыхаться, судорожно шаря вокруг себя руками, будто пытаясь зацепиться хоть за что-то, способное помочь мне освободиться от этого кошмара. Боль ожгла ладонь, скользнувшую по холодной грубой поверхности с глубокими насечками и я перестал дышать, чувствуя, как во мне поднимается ужас, выталкивающий из горла приглушенный крик.
И тогда я проснулся.
Сквозь неплотно задернутые шторы пробивалось слабое свечение Убежища, жалкое подобие света иных миров. Потолок надо мной, украшенный по периметру изысканным орнаментом, ненавязчиво напоминал, где именно я нахожусь. И все же еще долго я лежал, невидящим взглядом уставившись на него и содрогаясь от того липкого страха, что преследовал меня во сне и теперь засел внутри, где-то очень глубоко, но прочно. И время от времени шевелил острыми когтями.
