когда она умерла, и сорок дней провел рядом с трупом в надежде на воскрешение. В Альметьевске молодая женщина, открыв в себе сверхъестественные способности, распознала колдунью в собственной матери. Сразу стало понятно, откуда пришли беды, постигшие многодетное семейство: все те же злокозненные демоны и в придачу «дурной глаз». Трое братьев, ничтоже сумняшеся, порешили приступить к эзорцизму, хоть и слова такого не знали, но зато знала сестра.
Все три факта выловлены из газет. Не будь Института имени Сербского, куда отправляют на судебную экспертизу убийц с отклонениями, и вездесущая пресса едва ли б дозналась о вывихах помраченного разума, ибо число им, как и демонам, — легион.
«Трое взрослых (от 30 до 40 лет) несколько суток изуверски истязали свою мать, пока та не скончалась от болевого шока, — сообщает газета «Аргументы и факты». — Мучители находились в таком глубоком истерическом психозе, что жгли и себя каленым железом («чтобы очиститься»), при этом они практически не чувствовали боли. Потом лили на себя кипяток, причем в таком количестве, что вода протекла на соседей снизу. Никто из участников этой трагедии не страдал до этого какими-либо психическими расстройствами. Но в момент совершения преступления все они были невменяемыми, индуцированными. Сестра, внушившая мысль об изгнании бесов, и ее муж (сотрудник милиции, между прочим), поскольку сами не принимали участия в убийстве, неподсудны и продолжают «врачевать». И, говорят, вполне успешно избавляют людей от хворей — ибо они экстрасенсорными способностями обладают».
Кто только не обладает нынче такими способностями! Пациенты не уступают целителям. Психическая эпидемия проявляется в массе, в наэлектризованной сверхидеей, сколь бы ничтожной она не была, толпе. И нет тут особой разницы между охотой на ведьм, шпионов, врагов народа, вейсманистов-морганистов, безродных космополитов, иноверцев и инородцев, между чертями и галактическими пришельцами.
Тонут, тонут отдельные судьбы в пучине статистики. Сто тысяч членов Белого братства разбрелись по бескрайним просторам страны. Почти никто не вернулся в семью, даже те, кто отстрадали положенный срок в психбольнице.
Тридцать тысяч московских питомцев Асахары подались куда-то на Север и на Дальний Восток. Остальные примкнули к лиге «Атман», где — как знать? — возможно, и обрели долгожданное просветление.
Гибнет мир, это очевидно, но они-то спасутся!
После обильных дождей, которых так не хватало все лето, Москва внешне посвежела, но Великий Ра по-прежнему взирал на подвластную ему землю сквозь вуаль пятен, будоража вздыбленную атмосферу невидимыми ливнями корпускул и волн.
Его мощное дыхание отзывалось повсеместно, включая биржу. Лишь Россия, где научились за семьдесят лет покорять природу, упрямо шла наперекор, не укладываясь в космические закономерности. Загнанный в тюремный коридор доллар демонстрировал на удивление всем завидное постоянство курса, невзирая на инфляцию, скачки цен и падение производства.
Трезвомыслящее меньшинство с замиранием сердца ожидало, во что это все выльется.
Оракулы предрекали особо горячую предвыборную осень, но грянуло раньше и, как всегда, неожиданно.
Банковский кризис крепко ударил по Кидину. Впервые за все время существования «Регент Универсал Банк» был вынужден приостановить платежи. Эти три дня показались Ивану Николаевичу сплошной черной ночью. Правительственных чиновников, которые ели из его рук, как ветром сдуло. Ни один телефон не отвечал. Почуяв запах жареного, зарубежные партнеры попридержали перечисления, слегка поднажившись на процентах.
Пришлось скинуть часть валютных резервов и государственных ценных бумаг. Убыток вылился в круглую сумму около двухсот миллиардов. «Регент» тем не менее устоял и вошел в пятерку крупнейших банков, заключивших между собой нечто вроде пакта дружбы и взаимопомощи. К этому моменту подоспела льготная ссуда Центробанка, ожили телефоны в правительственных кабинетах и вновь потекли доллары из-за рубежа.
