сочувствие.
А вот реакция чародейки Ночи, как назвал ее Краен, спокойствием не отличалась. Шериан увидел, как исказилось лицо девушки. Длинные ногти впились в ладони и окрасились кровью – настолько велико оказалось ее потрясение.
– Это подсудимый?! – с гневным возгласом вскочила Брайан. – Да вы никак с ума посходили!
Еще в пути она решила загодя подготовиться к отвратному зрелищу, нелепой пародии на суд, кои так удавались стихийным. И тем не менее подобный удар предугадать оказалось сложно.
Брайан захотелось кричать, разворотить эту башню, истратив всю Силу до последней капли. Жаль, это мало что изменит да и Краен не позволит ей причинить вред своим драгоценным союзникам. Но неужели все, что она может – это просто наблюдать за тем, как унижают старого друга, единственного из магов заслужившего ее уважение.
Он был другим. Брайан помнила, как впервые встретила его во время такого же короткого затишья, хрупкого перемирия между императором и стихийными ровно четырнадцать лет назад. Тогда он был совсем юным, но уже очень талантливым магом, поразившим наивную чародейку необычностью суждений. В нем напрочь отсутствовала слепая вера в превосходство и непогрешимость наделенных Силой. Это казалось невозможным, но он заставил ее пересмотреть свои взгляды на стихийных, как единое зло. Уже тогда он всерьез желал осознать истоки Далекой битвы и нынешних раздоров, перейдя тем самым запретную черту.
Последний раз Брайан видела его два года назад. Молодой маг стихийных покидал родную крепость с твердым намерением попасть в Ризмор и узнать, насколько истинно то, что ему внушали долгие годы. Брайан так и не смогла понять, что толкнуло его на этот шаг. Важно было другое – слишком легко его отпустили тогда, понадеявшись, что он образумится раньше, чем достигнет невидимых границ колдовского города. И зря. Он вернулся, став мудрее, многое поняв и желая донести свое знание до императора. Но молодой маг слишком понадеялся на свои силы и благородство бывших наставников. Ему не позволили даже ступить на дворцовую лестницу.
И вот теперь, в этой самой башне, стихийные спокойно и уверенно судили своего. Они могли обмануть людей, но Брайан знала подоплеку. Слащавая демонстрация лояльности – всего лишь обман, призванный пустить пыль в глаза Краену. Маги готовы были склонить головы и покорно испрашивать дозволения на казнь, прекрасно понимая, что отказа не последует.
Тишина резко опустилась на плечи и Брайан прикрыла глаза. Она так устала нести бремя чародейки, играть пустую роль, не имея в руках ни грамма власти. Но только так еще можно ослабить боль, выбить наказание менее суровое, чем будет вынесено без нее.
Застыв среди притихшей толпы, Шериан бросил короткий взгляд в сторону Криона. Он ожидал увидеть на его лице все, что угодно, но только не полнейшее безразличие.
Шериан горько улыбнулся, будто смеясь над собственной наивностью. Да что он хочет от человека, привыкшего делить мир лишь на людей и врагов. Помощи?
– Сядьте, уважаемая, – выдержав паузу, ядовито попросил Брайан все тот же маг. – У нас тут суд как-никак.
Император приподнял набрякшие веки, взглядом утихомиривая чародейку. Брайан вздрогнула и медленно опустилась на свое место. Ну чему она удивляется, к чему эмоции? Она уже видела этот фарс не один раз, должна была привыкнуть. Но все же они умудрились задеть ее за живое, вынудив присутствовать на суде, цена которого – жизнь ее друга.
– Итак, – скучно начал маг в зеленом. – Этот человек – увы, бывший стихийный маг – обвиняется…
Он запнулся, перехватив горящий взгляд чародейки. Ее ненависть пугала, вызывая желание отгородиться непроницаемой стеной защиты. Но маг, пересилив себя, вздернул подбородок повыше и надменно закончил:
– … обвиняется в пособничестве темным колдунам и подлежит казни за измену.
