Вот, например, описание «комплексного метода обучения» из романа Вениамина Каверина «Два капитана».
«Считалось, что мы в первой группе, хотя по возрасту кое-кому пора уже было учиться в шестой. Старенькая преподавательница Серафима Петровна, приходившая в школу с дорожным мешком за плечами, учила нас… Право, мне даже трудно объяснить, чему она нас учила. Помнится, мы проходили утку. Это были сразу три урока: география, естествознание и русский. На уроке естествознания утка изучалась как утка: какие у нее крылышки, какие лапки, как она плавает и так далее. На уроке географии та же утка изучалась как житель земного шара: нужно было на карте показать, где она живет и где ее нет. На русском Серафима Петровна учила нас писать „y-т-к-а“ и читала что-нибудь об утках из Брема. Мимоходом она сообщала нам, что по-немецки утка так-то, а по-французски так-то. Кажется, это называлось тогда „комплексным методом“. В общем, все выходило „мимоходом“. Очень может быть, что Серафима Петровна что-нибудь перепутала в этом методе. Она была старенькая и носила на груди перламутровые часики, приколотые булавкой, так что мы, отвечая, всегда смотрели, который час».
Еще одной из экспериментальных систем был так называемый Дальтон-план, или бригадно- лабораторный метод: система организации учебно-воспитательной работы в школе, основанная на принципе индивидуального обучения. Автором системы являлась американская деятельница народного образования Эмелин Паркхерст. Название происходит от города Долтон (Dalton, США, штат Массачусетс), где система впервые была применена в 1904 году. При организации работы по Дальтон-плану учащиеся могли свободно выбирать время и содержание занятий. Учащийся получал от учителя-советчика указание, как ему лучше спланировать свою работу на данный день, а затем работал самостоятельно. Особое внимание уделялось учету работы учащихся, осуществляемому при помощи сложной системы карточек. В советских школах систему модифицировали в коллективный метод. Учащиеся, объединенные в бригады во главе с бригадиром из среды, самостоятельно работали по заданиям, рассчитанным на срок от 2 недель до 1 месяца. В заданиях указывались последовательность работы, учебная литература, приводились задачи и упражнения, ставились контрольные вопросы. Учитель не объяснял учащимся новый материал и консультировал их только в случаях затруднений. По выполнении всех заданий проводились заключительные занятия, на которых бригады отчитывались о проделанной работе.
Как это выглядело на практике, можно прочесть в книге Николая Огнева «Дневник Кости Рябцева».
«В нашей школе вводится Дальтон-план. Это такая система, при которой шкрабы (сокращенно школьные работники. —
С этого года мы решили всех шкрабов сократить для скорости: Алексей Максимыч Фишер будет теперь Алмакфиш. Николай Петрович Ожигов — Никпетож…
…Дальтон-план начался. Парты отовсюду вытащили, оставили только в одном классе, в нем будет аудитория. Вместо парт принесли длинные столы и скамейки. Я с Ванькой Петуховым слонялся целый день по этим лабораториям и чувствовал себя очень глупо. Шкрабы тоже пока толком не поняли, как быть с этим самым Дальтоном. Никпетож оказался, как всегда, умней всех. Он просто пришел и дал урок, как всегда, только мы сидели не на партах, а на скамейках…
С Дальтоном выходит дело дрянь. Никто ничего не понимает — ни шкрабы, ни мы. Шкрабы все обсуждают каждый вечер. А у нас только и нового, что скамейки вместо парт и книги прятать некуда. Никпетож говорит, что теперь это и не нужно. Все книги по данному предмету будут в особом шкафу в лаборатории. И каждый будет брать, какую ему нужно.
А пока шкафов-то нет?
Ребята говорят, что это был какой-то лорд Дальтон, из буржуев, и что он изобрел этот план. Я так скажу: на кой нам этот буржуазный план? И еще говорят, что этого лорда кормили одной гусиной печенкой и студнем, когда он изобретал. Посадить бы его на осьмушку да на воблу и посмотреть! Или по деревням заставить побираться, как мы в колонии, бывало.
А с гусиной печенки — это всякий изобретет…
…Ну и навалили заданий… За месяц, даже меньше, то есть к 1 ноября, нужно прочитать уйму книг, написать десять докладов, диаграмм начертить восемь штук, да еще устно уметь отвечать, то есть даже не отвечать, а разговаривать по пройденному. У каждого ученика свое задание. Да, кроме того, нужно еще проработать задание по физике, химии и электротехнике практически. А это — целую неделю торчать в физической лаборатории…
А это дело в том, что лаборатории так и стоят с самого начала пустые. Правда, в обществоведение взяли из школьной библиотеки все книжки по политграмоте, а в естествоведение перенесли аквариум и коллекции, да только и всего. А по-настоящему надо, чтобы в каждой лаборатории был полный подбор книг и пособий по данному предмету. Тогда ученик может свободно распоряжаться и действительно подготавливать задания….
Завтра начало сдачи зачетов. Вчера просидел всю ночь, и сегодня тоже придется. Самое скверное то, что книг нету.
В лабораториях и в библиотеке разобрали ребята — тоже готовятся. Откуда же взять?! Покупать — денег нету. Сегодня буду чертить диаграммы по обществоведению.
Все-таки напрасно у нас в школе ввели Дальтона…
….Я сегодня просижу хоть до пяти часов утра, но постараюсь все записать, как было.
Дело в том, что мы еще третьего дня решили покончить с Дальтоном и вчера почти весь день приготовлялись. Сегодня, когда ребята стали собираться в школу, на всех стенах были развешаны надписи и просто записки:
— Долой Дальтона!
— Ко всем чертям буржуя Дальтона!
Ребята, конечно, были все очень рады. Мы сейчас же к пианино — разучивать новую песню. Ее сочинил я:
А когда стали подходить шкрабы, их встретили этой песней. Шкрабы, словно ничего не знали, разошлись по лабораториям. Но никто сдавать за декабрь не пошел, хотя у некоторых было приготовлено. Вместо сдавания все ребята выскочили на двор. Там уже мы приготовили чучело из соломы, в драной шляпе, и на шее у чучела висела надпись: „Это — лорд Дальтон“. Чучело поставили посредине двора так, чтобы из окон было видно, принялись плясать вокруг него и петь „Карманьолу“. Потом чучело подожгли. Прибежал дворник, но когда увидел, что опасности нет, он тоже с нами смеялся. Чучело полыхало ярким огнем, с треском и блеском. А мы пели. Потом мы запели еще песню:
