— Опохмели.
— Перебьешься.
— Ну и не надо! Сам наколдую!
Помятый Маг надулся и стал размахивать руками. Крепче кефира у него изобразить ничего не получилось. После третьей неудачной попытки Шу переключился на Комбата.
— Начальник, — театрально просипел Маг, — пол-литра бы за расправу над нечистью. Видал бы ты, сколько мы их положили возле ущелья! Вся поляна в зазубренных мечах, дымящиеся приклады на холме и тела, тела вокруг. Капни зеленухи на душу, командир. Ну, нам же по статусу положено! Воинам- победоносцам!
Комбат вздохнул и неточным движением извлек из внутреннего кармана ключ от стратегического продхранилища…
Идею десанта в женский батальон отвергли под заунывные причитания Маньякюра, который еще долго после этого бычился и нарочито громко звенел шпагой. Братья разместились в заброшенной казарме.
Комбат раздобыл в опечатанных погребах ящик легкой сливовой наливки «Военная гнусовка». Братья самоотверженно пили эту редкостную дрянь часа два. На третий — решили пообщаться. Идею подкинул размякший от приятной компании Самурай, и разговор как-то сам собой зашел о философии.
— Разность потенциалов — это еще одно свидетельство двойственности Вселенной, — высказал он мнение. — Все вокруг имеет обратную сторону. Даже потенциал.
— Плюс. Минус, — продемонстрировал недюжинную эрудицию Киборг.
— А мне кажется, — возразил Фантик, смешно жуя губами, основа Вселенной — еда.
— Космос возник из хаоса, — возразил Бюргер. — А хаос, скорее всего, Бог прикупил в каком-нибудь параллельном мирке. Для прикола. Ну… или чтоб перепродать. Я Хокинга и теорию струн читал. Ни фига, правда, не понял.
— Словоблуды, — проворчал Викинг, обстругивая армейским ножом любимый дрын.
— Лично я считаю, что первооснова бытия — это женщина, — подняв указательный палец, заявил Маньякюр.
— А, по-моему, мужчина, — мечтательно вздохнув, откликнулся Эльф. — Вы только подумайте, как беспредельна настоящая мужская любовь. Ну классику почитайте хотя бы вместо всяких струн, неучи.
— Только из уважения к решающему значению педерастии как тактическому приему в боях с иными цивилизациями я не стану возражать, сынок, — хмуро ввинтил Кулио.
— Они что, родственники? — спросил Комбат у бобра.
— Ага. Братья по маразуму.
— А почему он его «сынком» назвал?
Бобер пожал плечами. Вместо него ответил сам Кулио:
— Это идиома.
— Нет, это не идиома, — вмешался Степан. — Нам на лекциях по современному русскому языку объясняли…
— Степан, я тебя перебивал? — внезапно повысил голос Кулио.
— Да я просто…
— Я вообще вас всех перебивал?
Наступила тишина. Киборг скрипнул суставом. Кулио с бешенством взглянул на него и еще громче рявкнул:
— А надо было перебить! Пока маленькие были и беспомощные!
— Кулио, ты чего? — изумился Викинг. — Не в то горло пошла?
— Ничего. Понимаешь, дубина, ни-че-го! Ты ощущаешь долбаный трагизм в этом слове?
— Честно? Нет.
— Конечно, нет! — Кулио завелся не на шутку. Лицо его покраснело. — Ни чёртов ты, ни кто-то еще из этой чёртова конторы неудачников ни фига не чувствует этого чёртова трагизма!
— Весело же вроде было, — недоуменно протянул Маг Шу, разглядывая наливку в стакане на просвет.
— Так вам, мать-перемать, всегда весело! — взревел Кулио, потрясая кулаками. — Сидим чёрт-те где — весело! Пьем хрен разберешь что — весело! У хронокапсулы, дьявол бы её побрал, педаль, ёлки зеленые, сломана — тоже весело! Я больше не могу… Пойду утоплюсь. Комбат?
Трусоватый вояка вздрогнул.
— Чего?
— Тут ванна есть?
— Нет.
— А такелаж? Повеситься хочу.
— У нас сухопутный гарнизон-то…
— Фаустпатрон?
— На микроволновку местным выменяли.
Кулио выдохнул, сник. Пунцовое лицо стало приобретать нормальный оттенок.
В казарме стояла гробовая тишина, даже Киборг не двигался, чтобы ненароком не скрипнуть суставом. Керосинка коптила вовсю, облизывая языком пламени тонкое стекло и бросая дрожащие отсветы на лица Братьев.
— Этот мир не для меня. Отпустите уже домой, а… — обреченно промолвил Кулио через минуту.
Никто не рискнул ответить.
В этот момент дверь казармы с грохотом распахнулась. И широкий луч дневного света расколол полумрак.
— Ага! Тридцать сверхновых мне в печенку! Легласик! — прогремел голос с порога.
Степан прищурился, силясь рассмотреть вошедшего.
— Командарм Безро? — лицо Кулио вытянулось от удивления.
— А кто ж еще! В управлении космовойск хотят знать, как у тебя дела продвигаются.
— Отлично дела продвигаются. Дай-ка бластер, вскипячу себе мозги от счастья.
— Так-так. Отсталый мирок погряз в дерьме, спаситель в припадке. Сопля ты, Легласик, а не герой!
— Иди, сам их спасай! Попробуй! Впрочем, даже ходить никуда не надо. Вот, видишь — сидят. Давай, этих хотя бы спаси от декаданса и распада личности.
Степан, наконец, разглядел визитера. Его одежда напоминала клоунский костюм: раздутые синие шаровары на подтяжках, зеленая маечка и гигантская клетчатая кепка. Сходства добавлял увесистый красный нос.
— Значит, назад, в Просторы, мне придется возвращаться одному, — с наигранным разочарованием произнес гость.
— Не оставляй меня тут, а, — негромко попросил Кулио, вставая перед клоуном. Продолжил с воодушевлением: — Я вам любую загнивающую галактику спасу, чесслово! Самую безнадежную средневековую колонию осчастливлю и выведу к вершинам прогресса! Утопии для вас станут привычным делом! Я метрику в черных дырах лучше буду исправлять, чем это… эту…
Он умолк, так и не подобрав слова.
— Незачёт, Кулио, — нахмурившись, сказал Безро. — Маловат масштаб. Запуганных орков недостаточно, чтобы загладить вину, поэтому отдел ссылок в отсталые миры попытку тебе не засчитывает. Поэтому меня как инспектора и послали, чтобы сообщить неприятную весть. Что поделать, дал ты маху с теми звездами… Так что продолжай, как говорится, искупать.
— Ну так дела-то былые… Сколько уже миллионов лет назад это случилось? Десять, двадцать?
— Не ной. Пять веков только прошло, по местному летоисчислению.
Степан чуть не присвистнул, услышав эту цифру «Ну и ну, — подумал он. — Стало быть, у шефа есть какое-то средство от старения? Это многое объясняет…»
А Кулио вдруг немного отстранился от визитера и оглядел его.
— А чего это ты так вырядился, Безро?
