Миг власти московского князя

закату. За­остренные края высившихся на холме заборол упира­лись в белесое небо. Яркий голубой цвет небосвода словно полинял, сделался каким?то блеклым и, по ме­ре того, как светило двигалось к горизонту, все больше окрашивался в золотисто–желтые тона.

Воевода заметил эту перемену, подумал, как коро­ток зимний день: не успеешь оглянуться, а на дворе уже сумерки. «Вот так и жизнь человеческая, — при­шла ему на ум горькая мысль, — вчера на свет появил­ся, а уж скоро в обратный путь собираться». Он неза­метно вздохнул, удивившись, что такие мысли все ча­ще стали посещать его, вытер заскорузлым пальцем слезинку, невесть откуда появившуюся у переносицы, а потом быстро огляделся, желая убедиться в том, что его неожиданная слабость не привлекла внимания по­садника. Василий Алексич, кажется, прислушивался к разговору, доносившемуся сзади, воевода сразу успо­коился и тоже напряг слух.

— Я бы от зайца верченого не отказался, — мечта­тельно говорил в этот момент Никита.

— Да щей бы пожирней с пряжеными[43] пирога­ми, — поддержал сотника Демид.

— А потрошок гусиный? — продолжил Никита.

— Тьфу, Никитка, на грех наведешь, и так в живо­те бурчит, а ты тут со своими разговорами! — оборвал приятеля сотник. — Погодить не можешь, что ли? Вон уж ворота видать.

— А ну как князь еще куда–нито задумает свер­нуть? — возразил тот.

— Наше дело маленькое. Сам знаешь: куда он ска­жет — туда и пойдем, не нам дорогу выбирать. Так что терпи да помалкивай. А то ишь ты, уж и слюни потек­ли от разговоров, — проговорил мрачно Демид и за­молчал.

Однако не только у сотников появились мысли о сытном обеде. Князь, нагулявшись вволю, насмот­ ревшись на город и людей, тоже начал подумывать о застолье. Решив, что пора возвращаться в палаты, Михаил Ярославич обернулся, нашел взглядом Ники­ту, который без слов понял князя и, обогнав воеводу и посадника, быстро приблизился к нему.

— Поспеши?ка в город, передай Макару, пусть сто­лы накрывают. Мы скоро будем, — приказал князь.

Никита кивнул, стеганул коня, который во весь опор понесся к воротам, видневшимся в конце дороги, поднимавшейся на бугор. Демид сразу понял, о чем шел разговор между князем и сотником, обрадовался своей догадке, которую князь не замедлил подтвер­дить.

— На сегодня, думаю, хватит гуляний, — сказал Михаил Ярославич, обращаясь к своим спутникам, — чай, не в последний раз. Да и в палатах наверняка нас уж заждались. Как бы пироги не зачерствели, — ус­ мехнулся он довольно. — Так что путь наш лежит в де­тинец.

«Ишь ты, вроде весел, а всю дорогу слова не проро­нил, будто недоволен чем. Поди тут разгадай, о чем его мысли, — подумал посадник. — Надо будет ка$1?$2$3с воеводой поговорить, он его нрав лучше знает, а то так и впросак немудрено угодить или, того ху­же, — в опале оказаться. Надо мне это на старости лет?

Вот только улучить момент, когда сам воевода привет­лив будет. У него, как видно, тоже нрав суровый, да и на слова он больно скуп».

Настроение у Михаила Ярославича и в самом деле часто менялось, особенно в последнее время. Он все ни­как не мог свыкнуться со смертью отца, погибшего не так, как подобает воину — на поле брани, а от зелья, полученного из рук ненавистного противника. Не мог свыкнуться молодой князь и с участью побежденного, гордость его не позволяла, даже мысли не допускала о том, что он когда?нибудь, так же как отец — а теперь и старшие братья — отправится выпрашивать у хана права на свои же земли. Князь Михаил не понимал их, не мог и не хотел понять их действий, может, каких?то скрытых от него помыслов и потому при одном воспо­минании об отце и братьях становился раздражителен. Как ни старался он отвлечься от черных мыслей о хане и Орде, действительность вновь и вновь напоминала о них.

Не по душе пришлась поначалу и Москва, однако после сегодняшней прогулки он присмотрелся к горо­ду и людям и нашел подтверждение своим ночным мыслям. Действительно, все не так уж и плохо.

«Город хоть и мал, да люди в него тянутся, не ушли в другие земли, как в иной раз бывало, не бросили пе­пелища — отстроились. Даст Бог, разрастется Москва. Конечно, не достичь ей славы Владимира, не быть стольным городом, но уж тут ничего не поделаешь», — размышлял князь под громкий хруст и скрип, донося­щийся из?под копыт лошадей, которые бодро вышаги­вали по слежавшемуся снежному насту.

Уже совсем небольшое расстояние отделяло князя и его людей от ворот детинца. Кони, словно почуяв дом, зафыркали, задышали громко, а Ворон без пове­ления седока даже немного ускорил ход, правда, князь этого не заметил. Михаил Ярославич, глянув в сторону дороги, уходившей к торгу, вдруг заметил девушку, которая показалась ему удивительно похожей на ту, что он встретил здесь утром. Князь словно опять увидел перед собой нежное девичье лицо, залитое румян­цем, и большие темные глаза, в которых можно было утонуть, как в черном бездонном омуте. Он улыбнулся, заранее радуясь новой встрече, но, когда приблизился к незнакомке, оказалось, что он обознался. Девушка, шедшая ему навстречу, тоже была очень мила, но чуть ниже ростом, а разрез темных глаз говорил о том, что в роду ее наверняка были половцы– степняки. Улыбка исчезла с княжеского лица, разочарованный, он еще раз скользнул взглядом по девичьей фигуре и, подо­гнав коня, поспешил к воротам.

«Вот заноза! — думал с удивлением князь. — Разве мог я предположить, что запомню ее лицо, а вот, подишь ты, запомнил. Обрадовался, расплылся опять — ан мимо! Не она! Где ж мне теперь ее искать? Спросить у кого? Ишь, что надумал! У кого спросишь? У посадника? А может, она и не из посадских? А вдруг она мужняя жена? Да нет! Не похоже на то!» — быстро постарался отогнать он неприятную мысль.

Михаил Ярославич никак не мог решить, что же де­лать дальше, снова удивляясь себе и думая, как такое с ним могло приключиться. Весь день он даже не вспо­минал про девушку, казалось, не придал этой встрече совсем никакого значения, но лишь только увидел по­хожую девицу, как из глубин памяти сразу же всплы­ли заветные черты, и сердце гулко заколотилось в гру­ди. Он не знал, как поступить, — не обращаться же, в самом деле, к посаднику за помощью, — однако, не­много поразмышляв, решил, что будет сам исподволь вести поиск. Наверняка в небольшом городе рано или поздно удастся встретить приглянувшуюся ему незна­комку, и уж тогда он обязательно узнает о ней все. Он сразу успокоился и повеселел, предвкушая неминуе­мую встречу с девушкой.

Ворон резво нес хозяина к новому дому. Князь, во­время оторвавшись от своих дум, успел повернуть ко­ня, направившегося к резному крыльцу княжеских палат, в сторону гридницы, где уже были накрыты столы.

Окруженные клубами пара, раскрасневшиеся от усилившегося к вечеру мороза вслед за Михаилом Ярославичем ввалились его спутники в натопленную грид­ницу. С шумом уселись они за накрытыми столами и, подняв тост за здоровье князя, с превеликим удоволь­ствием принялись за еду. Немного насытившись, разо­млев от тепла, от горячей пищи и хмельных напитков, они принялись вспоминать увиденное на торжище и в посаде.

Михаил Ярославич с нескрываемой радостью по­сматривал на товарищей, в душе гордясь тем, что те­перь сам как радушный хозяин может потчевать доро­гих гостей, может карать недругов и жаловать друзей.

7. Важное дело

Закончилась неделя, потянулась другая, третья.

Изо дня в день приходилось князю и его людям за­ниматься будничными делами. Обычные княжеские заботы были пока Михаилу Ярославичу в новинку, он с искренним интересом вникал во все мелочи, старался ничего не упустить, строго требовал отчета и от посад­ника, а особенно — от сотников.

У воеводы работы, как казалось, было меньше, чем у всех. Егор Тимофеевич везде сопровождал