профилактики инфекций и других заболеваний детского возраста. Позднее в консультациях стали заниматься также лечением больных детей как на амбулаторном приеме, так и на дому. В послевоенные годы для улучшения медицинского обслуживания детей большинство консультаций объединились с поликлиниками. Поликлиника на 2-м Муринском имела пропускную способность до тысячи человек в день.
Профилакторий Кировского района
Современный адрес — ул. Косинова, 19/Оборонная ул., 9.
Построен в 1928–1933 годах по проекту архитекторов Л.В. Руднева, О.Л. Лялина, Я.О. Свирского и И.И. Фомина на улице Поварухина (названа в честь землевладельца, переименована в 1950 г. в Оборонную ул., так как в годы Великой Отечественной войны в этом районе находились оборонительные рубежи города). В 1950 году здесь проложили новую улицу, названную в честь Семена Кирилловича Косинова, комсомольца, летчика, направившего свой самолет на колонну вражеской техники при защите Ленинграда во время Великой Отечественной войны. Обслуживал в числе прочих жителей жилмассивов на Тракторной и Турбинной улицах.
Здесь мы снова встречаемся со сложной конструкцией, соответствующей разнообразию функций учреждений, расположенных в здании.
Основной корпус здания вытянут вдоль улицы Косинова, образуя три выступа. К нему примыкал с западной стороны «Т»-образный корпус. Главным украшением фасада являются «псевдоленточные» окна, подчеркнутые темной окраской простенков, и выступающие лестничные шахты с вертикальным остеклением углов. В правой части корпуса находились угловые террасы. За зданием разбили яблоневый сад.
Рядом в 1925–1932 годах построили детскую поликлинику (современный адрес — ул. Гладкова, 4/ул. Косинова, 12).
В 1965 в здании разместилась больница объединения им. Володарского.
Глава 6
«На культурном фронте». Дворцы, дома и клубы культуры
«Перед зрителями сверкающей стеной стоял занавес аломюнита. По бокам шпалерами поднимались световые рефлекторы. Широкие глотки резонаторов дремали в четырех углах сцены. Сверху спускались черные микрофоны. Система оптических стекол стояла с правой стороны сцены, готовая начать оптическую пляску, чтобы бросить в приемники Республики отражение спектакля. У рампы чернели батареи прожекторов и вытянутые хоботы киноаппаратов.
Между сценой и зрительным залом, в темном провале, усыпанном мохнатыми красными звездами неоновых ламп, тускло блестели серебряные шары электрических пианол и сложные, опутанные блестящими змеями труб, симфонические машины.
В темноте над пюпитром дирижера вычерчивал сложные геометрические фигуры крошечный фиолетовый огонек дирижерской палочки. Оркестровый провал дышал монументальной, беспокойной музыкой.
Сквозь тьму проходили багровые самумы света и, когда неожиданные звуковые контрасты взлетали над оркестром, багровый пожар заливал зрительный зал. По занавесу прокатились световые волны и длинные, похожие на привидения, буквы сплелись в тягостные фразы: „ТЯЖЕЛЫЙ, РАБСКИЙ ТРУД. БЕЗОТРАДНАЯ ЖИЗНЬ, ГОЛОД И НИЩЕТА БЫЛИ УДЕЛОМ МИЛЛИОНОВ, СОЗДАЮЩИХ ЦЕННОСТИ“
Оркестр ворчал. В смертельной тоске ревели трубы. В багровом пожаре сновали фиолетовые полосы прожекторов.
Но вот нестерпимо яркий сноп света на мгновение озарил зал. В музыкальных мощных разливах поплыли гневные крики фабричных сирен, багряные клубы пара взлетели вверх, закрывая занавес. В увертюру вступили шумовые инструменты, отбивающие ритм тональными взрывами. В завес ударил розово-солнечный свет киноаппарата, и снизу вверх полилась яростная толпа, потрясая оружием и знаменами.
Робкая мелодия «Интернационала» теперь гремела, точно разгневанный океан, и гром конипульт отбивал ритм. Поверх стремительной и яростной толпы вспыхнула тяжелым шрифтом фраза: „МАРШ ВПЕРЕД, РАБОЧИЕ ОКРАИНЫ!“
Мощный пролог внезапно оборвался. Музыка, кино, свет, взрывы, фабричные гудки и грохот металла как бы провалились в бездну».
Так представлял себе искусство будущего фантаст Ян Ларри.
Социалистическая революция в России совпала с революцией в искусстве, захватившей весь мир. И это не случайное совпадение — у обоих явлений были общие причины. Промышленная революция, которая привела к необходимости кардинального пересмотра отношений между нанимателями и наемными рабочими, породила также новую эстетику, которая должна были помочь людям осмыслить стремительные и пугающие перемены. Эпоху паровых двигателей воспели еще импрессионисты. Достаточно взглянуть на серию картин Клода Моне, посвященную вокзалу Сен-Лазар, которая была создана в 1877 году, или на работы Уильяма Тернера «Дым, пар и скорость» (1844 г.) и «Последний рейс „Отважного“» (1838 г.), и становится ясно, что художники «осваивали» и «одомашнивали» новые образы, которые давала индустриальная эпоха.
Джозеф Редьярд Киплинг написал стихотворение «Королева», посвященное той же теме — поэтизации примет нового времени:
