Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

я в Мексике» (28, 535).

— Старик, я тебя поздравляю! Хозяин журналов очень тобой доволен. Обещал с января повысить тебе зарплату, — сообщил Альваро, едва переступив порог квартиры Габриеля.

Они сели на диван — к тому времени мебель в квартире уже была, — и Габриель, усмехаясь, сказал:

— Давно пора! Журналы делаю я, а главным редактором значится мебельный фабрикант.

— Скажи ему спасибо, Габо, — сказала Мерседес, ставя перед мужчинами стаканы на стеклянный столик. — Он дал нам возможность обставить квартиру за полцены.

— Ладно! Мы и тебе скажем спасибо, если ты нам нальешь чего-нибудь в стаканы. Альваро, давно котел тебя спросить, кого из мексиканцев ты порекомендуешь почитать?

— Пока ничего не читай. Я тебе сам привезу книги. Будешь доволен!

В следующий раз Мутис привез целую стопку книг и, отобрав две самые тонкие, сказал:

— Прочитай вот это — будешь знать, как надо писать.

Обе книги были написаны мексиканским писателем Хуаном Рульфо. Назывались они «Педро Парамо» и «Долина в огне». В ту ночь Габриель лег спать только после того, как дважды прочел роман «Педро Парамо».

Произведения Хуана Рульфо привели Гарсия Маркеса в восторг. Он заучивал куски из романа «Педро Парамо» наизусть и декламировал их всякому, кто хотел слушать. Впоследствии писатель признавался, что долгое время не мог читать никого другого, — такое огромное впечатление произвела на него проза Рульфо.

«Чтение заворожило меня, как когда-то в детстве, в Аракатаке, меня завораживали сказки „Тысячи и одной ночи“, в двадцать лет в Боготе потрясло „Превращение“ Кафки, а в двадцать два в Картахене — произведения Софокла». Рульфо стал одним из его главных учителей наряду с Шехерезадой, Софоклом, Мелвиллом, Кафкой, Фолкнером, Вирджинией Вулф и Карпентьером (28, 410).

— Ты приехал в Мексику, чтобы заниматься кино! — Плинио Мендоса вел мысленный диалог со своим другом. — А разве у тебя была уверенность в успехе? Никакой! Кроме нескольких близких друзей, никто не знал, кто ты такой. Каждый день в Мексику приезжают поэты, писатели, художники и актеры из других стран Латинской Америки, но так и остаются безвестными. Для них Мексика необъятная страна, закрытая, как любая из ее пирамид. Мексика и тебе бросила вызов, для тебя это была очередная битва в твоей жизни, битва против одиночества. Хватит ли у тебя сил? Уверен, что хватит, Габо! Ты был совсем юным, страдал от одиночества, холода и унижения бедностью, рядом с тобой не было ни одного близкого человека, и ты нашел для себя выход в чтении — ты запоем читал Дюма, братьев Гримм, Жюля Верна и Сальгари. Студентом юридического факультета, до предела истощенный богемной жизнью, ты шатался по барам, и однокашники считали тебя «пропащим малым», а ты нашел в себе силы бросить все, чтобы сочинять романы. С трудом зарабатывая себе на хлеб журналистикой, ночуя в домах терпимости, продолжая вести бурную ночную жизнь, ты сочинил свою первую книгу. В Париже, без работы и без денег, в постоянном ожидании конверта с чеком, ты написал свою вторую книгу. Сложные жизненные ситуации, унижающие твое достоинство, всегда толкали тебя к пишущей машинке — только так ты вновь обретал веру в себя и чувство собственного достоинства. Именно преодоление трудностей породило в тебе гуманное начало, великодушие настоящего мужчины, чувство солидарности с другими людьми. Ты на собственном опыте знаешь, что такое правда жизни, и потому у тебя есть верные друзья, и потому ты пишешь хорошие книги.

