Говорит, своего товарища в селе искал, да не нашел. А ночевать, мол, негде. Да и лошадь его здесь где-то. Я его впустил.
— А теперь этот Кряжин где? — отделенному запомнились маленькие бегающие глазки из-под мохнатых бровей и окладистая черная борода. Еще днем обратил на него внимание отделенный. Кряжин пробовал заговорить с пограничниками, все что-то высматривал.
— Наверное, на своей подводе спит.
— Ну ладно, смотрите внимательно. Скоро Тимофеев сменит. Через полчаса я его подниму.
Слесарев вернулся в склад. Люди его спали. В помещении он снова заметил Кряжина и другого мужика, Горлова по фамилии.
— А вам, граждане, что здесь нужно? — строго спросил он. — Там, где разместилось воинское подразделение, посторонним находиться не положено.
— Да мы так… — замялся Горлов. — Зашли просто. А раз нельзя, так нельзя. И уйти недолго.
Мужики ушли. Слесарев взглянул на именные часы, полученные от командования за примерную учебу в школе младших командиров, разбудил Тимофеева, подождал, когда возвратится сменившийся с поста Лощинский, спросил его:
— Тихо?
— Тихо… Спят все. Только на окраине села, к горам ближе лошади что-то ржут. Подозрительно.
— А Кряжина видел?
— Только что вдвоем с каким-то мужиком хотел за ворота уйти. Но я не выпустил их и Тимофееву наказал глаз с них не сводить.
— Отдыхайте! — разрешил отделенный и сам с удовольствием растянулся на сене, закрыл глаза. Маятный денек выдался! Сейчас в самый раз бы поспать. Позавидуешь поневоле рядовым бойцам: те отстояли свое в карауле и спят спокойно.
Вдруг где-то в стороне гор, за рекой, хлопнул выстрел. За ним другой. Все мигом проснулись, вскочили, бросились к оружию.
Через минуту Слесарев был у ворот. Тимофеев торопливо докладывал:
— Не иначе банда, товарищ отделком! С гор конных и пеших движется — страсть. Я как услышал конское ржание, так выглянул за ворота, увидел — и назад. Тут же дал выстрел.
А в ворота, подпертые изнутри колом, уже стучали люди, сбежавшиеся со всего поселка под защиту винтовок пограничников и стен кооператива.
— Впускать? — спросил Фейсенко у Слесарева.
— Конечно! — ответил тот. — Но смотрите, чтобы чужие не проникли. Бандиты могут пробраться в наше расположение и тогда ударят в спину.
— Чужих не пропустим. Я всех кзыл-агачских в лицо знаю. Открывайте ворота.
Толпа хлынула во двор. При колеблющемся свете факела Фейсенко разглядывал прибывших. И заметив неизвестных мужчин, указал на них пограничникам.
— Кто такие? — спросил отделенный.
— Командировочные мы. Из Алма-Атинского земуправления. Я — Ковалев, землеустроитель. — Говоривший протянул документы. — А это Нестеров, Воловский, тоже землеустроители. Дегтярев и Попов — практиканты.
Слесарев прочитал командировочное удостоверение.
— Проходите! — разрешил отделком, возвращая документы. — У вас и ружья есть. Могут пригодиться.
Узнав, что Ковалев недавно демобилизовался с должности взводного, Слесарев приказал ему выяснить возможности обороны южной стены и заодно узнать, что за люди собрались во дворе, на кого из них можно положиться.
— Есть! — ответил бывший взводный, хотя он пока не представлял себе, как можно выполнить полученное приказание.
Двор был переполнен людьми. Плакали от страха женщины, дети. Растерянно толпились мужчины. И только допризывники не поддавались панике. Они старались держаться ближе к пограничникам.
— Товарищи, у кого есть оружие? — спрашивали у людей пограничники, выделенные отделкомом. — Нужно знать, какими силами мы располагаем. Кто с оружием — подходите.
Ковалев осмотрел южную стену прочного дувала. Если пробить в стенах амбразуры, можно обороняться. А вот окна в складе придется чем-то заделывать. И тут же решил: мешками с пшеницей!
Отобрав с десяток допризывников, Ковалев приказал им баррикадировать окна склада, показал, какие делать амбразуры. И работа закипела…
Вскоре Ковалев докладывал Слесареву:
— Оборудовано пять огневых точек. Нужны вооруженные люди.
— Мокрослоев, Поскребышев, Ивченко — в распоряжение товарища Ковалева! Будете оборонять южную часть кооператива.
Люди заняли свои места. На крышу выставили трех наблюдателей. Но бандиты пока не проявляли активности, хотя было видно по всему, что кооператив они обложили со всех сторон. Предстоял нелегкий бой.
Слесарев собрал своих помощников на совет.
— Какова готовность к бою, товарищи? — Слесарев обвел взглядом собравшихся.
— Люди расставлены.
— Патронов маловато, — последовали ответы.
— В том-то вся и беда, что патронов мало, — сказал отделком. — Взяли, сколько положено на бойца. Не предполагали, что в такую заваруху попадем. Сколько у нас охотничьих ружей?
— Всего восемь.
— Порох и дробь есть у подводчиков и землемеров.
— Охотничий боеприпас имеется в кооперативе. Я считаю, что нам нужно послать гонцов в Талды- Курган, — добавил Слесарев. — Найти добровольцев, желательно из допризывников. Я напишу записку уполномоченному ОГПУ.
Над головами раздался выстрел: наблюдатели подали сигнал тревоги.
— По местам! — крикнул Слесарев и бросился к складу у самых ворот.
Бандиты наступали только на одном участке — против главных ворот. С громкими криками они пересекали пустырь, отделяющий кооператив от домов села.
— Подпустить поближе, — распорядился Слесарев и, выждав, скомандовал:
— Огонь!
Ударил дружный залп. За ним другой. И бандиты откатились назад.
Воспользовавшись передышкой, вернулись к прерванному разговору.
— Допризывники Заболотнев и Первохин изъявили желание доставить пакет в Талды-Курган, — доложил Ковалев.
— Давайте их сюда.
И когда допризывники подошли, Слесарев приказал им:
— Этот пакет доставьте лично в ОГПУ. Если задержат бандиты — уничтожьте. Но нужно пробраться во что бы то ни стало.
— Знаем, товарищ командир.
— С южной стороны переберитесь через дувал и вдоль реки уползайте подальше. До Талды-Кургана полсотни верст… Хорошо бы коней достать — и верхом.
— А поверят ли нам в ОГПУ? Ведь у нас никаких документов нет.
— Действительно, загвоздка. И у меня нечем удостоверить донесение. — Слесарев секунду, другую подумал. — Ладно, возьмите вместо печати вот это. — И он снял треугольник с петлицы.
Добровольцы ушли. С минуту Слесарев прислушивался к тишине. Но там, где ползли допризывники, было тихо.
К отделкому подошел уполномоченный по подписке, спросил дрожащим голосом:
— Слыхали? Разобьем ли? Их тысячи прут. Сомнут они нас.
— Кто говорит, что сомнут?
