Таким же образом переходят они и третий порог, называющийся Геландри… что по-славянски значит звук порога.
После приходят они к четвертому и большему порогу, который называется по-русски Ейфар, по- славянски Неасит, от того, что в скалах его гнездятся пеликаны. К этому порогу все суда пристают переднею частью, люди, избираемые для содержания стражи, выходят и становятся на притинах. (Здесь они содержат бдительную стражу от Печенегов.) Прочие же вынимают из судов вещи, также скованных невольников, и отводят их на берег расстоянием на 6000 шагов, пока не пройдут порога. После этого, суда свои частью тащат, частью несут на плечах до противоположной стороны порога. Тут опять спускают их на воду, садятся в них со всем имуществом и плывут далее.
Дойдя до пятого порога, называющегося по-русски Баруфорос, по-славянски Вулнипраг, от того, что он составляет большое озеро, переводят они опять свои суда в угол реки, как при первом и втором порогах, и достигают шестого, который называется по-русски Леанти, а по-славянски Веруци, т. е. кипение жидкости. И сей порог проходят они таким же образом, и доплывают до седьмого, по-русски Струбун, по- славянски Напрези, что значит малый порог.
И доходят до так называемого Крарийского перевоза, где перевозятся Херсонцы из Руси и Печенеги в Херсон. Перевоз этот шириною с Гипподром, а высота (берега), усматриваемая глазом с низу, такова, что стрела, пущенная из лука, оттуда прямо ее достигает. (По сей причине приходят сюда Печенеги для нападения на Русь.)
Пройдя это место, пристают они к острову, который называется именем Св. Григория (Хортицы). Здесь приносят они свою жертву потому, что там стоит отменной величины дуб. Они приносят в жертву живых птиц; натыкают кругом стрелы, а иные кладут куски хлеба и мяса, и что у кого есть, как то у них водится. Также мечут жребий о птицах, убивать ли их и есть, или оставлять в живых.
Чрез четыре дня достигали они Днепровского устья, в котором лежал остров Св. Ейферия (ныне Березань). Здесь отдыхали они обыкновенно два или три дня, снабжая свои суда необходимыми вещами, а именно парусами, мачтами и рулями, что все привозили с собою. Потом подавались к Днестру, где еще отдыхали. Отсюда, если ветер был попутный, плыли на парусах к реке Белой, где оставались некоторое время, и продолжали путь к Селине, которая есть не что иное, как рукав реки Дуная. Далее для них уже не было никакой опасности».
Олег счастливо преодолел все препятствия и появился под стенами Константинополя. Греки заградили пристань цепью от Акрополя до Галатской башни, а город заперли. Олег вышел на берег, и воины его огнем и мечом рассыпались по окрестностям, жгли церкви, разбивали палаты, а пленных рубили, расстреливали, бросали в море. По свидетельству византийских летописцев, устрашенные греки обратились с просьбою о мире к русскому князю, на каких ему угодно условиях, лишь бы только прекратить кровопролитие и опустошение.
Олег отступил на некоторое расстояние от города и послал к императорам Льву и Александру мужей своих — Карла, Фарлафа, Вельмуда, Рулава и Стемида, с требованием, чтобы они обязались платить ему дань.
Греки спросили, сколько дани угодно руси. Олег потребовал по 12 гривен на ключ или лодку (что составило около трехсот пудов серебра), укладов на все русские города: Киев, Чернигов, Переславль, Полоцк, Ростов, Любеч и прочие, где сидели князья, под его рукою сущие, то есть, на все племя русское, все военное сословие, по городам расселившееся. Потребовал, чтобы греки выдавали русским послам все, что они пожелают, чтобы русских гостей довольствовали они в Константинополе в продолжение полугода месячиною — хлебом, мясом, рыбой, вином, овощами, позволяли им ходить в бани, сколько угодно. Потребовал, чтобы греки снабжали русь для обратного пути якорями, веревками (ужа), парусами (пре) и съестными припасами, сколько чего понадобится.
Греки соглашались на все. Императоры просили только, чтобы русь, приходящая без дела, не требовала месячины, и чтобы прочим князь приказал словом своим не буйствовать по селам. Они должны останавливаться в предместье Св. Мамы за стеною, где чиновники царские будут переписывать имена их и выдавать им их месячное, первое от Киева, потом Чернигова, Переславля и от прочих городов. Они должны входить в город в сопровождении царского пристава, не более как по пятидесяти человек, без оружия, и покупать что им вздумается, не платя ни за что мыта (пошлин).