В комнату вошла жена Плинио. Он стоял у окна, но, занятый своими мыслями, не обернулся. Она не стала ему мешать и тихо притворила за собой дверь

— Первое, что я сделал, когда женился, — купил в кредит билеты на самолет и прилетел к тебе, Габо, чтобы познакомить с женой, но ты повел себя как «сухарь». На ней было пальто с чужого плеча, а ты принял ее за буржуазную девицу, за красивую бездельницу. Из тех, что в Барранкилье проводили вечера и ночи напролет в Кантри-клубе в ожидании жениха, еще более богатого, чем они сами. Ты не принял ее. А моя любимая Марвель… Она не сказала мне ни слова, но я почувствовал, Габо, что и она тоже в тебе ошиблась. Она приняла тебя за яркого представителя племени, хорошо известного ей по Барранкилье, — закоренелого «мачиста»[38] беспробудного выпивоху, сквернослова, приятеля шлюх, который держит свою вечно беременную жену за домработницу, а сам не вылезает из баров вроде «Пещеры». Габо, ты пишешь мне подробные, длинные письма, но ты отдаляешься от меня. Или я ошибаюсь?

Зазвонивший телефон прервал размышления Плинио.

В тот период главным стремлением Гарсия Маркеса было стать сценаристом, и не простым, а знаменитым; одновременно он усиленно искал какое-нибудь крупное латиноамериканское издательство, которое увидело бы смысл в публикации его сочинений. Тогда же писатель решил, что признание массового читателя скорее может прийти к нему через детскую литературу. Он написал серию коротких рассказов для детей, объединил их в книгу под названием «Море исчезающих времен» и отправил рукопись Плинио Мендосе. Однако Плинио рассказы не понравились: он не слишком любил фантастику и, кроме того, считал, что кафкианская манера — это не совсем то, что нужно детской аудитории. Гарсия Маркес согласился с его мнением и больше никогда не писал для детей.

Годы спустя Варгас Льоса назовет рассказ «Море исчезающих времен», написанный под явньш влиянием Хуана Рульфо, зародышем «Ста лет одиночества». Однако Дассо Сальдивар полагает, что связующим звеном между романами «Недобрый час» и «Сто лет одиночества» является цикл рассказов «Похороны Великой Мамы» и что роман «Палая листва», а также рассказы «День после субботы», «Сиеста во вторник» и другие «еще не достигли того психологического и философского уровня, который присущ стилю писателя в его произведениях на тему Макондо» (28, 411).

В январе 1962 года стало известно, что Академия языкознания Колумбии, которая проводила конкурс, организованный компанией «Эссо», присудила первую премию произведению без названия. Это был роман Гарсия Маркеса «Четырнадцать дней недели», но он отказался от этого названия и, когда устроители конкурса сделали автору запрос, ответил, что хочет назвать роман «Это дерьмовое село». Это привело в замешательство как руководителей «Эссо», так и Академию языкознания. В конце концов писатель назвал роман «Недобрый час» — так один из героев рассказа «У нас в городке воров нет» называет описываемое там время.

Премию в три тысячи долларов и диплом, по поручению писателя, получал его друг Герман Варгас, который тут же отправил автору деньги, а диплом вставил в рамку и повесил на стене бара «Пещера», гнезде mamadores de gallo в Барранкилье.

— Так как ты решил распорядиться премией? — спросила Мерседес мужа. Она ждала второго ребенка. — Сразу такие деньги!

— Заживем вовсю! Впервые за мою долгую писательскую жизнь я не буду ни в чем нуждаться.

— Такие деньги — и все уйдут на жизнь? — испуганно спросила Мерседес.

— Да нет, девочка, что ты! Во-первых, ты теперь можешь рожать в лучшей больнице. Во-вторых, я куплю себе машину. Это сэкономит уйму времени. В-третьих, куплю Мутису по полдюжине рубашек и пижам. У него сейчас плохо идут дела. В-четвертых, мы подумаем о том, чтобы снять дом, где ты будешь чувствовать себя хозяйкой, а дети смогут играть в саду.

16 апреля 1962 года у четы Маркесов родился второй сын, Гонсало. Первому, Родриго, было два года и восемь месяцев. Рубашки и пижамы для Мутиса Гарсия Маркес купил, приобрел и подержанный «опель», но на покупку дома денег не хватило. Впрочем, семья перебралась в более просторную квартиру на улице Истаксиуатель, дом 88, в районе Флорида.

В апреле случилось еще одно важное событие — в издательстве веракрусского университета тиражом в две тысячи экземпляров вышел в свет сборник рассказов «Похороны Великой