И с пением ввалились в школу».
В 1930 году Наркомпрос утвердил программы для начальной школы и для школы ФЗС, которые были построены на основе комплексов-проектов, опробованных в те годы в Америке. Классы, сформированные по возрастному признаку, ликвидировали, их заменяли звеньями и бригадами. Группируя материал различных учебных предметов, как естественнонаучных (физика, химия, биология), так и общественно- политических (обществоведение, история, география, литература и т. д.), вокруг комплексов-проектов, программы предписывали учащимся усваивать знания в процессе выполнения таких тем и проектов, как «Борьба за коллективизацию деревни», «Поможем нашей фабрике (заводу, колхозу) выполнить промфинплан[3]», «Научимся разводить кур» и т. д. и т. д. Что опять- таки не давало систематических знаний, вследствие чего оканчивающие школу не имели достаточной подготовки для успешных занятий в вузах.
При школах стали создавались мастерские по труду (столярные, слесарные, токарные), школьные производственные музеи. Учащихся знакомили с трактором, автомобилем, электромотором, устраивали экскурсии на производство. На совещаниях, проведенных в различных местах по вопросу о типе средней школы, рабочие настойчиво требовали введения политехнического образования и трудовой подготовки учащихся.
В старших классах ступени создавались ячейки комсомола, которые организовывали трудовые субботники и воскресники, вечера, посвященные праздничным дням революционного календаря. Комсомольцы и старшеклассники принимали самое активное участие в работе по ликвидации безграмотности среди населения, читали газеты, проводили беседы, ставили спектакли в домах, где жили рабочие, в сельских клубах и избах-читальнях, организовывали там политические кружки, брали шефство над детскими домами и садами, площадками.
С 1922 года начался быстрый рост пионерских отрядов, которые создавались в то время при фабриках, заводах, в учреждениях, при рабочих клубах, избах-читальнях и т. д. Пионеры разных отрядов, обучавшиеся в одной школе, объединялись в так называемые форпосты. В 1924 году насчитывалось около 161 тыс. пионеров, а к концу 1925 года пионерская организация охватывала более полутора миллионов детей.
В 1930-е годы в Ленинграде основан Педологический институт, который должен был разрабатывать методики обучения в соответствии с рекомендациями педологии — педагогического направления, ставившего своей целью объединить подходы различных наук (медицины, биологии, психологии, педагогики) к развитию ребенка.
Особый интерес педологов вызывали неуспевающие дети. Пытаясь понять, в чем причина трудностей конкретного ребенка, педологи присутствовали на уроках, оценивали интеллект ребенка, его память, волю, разрабатывали методики, которые помогали детям учиться лучше. Если виной отставания ребенка была не патология, а тяжелые жизненные условия, пьянство и насилие в семье, то педологи вместе с социальными работниками работали с семьей или решали вопрос о переводе ребенка в детский дом. Учителя высоко ценили помощь, которую оказывали школе педологи.
Однако уже в 1936 году постановлением ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпросов» институт закрыли. В вину сотрудникам поставили тестирования школьников с целью определить их уровень интеллекта и способности, а также сбор различных справок и документов, касающихся семейно-бытовых условий школьников. В первом начинании была усмотрена попытка посеять неравенство среди учеников, спровоцировать на этой почве конфликты и разделение на «умных» и «глупых», «способных» и «неспособных», во втором — грубое вмешательство во внутренние дела семьи и «копание в грязном белье», что опять-таки приводило к конфликтам.
«Есть такая профессия — педологи, которые всю свою деятельность направляют на то, чтобы доказать, что максимальное количество детей являются кандидатами в школы для трудновоспитуемых», — говорил A.A. Жданов, председатель комиссии Политбюро, расследующей деятельность Педологического института. В результате их «работы», указывал он, количество трудновоспитуемых детей в Ленинграде за два года увеличилось на 60 %, что является «серьезным извращением политической линии и создает впечатление, будто у нас идет деградация». Действительно, результаты тестирования зачастую говорили если не о деградации, то о явном неблагополучии. Лишь 9 % детей давали правильные ответы на вопросы, кто такой Ленин, кто такие коммунисты и чего они хотят, 52 % ответов были путанными и абсурдными, а 34 % — формально правильными, но трафаретными, заученными наизусть. 60 % школьников чувствовали, что учеба дается им с трудом, однако большинству нравилось в школе больше, чем дома, и это не удивительно: благодаря «копанию в грязном белье» педологам удалось установить, что только 3 % детей рабочих и 28 % детей служащих ели досыта (данные касаются 1925–1926 гг.), а у 50 % детей не было собственной кровати.
Однако репрессии против педологии как науки не сопровождались репрессиями против педологов, им разрешено было остаться в школах учителями. Правда, в ходе развернувшейся критики, педологам- теоретикам, по словам Н.К. Крупской, предлагали сыпать пепел на голову и становиться на колени. Пытаясь направить волну критики в конструктивное русло, Крупская в наброске статьи «Как бороться с педологией?» писала: «Нельзя, критикуя педологов, исходить из принципа „бей кирпичом неизвестно по чем“». Педологи-теоретики были вынуждены безоговорочно признавать правоту любой критики в свой адрес, просили дать им возможность вести научно-исследовательскую работу в области педагогики и обещали беспощадно бороться с последствиями педологических извращений.
Школа окончательно вернулась к классической классно-урочной системе, дополненной трудовым обучением, а в старших классах и производственной практикой.
В 1933–1938 году в Советском Союзе появилось до 20 тыс. новых школ, многие из которых были построены в стиле конструктивизма. Архитекторы-конструктивисты стремились строить «школы будущего», которые хотя бы на несколько часов переносили бы детей в царство победившего коммунизма. И если можно сожалеть о плохой организации быта в жилмассивах или сомневаться в разумности отказа от домашнего питания в пользу фабрик-кухонь, то к зданиям школ 1920–1930 годов никто, кажется, не предъявлял никаких претензий. Они были превосходны.
Школа им. 10-летия Октября
Современный адрес — пр. Стачек, 5/ул. Гладкова, 2.
Построена в 1927 году по проекту A.C. Никольского и A. B. Крестина на углу проспекта Стачек (переименован в 1923 г. из Петергофского шоссе) и Григоровской улицы (названа по фамилии владельца доходный домов, переименована в 1939 г. в честь матроса-черноморца, героя восстания на крейсере Очаков Александра Ивановича Гладкова).
Здание строилось с 1925 по 1927 год, а школа открылась 7 ноября 1927 года. При открытии она носила название 68-я школа I и II ступени, и ей присвоено имя 10-летия Октября. Это первая школа, построенная в Ленинграде в советский период.
Композиционным центром здания является башня с вращающимся куполом обсерватории. Такие астрономические обсерватории были практически в каждой школе, построенной в 1920–1930-е годы. Позже от них отказались, видимо, из-за того, что в Ленинградском климате они бездействовали большую часть года. Башня служит также для вертикальных коммуникаций всего здания.
