обернулся.
На лестнице, раскрыв рот и выставив перед собой палочку, с видом круглого идиота стоял Лено Розер. Внезапно Гарри очень захотелось послать в него какое-нибудь заковыристое заклятье, и не аврорское даже, а что-нибудь похлеще - но тут его крепко прижали, и в следующий миг Гарри привычно скрючился в тесном шланге аппарации.
- Да уж, - Джордж перевел дух в родном и милом сердцу кабинете Главы Аврората. - Не ожидал я встретить там профессора Розера.
Гарри уселся в непривычно большое для девчоночьей фигуры кресло.
- А Гилена ожидал?.. И я об этом узнал только сейчас! Шекклболт на ушах стоит…
Странно, но злости не было. Гарри хотелось рассмеяться, и вместе с этим на него внезапно накатил страх. Да-а, расслабился я в четырех стенах, ухмыльнулся Гарри.
Джордж же выгрузил на стол захваченные с собой флаконы и принялся по очереди подносить их к глазам и разглядывать на просвет.
- Шекклболт без колебаний съел бы свою шапку, чтобы попасть к Гилену. Потому что у него живет одна юная леди, которая носит зелья со второго этажа…
- Леди с волнистыми русыми волосами и серыми глазами, - со значением произнес голос Фреда из-под рукава.
-Леди по имени Амальтея, - добавил Джордж.
* * *
* Снейп (Snape) - название деревни в Англии.
Неудача Левия Ниманда
Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда...
А. де Сент-Экзюпери
Северус пересматривал тонкую стопку листов. Листы лежали на лакированном письменном столе с тонкими коричневыми ножками-стенками. Стол был Северусу низок, и левую ногу было невозможно закинуть поверх правой, снова и снова, когда Северус забывал про это. Тогда он упирался пятками в ножки стула, выпрямлял спину и собирал листы вместе, заставляя себя читать. Но внимание быстро рассеивалось, взгляд устремлялся в сторону, вместе с ним мысли. И руки машинально перебирали лист за листом.
Что смысла в них глядеть, размышлял Северус, когда он и так знает все, что там написано, а ничего нового или хотя бы значимого там не написано, написана дрянь, чушь. Вот, например, наполовину исчерканный лист, в середине красуется надпись: «не добавлять мяту». Еще не добавлять смородину и лимон, досадливо ухмыльнулся Северус, и вообще не стоит делать из Аконитового зелья компот. А лист, содержащий указанную рекомендацию, между прочим, стоил Гарри пары одиноких вечеров.
Как и каждый из этих листов. Как и каждый, как и каждый, тоскливо твердил Северус про себя. Сегодняшний вечер оказался сложнее, чем он предполагал.
Шедевр про мяту был создан почти месяц назад, когда Дурсли не пришел в первый раз. В тот день Северус ждал всего вместе: и что Дурсли останется дома, и что, вопреки отказу посетить консилиум, по привычке или из упрямства навестит лабораторию Хогвартса. Но все же Боров-младший оказался не похож на своего кузена, Гарри всегда был упрям. Северус не дождался. И скрылся в подвале особняка. Северус был твердо уверен, что работа точно отвлечет его от неоправданного ожидания и от излишних эмоций, так происходило всегда, надо было только начать, и спустя одну уроненную колбу и порезанный палец мысли сворачивали по адресу, в защищенное рабочее русло… Но Северус даже не взялся за колбы. Он опустился на свой стул, свесив руки вдоль тела и откинув голову назад, пялясь в потолок. Он думал про что угодно: про Хогвартс, про славу, которую всегда презирал, про свой позор с неподготовленным к консилиуму выступлением и про то, что подумают члены этого самого консилиума, Кебнекайсе и Фламель, думал про Дурсли и даже про мятный чай, который любил пить Альбус.
А Гарри ждал, убежденный, что Северус так невероятно занят.
На следующий вечер Северус заставил себя вынуть из шкафа настои, корни, ножи, доски, шерсть оборотня, разложил все это на столе - и снова занял стул, отодвинувшись подальше. От мысли о том, чтобы порезать хоть что-то или развести огонь под котлом, мутило и подташнивало, а от запаха зелья точно вырвало бы. Северус смотрел в потолок и думал про Фламеля и Альбуса. Про Хогвартс. Про Лили.
А Гарри опять ждал.