В черных глазах осужденного мелькнула боль, тут же сменившаяся глубоким презрением. Он знал, что надеяться на помилование просто глупо, но все же ожидал несколько
– Император, если имеются какие-то возражения… – почтительно склонившись, елейно произнес маг.
Но Краен молча покачал головой. Слишком хорошо он видел черту, переходить которую не следовало даже ему. Это их дело, он заранее одобрил любое решение, так что вопрос мага был чисто риторическим.
А вот Брайан, хорошо знакомая с законами стихийных, холодно поинтересовалась:
– С каких это пор отступников карают казнью?
Маг открыл было рот, чтобы ответить резкостью, как его перебил водный.
– С тех пор, как маги стали надежной опорой императору, в отличие от, – он сделал эффектную паузу, – темных, которые объявили войну нам, а следовательно, и ему. – Он даже выделил это слово, 'темных', особой пренебрежительной интонацией, ставя их на несколько ступеней ниже. – Отныне мы не можем позволить себе столь мягко относиться к перебежчикам, слишком многие усилия поставлены под удар. Посмотрите, жители Миньера согласны с нами.
Он приподнялся, указывая на людей, и те совсем сжались под его пронизывающим взглядом. Никто не посмел проронить ни слова. Шериана, открывшего было рот, чародейка едва заметным жестом попросила молчать, и молодой воин застыл, крепко сжав челюсти. Его потемневшие глаза уставились на ободранного мага, и тот, слегка повернув голову, ответил ему понимающим взглядом. Ему не помочь.
Это был конец. Брайан понимала, что стихийные как всегда с удовольствием разыграли продуманный до мелочей народный процесс. Решение, известное всем загодя, ее присутствие могло лишь смягчить, но никак не отменить участи обреченного. Только делать это нужно быстро.
Брайан резко поднялась, желая исполнить заключительный этап – прощание, единственное правило, неизменное на протяжении многих веков. Порывисто бросившись к бывшему стихийному, она даже не заметила, как огненный маг за столом сделал протестующее движение, но под императорским взглядом сел обратно без единого слова.
Чародейка замерла перед осужденным и опустила тонкие руки на его исхудавшие плечи. На миг их взгляды встретились, и он понял, что она хочет сделать. Понял и дал согласие. Брайан расслабилась, впервые за много лет позволив себе увидеть сквозь его бледное лицо совсем другое – лицо человека, давно ушедшего из мира живых. И все же она медлила, тратя драгоценные секунды на то, чтобы в последний раз заглянуть в глаза Краену. Ее единственный протест не имел никакой силы, но все же она хотела удостовериться.
– Я сожалею, – произнес он, и чародейка на миг прикрыла глаза, чувствуя, что Краен всей душой желает помочь ей, но не смеет. Он находится в рамках перемирия, так необходимого империи, и рискнуть им значило пожертвовать не одной, а сотнями жизней.
Брайан легонько сжала руками голову мага, обволакивая его теплом. Пусть она ненавидит стихийных и колдунов за их вечную безнадежную и, в конце концов, просто глупую войну, за жестокость и бесчисленные смерти. Но никогда она не ненавидела таких, как он, что даже под давлением наставников находили в себе силы не уподобляться им, а оставаться собой.
'Брайан, – позвал ее знакомый почти забытый голос, всколыхнув глубоко запрятанные чувства, – я помогу ему умереть без боли'. Знакомые светлые глаза заглянули через завесу миров в душу чародейки. Пусть будет так. Она с трудом отняла пальцы ото лба мага, медленно побрела назад и села за стол, поймав сочувствующий взгляд Шериана. Он был готов помочь, увести стихийного и защитить ее, но она качнула головой. Нет, это не выход. Невидимые нити уже тянулись от обреченного к тонким запястьям Брайан. И как бы внимательно маги не следили за каждым ее движением, почувствовать их было невозможно. Магию мертвых могли видеть только связанные с ними самой судьбой.
– Что ж…- На середину зала важно выступил стихийный в красной мантии. – Приступим.
Он картинно поднял руки, обратив ладони к багряному свету заката. На лицо легла маска мнимой
