возможности хотя бы связаться с Ремусом.
Дамблдор еще в первом своем письме поведал, что из-за грязноволосого сукина сына Рема вызывали на допрос. От злости на Снейпа Сириус разгромил полкомнаты, представляя себе, с каким удовольствием он бы придушил ублюдка. Интересно, Рем поэтому ему даже не пишет?
О, он придумывал сотни оправданий тому, что бывший любовник не написал ему ни строчки после их последней встречи. Все они казались правдоподобными и не слишком, но Сириус не знал, как еще убедить себя, что Люпин просто жертва обстоятельств, и будь его воля, он, конечно, не только написал бы, но и нашел его давным-давно.
В Англии наверняка уже лежал снег, а от Ремуса не было вестей. Гарри, да благословит его Мерлин, иногда писал, что получает весточки от Рема, но в основном бывший преподаватель ЗОТИ писал ему кратко и узнавал все больше, как дела у юного Поттера. И не слова о делах Сириуса, что за черт!
Немного отвлекали Блэка от этих депрессивных мыслей взволнованные письма крестника о том, что с ним творилось - болел шрам, а это бесокоило не только Дамблдора, но и его самого. Сириус даже было двинулся к крестнику, но Букля, взмыленная от бесконечных перелетов, принесла ему умоляющее письмо Гарри никуда не ехать. Скрипя зубами, Сириус остался в Мостаганеме. А в начале ноября пришла весть от Поттера, что какая-то тварь бросила его имя в Кубок Огня. Сириусу стало уже не до благоразумия. Он злился на свое бессилие, злился на чертова Дамблдора, который дал согласие на этот идиотский Турнир Трех Волшебников. Он быстро чиркнул Поттеру письмо о том, что им необходимо переговорить, и едва дождавшись ответа паренька, оседлал Клювокрыла и полетел во Францию.
Он знал, что рискует, но впервые за многие месяцы его переполнял восторг и адреналин бурлил в крови. Наплевав на опасность, Сириус проник в первый же дом волшебников, который попался ему на пути - благоразумия ему хватило только на то, чтобы проследить, что хозяева покинули дом, но на сколько - он не имел понятия.
Но как только в камине он увидел осунувшееся лицо Гарри, он вообще забыл обо всем. Крестник говорил много, рассказал о наболевшем: Рон отвернулся от него, однокурсники высмеивают, страшно перед первым заданием - ведь там будут драконы… Казалось, они проговорили всего ничего, но эти двадцать минут словно возродили его к жизни. Он возвращался в Африку воодушевленным.
Впрочем, чем ближе становилось Рождество, тем быстрее испарялось воодушевление. Он ненавидел этот праздник с тех пор, как Рем бросил его прямо в сочельник. А если учитывать, что с того времени мало что изменилось, Рождество казалось насмешкой над его сегодняшним существованием. Немного отвлекала его от этих мыслей погода - в Мостаганеме стояла жара, и ничто вокруг не напоминало заснеженные пейзажи Англии в это время года. Однако это не изменило главного - в сочельник он напился и долго высказывал Клювокрылу все, что он думает о Ремусе, Дамблдоре, Хвосте и Министерстве магии. Гиппогриф смотрел на него с недовольным укором, но был прекрасным слушателем, а когда Блэк отключился на соломе рядом с животным, тот устало положил ему на колени голову и заснул.
В следующие дни он получал подарки с разными совами. Гарри прислал ему чехол для палочки, крепящийся на руку, Дамблдор прислал подшивку за прошедший год со статьями о беглом Блэке (старый шутник!), но особенно его поразили презенты от друзей крестника, чего он никак не ожидал! Гермиона Грейнджер прислала складной рюкзак, который, очевидно, считала полезной вещью для беглеца, а Рон Уизли подарил свитер темно-синего цвета, довольно большой по размеру. За корявой желтой буквой «S» почему-то просвечивала буква «R», и Сириус догадался, что Рон пытался подогнать подаренный ему свитер под рост и имя Блэка. Это весьма позабавило его, хотя и тронуло до глубины души.
Он все ждал, будет ли хоть что-то от Ремуса. Может быть, письмо? Пусть даже всего с парой строк… Ему было бы достаточно. Но ничего не приходило, и настроение Сириуса снова испортилось.
В полдень он вышел на порог бунгало, прикуривая сигарету. Волны плескались прямо под ним, жаркое солнце отражалось в воде. Он прислонился плечом к проему двери, наблюдая за тем, как рыбаки тащат лодки к морю, пара из них приветственно махнули ему рукой. Сириус ответил тем же. Он знал, что многие из них называют его чудаковатым иностранцем, именно так, потому как, благодаря его идеальному произношению, его скорее могли принять за француза, чем за англичанина, а на базаре один раз его вообще посчитали испанцем за загорелую кожу и темные волосы. Блэка это невероятно забавляло.
Рыбаки казались уже едва различимыми, гребя к горизонту. Сириус, прищурившись, оглядел опустевший пляж и вдруг заметил бредущую фигуру из-за скал, за которыми скрывался порт Мостаганем. Почему эта фигура привлекла его внимание, сказать сложно. Но он, не отрываясь, следил за ее приближением. Через несколько минут стало ясно, что это мужчина, он шел, держа обувь в одной руке, его босые ноги ворошили мокрый песок, их омывали слабые волны. Штаны были закатаны до колен, а рукава белой рубашки - до локтей, какая-то одежда еще была перекинута через его левую руку, в которой он нес ботинки. И столько знакомого было в его неровных движениях, в какой-то угловатости и во всей фигуре целиком, что Сириус внезапно напрягся в дверях, пожирая глазами путника, сигарета упала на деревянный пол, но он даже не заметил этого.
Мужчина остановился всего в нескольких метрах от его бунгало и склонил голову на бок, щурясь от солнца, но глядя прямо на Блэка. И Сириус, наконец, отстранился от дверного проема и медленно подошел к краю платформы, где была двухступенчатая лестница. Он задержался всего на секунду, чтобы еще раз посмотреть на застывшую фигуру, а потом сбежал вниз, шлепая по пенистой морской воде ногами.
- Ремми!
Вначале улыбкой зажглись его глаза, на солнце они казались медового цвета, потом он рассмеялся, глядя на мчавшегося к нему друга. Сириус буквально вихрем налетел на него, стискивая в объятиях, и Рем охнул, едва не упав, но тот удержал его.
- Поверить не могу, что ты здесь! - судорожно прошептал Блэк, тряхнув его за плечи. Рем со странной улыбкой изучал его лицо.
- Ты такой загорелый, - протянул он, и Сириус расхохотался, снова стискивая его в объятиях.
Ему сейчас столько всего хотелось сказать разом, но, глядя в его лицо, Сириус просто улыбался и не произнес ни слова из того, что вертелось у него на языке.
- Ты голоден?
- Я бы не отказался выпить что-нибудь холодного, - отозвался Ремус, щурясь от солнца. Они направились к бунгало.
В доме Рем с интересом оглядывался, пока Сириус наливал что-то на кухне. Он прошелся по гостиной, хмыкнув, остановился у большого шкафа с книгами. От удивления он даже отступил на шаг, разглядывая многочисленные и разные по толщине тома на полках.
- И давно ты полюбил чтение? - он обернулся к хозяину дома, принимая из его рук запотевший бокал с соком.
- Я всегда любил, - сухо отозвался тот, прислонившись плечом к шкафу.
- Очевидно, ты совсем здесь одичал, - хмыкнул Ремус, отпивая.
- А чем еще предлагаешь тут заняться? - вкрадчиво осведомился Сириус, приподняв бровь. От неожиданности Рем поперхнулся напитком и закашлялся. Блэк прикусил губу, однако, не двинувшись с места.
- Может, больше гулять? - переведя дух, предположил Люпин, откинув влажные волосы со лба.
- Самое безобидное занятие для беглого узника.
- Ну, если бы я на тебя охотился… - Рем сделал паузу, посмотрев в широкое окно на море. У Сириуса перехватило дыхание. Ему кажется, или весь этот нелепый разговор действительно сквозит двусмысленностью?
- То что бы было? - хрипло поторопил он. Рем снова посмотрел ему прямо в глаза.
- То я бы тебя никогда не узнал. Ты похож на…
- Ну?
- Типичного мачо.
Сириус так громко расхохотался, что гиппогриф в соседней комнате настороженно вскрикнул. Ремус опустился на диван, обтянутый светлой тканью. Весь этот дом, Сириус - совсем иной, чем в Хижине, - вся обстановка вокруг смущали Люпина до невозможности. Казалось, он очутился в другом мире, и почему-то здесь все было вроде бы знакомо, но в то же время казалось абсолютно чужим. Столько дней его прямо тянуло сюда неведомой силой, но сейчас, очутившись на месте, он просто не знал, что делать и как себя