Пятерка «великих держав» приступила к разделу сфер влияния. Для России, которая по-прежнему качалась на сорока пяти миллиардах нефтедолларов, две с половиной тысячи банков были непозволительной роскошью. Второй этап приватизации требовал концентрации капиталов. Вопрос о том, кто кого сожрет, не стоял. Мелочь того и не стоила. Жрать-то чего? Зачем вешать на свою шею чужие долги, когда можно забрать клиентуру? Она и сама потечет туда, где надежно. Процент, правда, уже не тот, но ничего не попишешь, выбирать не приходится.
Всю кризисную неделю Кидину было не до личной жизни. Не нашлось даже свободной минутки, чтобы прослушать записи разговоров Ларисы Климентьевны с ее поклонником.
«Убрать его, что ли? — мелькала соблазнительная мысль. — Пятьдесят косых, и нет проблемы».
Никаких конкретных действий Иван Николаевич не предпринимал и, пожалуй, предпринимать не собирался. Достаточно было знать, что такое возможно. В принципе!
Но и плыть по течению, делая вид, что ничего не происходит, становилось невтерпеж. Кажется, они куда-то намылились. На Крит или на Кипр? Один черт! Ну ничего, он им устроит отдых…
Секретарша принесла факс, поступивший из I.G.Biotechnologie, и Кидина вновь закачало на бурных волнах. Далюге извещал, что с дальнейшей реализацией проекта возникли непредвиденные осложнения и приглашал срочно прибыть для переговоров. Только этого еще не хватало! Он разбушевался, сорвал зло на ни в чем не повинной Оксане, которая вечно лезет со всякой пакостью в самый неподходящий момент.
Она выбежала, обливаясь слезами.
Кидин посидел, тупо уставясь в лежавшую перед ним развернутую газету, и понемногу остыл. Зря накричал на девку. Она-то причем? Далюге — вот кому надо выдать по первое число! Чтобы успокоиться, проглядел коммерческую колонку. Там иногда проскальзывали дельные мысли. С некоторого времени он начал регулярно просматривать «Кость», выискивая на ее пакостных страницах имя ненавистного разрушителя семейного уюта. Как ни странно, оно попадалось все реже. И неудивительно. Писать негодяю было, конечно, некогда. Другими делами занимался. Как только держат таких в редакциях?
Взгляд задержался на заглавии: «Похищение или адюльтер?». Решив, что никуда не поедет, а влупит немчуре по первое число, принялся читать. В заметке говорилось про жену беспортфельного вице- премьера. Она пропадала неизвестно где целые сутки, а потом вдруг позвонила подруге, попросив известить мужа, что ее похитили. Похищение, однако, было обставлено несколько необычно. Ни выкупа, ни других требований лица кавказской национальности не выдвинули.
Супруг поднял на ноги всех, кого смог, по Москве была объявлена «Сирена-1», и милиция скопом бросилась на поиски. И не только милиция. Чем дальше развивались события, тем больше возникало недоуменных вопросов. Соседи, например, видели, как дама, при параде, оживленная и подкрашенная, садилась в черную «Волгу». В ресторан ли она собиралась, в театр или на презентацию, никто, само собой, не знал. Тем не менее ночевать не вернулась. Объявилась она так же нежданно, как и пропала. Никаких объяснений, от нее не дождались. Сказала только, что обращались с ней вежливо, велели позвонить мужу, а затем отпустили.
Удивительная история! Но именно это и подсказало Ивану Николаевичу оригинальный ход.
Он-таки слетает на пару дней в Гамбург, но прежде кое-кому подготовит хорошенький гостинец! Получалось очень даже складно и своевременно.
— Ксюха! — окликнул он по-дружески. — Иди-ка сюда.
— Слушаю вас, Иван Николаевич, — отворачивая зареванное личико, всхлипнула секретарша.
— Ну будет, будет, — в знак примирения, а может, и поощрения, он залез к ней под юбку. — Я ж не со зла, — погладил, оттягивая резинку. — Ты лучше свяжись с «Люфтганзой» и закажи билетик на завтра- послезавтра.
— Решили лететь? — прильнула она.
— Надо, Оксаночка, сама понимаешь…
— Давайте я вам массажик сделаю.
— Ух ты, крапивное семя!.. Ну ладно, пошли. Что с тобой сделаешь?