Императоры Лев и Александр, обязавшись платить дань, присягнули в соблюдении договоров и поцеловали крест, а Олег и мужи его приведены были на роту (к присяге) по Русскому закону: они клялись своим оружием и Перуном, богом своим, также Волосом, скотьим богом.
Так кончился этот знаменитый поход. Счастье благоприятствовало смелому Олегу, и он достиг своей цели: заставил трепетать Константинополь; заставил императоров униженно просить мира, исполнить все его желания и платить ему дань; получил богатую добычу для себя, для своих мужей, воинов, и для всего своего племени, вытребовал важнейшие преимущества для Руси на будущее время при всех сношениях ее с Грецией, государственных и торговых.
Весело отправилось торжествующее ополчение домой в обратный путь, — «и приде Олег Киеву, неся золото, и паволокы, и овощи, и вина, и всякое узорочье».
Подданные встретили его с радостью и прозвали вещим. Слава о его подвигах пронеслась всюду. Дружина рассказывала чудеса. Жители с удивлением передавали из уст в уста эти рассказы, как Олег с двумя тысячами лодок перебрался через Днепровские пороги, как, явившись пред Константинополем, велел он вытащить все свои суда на берег, поставил на колеса, и, вспяв (распустив) паруса, при попутном ветре подкатился под городские стены; как напугал греков; как угадал отраву в присланных от них яствах; как представился им каким-то святым, насланным от Бога с того света наказать их за грехи; как повесил он свой щит на вратах Константинополя; как на обратном пути велел он любезной своей руси сшить паруса шелковые, а словенам кропинные, полотняные, которые тотчас и разодрались ветром, и словене говорили: «имемся своим толстинам, не даны суть Словеном пре кропинныя».
Такие рассказы стали народной собственностью; всякий передавал их по-своему, прибавляя и убавляя по усмотрению; из них, без сомнения, сочинились песни или саги по замышлениям бояньним, которые и дошли до первого нашего летописца, передававшего их в своей летописи с простодушным заключением: «бяху бо людие погани и невегласи».
Через пять лет по возвращении Олега, вследствие умножившихся отношений между русью и греками, оказалось нужным для обеих сторон постановить разные правила. Киевский князь отправил «мужи свои построити мира, и положити ряды межи Греки и Русью», равно другого совещания, бывшего при тех же царях Льве и Александре.
Посольство заключило письменный договор, до нас дошедший, один из древнейших, драгоценнейших документов европейских и также памятников нашей письменности, дающий ясное понятие о гражданском устройстве молодого государства, — такого содержания:
«Мы от рода Русского — Карл, Инегельд, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Гуды… Руалд, Фрелав, Рюар, Актеву, Труан, Лидульфость, Стемид, — посланные от Олега, Великого Князя Русского, и от всех иже суть под рукою его светлых бояр и великих князей, к вам, Льву, Александру и Константину, Царям Греческим.
Первым словом, да умиримся с вами, Греки, и не допустим никого из наших светлых князей обижать вас. Так и вы храните к светлым князьям нашим, и ко всем, иже суть под рукою князя нашего, любовь непреложную.
Проказа (вред) доказывается свидетельствами: ответчик клянется по вере своей; за ложную клятву наказание.
Если убьет Христианин Русина, или Русин Христианина, да умрет на месте. Если убийца убежит, то имущество его отдается ближнему убиенного, кроме жениной доли. Неимущий убийца остается под судом (держится тяжи), пока найдется, и тогда умрет.
Если ударит кто кого мечом, или ушибет каким-нибудь сосудом, то платит пять литр серебра по закону Русскому; неимущий должен отдать все, что имеет, до последнего платья, в котором ходит, и поклясться, что заплатить за него некому: тем и кончится тяжа.
Если украдет что Русин у Христианина, или Христианин у Русина, и пойманный в краже окажет сопротивление, то обокраденный может убить его и взять свое.
Если отдаст украденное и будет связан, должен воротить втрое.
Если Христианин или Русин станет обыскивать насильно и возьмет чужое, то должен отдать