Это быстро вошло в привычку - не делать ничего конкретного, писать какую-то ерунду, смотреть в закопченный сводчатый потолок; у Северуса наконец появилось то, чего ему не хватало всю жизнь, - время.
С каждым днем Северус все отчетливее ощущал, что погружается в собственные мысли, внутрь себя; наверное, мысли были способны растворить его полностью. Он виделся сам себе невероятно отчетливо, окруженный хорошо знакомыми людьми, но отдаленный от них больше, чем на расстояние вытянутой руки; не было никого, кто мог бы положить ему руку на плечо. Людям нужны специалисты, таланты, зельевары, легилименты, а Северус Снейп не нужен ни магам, ни магглам, да и себе, по сути, не сильно - только одному случайному демону.
А еще Гарри - который ждал и ждал.
Северус все чаще вспоминал Лили, зажмуривал глаза и просил у нее прощения, не понимая, за кого просит. Северус помнил пустую площадь Героев и свой черно-зеленый мраморный склеп с запертыми дверьми; ему мерещилось, что, стоит только вернуться туда, к каменному ложу, стоит только лечь обратно и закрыть глаза - все исчезнет, отодвинется, потеряет ощутимость и смысл, а он вернется назад, в Визжащую хижину или в Хогсмит, к своему кусту терновника с белоснежными цветами, к душам, ни живым и ни мертвым, или в свой Лимб, к потрескавшейся белой земле и умирающим горам* .
Дважды писал целитель Кристалл, требуя если не открыть простым смертным секрет его, Северуса, таинственной силы, то хотя бы просто помочь, у Освальда человек умирает от проклятья, а у Ямвлиха сложная беременность, да еще и тройня, и больница готова финансировать… Северус бросил письма в камин. День спустя Кристалл прислал громовещатель: проклятый у Освальда только что чуть не скончался! и причина не известна! и спасся по чистой случайности! да ведь есть же у вас совесть, в конце концов, ведь вытащили же вы Вона, за полчаса каких-то, весь состав целителей два года голову ломал, консилиумы собирал, зелья изобретал, а у вас - полчаса, и готово, как новенький, разве только не блестит! Так поднимите свой зад еще на полчаса, больница заплатит, и родители тоже, им денег не жалко, им сына жалко, потратьте одну сорок восьмую часть суток на спасение жизни!.. Северус убрал пепел, оставшийся от сгоревшей бумаги, и кивнул ошеломленной Минерве, показывая, что слушает ее дальше.
В тот вечер Северус не написал ни строчки. Он вспоминал, как к пальцам прилипали тонкие нити душ, вспоминал, как впервые ощутил бесформенную серебристую магию мира вокруг своих ног, вспоминал, как Альбус разглядывал восстанавливающийся февральский Хогвартс. Вспоминал, как именно там и тогда, во время своей последней прогулки с директором, осознал и принял - но тише, нельзя говорить об этом. Ведь нет никакой грани между жизнью и смертью, и умереть так легко, достаточно только перестать хотеть жить. С твоим последним желанием умрет твоя воля, а с ней - ты сам, и от тебя останется только прощальная улыбка, и та скоро исчезнет, как исчезла Лили, как исчезли на глазах Северуса ее муж и его друзья, превратившись в серебристые нити волшебства. Северус не жалел бы о себе.
Но его все еще ждал Гарри.
И становился все непонятнее, непредсказуемее. Не смеялся по пустякам, не лез целоваться каждый раз, но научился варить крепкий кофе и смотреть (за какие-то несколько дней!) взрослым серьезным взглядом. И каждый раз дожидался, не ложился спать, обнимал перед сном и признавался в любви, не утыкался в шею, как раньше, а бережно притягивал к своей груди, и за весь последний месяц ни разу не повел себя хоть немного откровеннее.
Северус замуровывал себя в лаборатории, словно возвращался в самого себя. За весь декабрь он озаботился мытьем волос всего три или четыре раза и ни разу не сменил мантию. Мантия не давала ему удаляться за пределы себя.
Посередине месяца Кристалл ворвался в класс Зельеварения в разгар урока. Кристалл не просто кричал, он орал, срывал голос, матерился, он окрестил Северуса убийцей и грозил тут же проклясть какого-нибудь слизеринца, чтобы посмотреть, как Северус плясал бы вокруг того. Кристалл скинул чернильницу с учительского стола и разорвал свитки с сочинениями пятикурсников. Северус не открыл рта и не двинулся с
