– Ну, это понятно, – усмехнулся Кул-Дун, расположившийся на крыше дома напротив, – Юк-хом-о'Риу ему не выговорить. Защитный код входных цепей – этого ему тоже не понять. Пусть будет кот.
А поэт, подхваченный вдохновением, уже строчил и строчил:
– Многие категории он осознать не может, конечно, – думал Кул- Дун. – Но в целом воспринимает достаточно адекватно. Может, и получится добыть здесь новую идейку для Кора Олевича.
– Нет, хорошо, хорошо воспринимает! – радовался Кул-Дун. – Про мимохода даже усвоил. Образ гигантской головы я ему тоже передал, а теперь пускай-ка он дальше сам пофантазирует – как такую голову можно победить. Подождем, послушаем…
Кул-Дун поднял взгляд вверх. Серое петербургское небо висело низко-низко над городом, но Кул-Дун знал, что чуть-чуть выше над этой серостью – бесконечность. Неисчислимое количество миров. И в каждом из них нужны новые идеи. А новых идей во Вселенной нет – это Кул-Дун тоже знал. Просто для каждого случая лучше всего подходит какая-то одна единственная. И иногда нужно, чтобы ее кто-то принес. Кто-то должен переносить идеи с места на место, как мотылек переносит пыльцу. Чтобы из старых идей рождалась новая жизнь.
Через 130 лет после описываемых событий, в городе Стокгольме женщина с улыбчивым лицом и печальными глазами напишет такие строки:
Иногда Тирри хотелось хотя бы раз в жизни испытать полную тишину. Разумеется, не ту, в которую легко окунуться, плотно заткнув уши. Он мечтал о настоящем, первозданном безмолвии – и отчетливо сознавал, что такого уголка ему не найти никогда. Простые обыватели с ограниченным допуском еще могли строить какие-то иллюзии. Но Посвященные намного лучше них знали, в каком мире живут.
Дом был наполнен звуками. Пусть негромкие, зачастую еле слышные, они не исчезали никогда. И почти в каждом из многочисленных секторов, отсеков, коридоров звуки эти хоть чуточку, да различались.
Тирри не мог похвастать абсолютным слухом и вряд ли сумел бы с закрытыми глазами отличить один коридор от другого. Но Фабрику биомассы, куда в последнее время наведывался все чаще, узнал бы наверняка. Здесь задавало тон басовитое гудение синтезаторов пищи. Время от времени его разнообразили звонки. Один короткий означал завершение какой-то фазы многоступенчатого процесса, два – выход готовой продукции, длинная трель – окончание рабочей смены. Мог раздаться и пронзительный сигнал, сообщающий о поломке. Но такое случалось крайне редко – техники знали свое дело.
В Доме было много обширных помещений, где хватало колоссальных конструкций и могучих машин. И все-таки Фабрика, даже до знакомства с Загой, вызывала у Тирри особые чувства. Высоченные ребристые колонны синтезаторов, пузатые резервуары, втиснутые между ними кожухи вспомогательных механизмов, и все это хозяйство обвивала масса серебристых труб. Они то расширялись, то сужались, постоянно разветвлялись, переходили одна в другую, и в их запутанном клубке невозможно было отыскать ни начала, ни конца… Это впечатляло.
Начальник смены уже поджидал Тирри и, увидев его, поспешил навстречу.
– Рад вас видеть! – залебезил он. – Зага сейчас выйдет. Уже прихорашивается, красавица наша.
«Рад вас видеть…» Конечно же, этот пройдоха с бегающими глазками кривил душой. Технари всегда недолюбливали Посвященных. В своем кругу они называли их «чистенькими» и потихоньку ворчали: за какие заслуги этим дармоедам такая честь? За что привилегии, которые только снятся вкалывающим на них работягам? Но шушукаться за спинами «дармоедов» – одно, а уж если повстречал кого-нибудь из них – изволь выразить почтение…
Зага не заставила себя ждать. Держалась она, конечно, гораздо уверенней, чем при первой их встрече, – даже сравнивать нельзя. И все-таки немного смущалась. Как будто до сих пор не могла поверить, что на нее положил глаз не какой-нибудь ремонтник, оператор или даже технолог, а Посвященный из самого элитного – восьмого – жилого сектора!
– Привет, Тирри, – она улыбнулась и повела рукой, словно отталкивая взгляды женщин со своего участка, полные жгучей зависти. – Мы снова пойдем в какое-нибудь интересное место?
– Привет, Зага, – улыбнулся в ответ Тирри. – Конечно, пойдем. А знаешь куда? Ни за что не догадаешься!
Она раздумывала недолго.
– Уже догадалась! Ты сводишь меня в оранжерею, да? Помнишь, в прошлый раз мы не успели ее всю обойти – там оставался такой чудный уголочек…
– Оставался, – подтвердил Тирри. – И мы в нем еще обязательно побываем. Но сегодня… Сегодня я покажу тебе Музей.
Он, конечно, ожидал, что его слова произведут эффект, но чтобы настолько сильный… Зага даже на время утратила дар речи.
– Ой… – выдохнула она наконец. – Ты не шутишь? Музей… да он ведь… туда же пускают только Посвященных! Мы в самом деле увидим ктуллов… тех, которыми пугают детей, настоящих ктуллов?..
Тирри кивнул:
– Раз приглашаю – значит, увидим. За тем и идем! Без проблем, конечно, не обошлось. Узнав, кого я хочу провести, ребята из Службы контроля устроили мне настоящий допрос. И после каждого ответа сверялись со своими записями. У меня создалось впечатление, что они собрались отследить всю твою родословную!
– Зачем?
– Ну, наверное, просто взять и отказать было для них недостаточно. Они хотели убедиться, что ни один твой предок до седьмого колена не имел права даже приблизиться к Музею! Но я-то знал, как устроена эта бюрократическая машина, и припас неотразимый довод. Представь, как у них вытянулись лица, когда я заявил, что собираюсь жениться на тебе!
Разумеется, после этих слов лицо вытянулось у самой Заги.
– Ой! – Она остановилась, словно забыв, куда шла, и смущенно опустила голову. – Раньше ты никогда… я даже не… это что, предложение?
– Предложение еще будет! – заверил ее Тирри. – Я человек серьезный и такими словами не бросаюсь. А то, что немного поспешил… На тех буквоедов мог подействовать только железный аргумент. Невеста Посвященного – это вам не простая фабричная девчонка. Это статус!
Он решительно увлек ее за собой. Несколько минут Зага молчала – видимо, уже плавала в радужных мечтах, представляя себя супругой важной особы. Но долго держать рот закрытым было не в ее характере.
– Ой, Тирри, совсем забыла тебе сказать… На Фабрике ведь сегодня особенный день, прямо-таки праздник. Представь, мы освоили новый вид биомассы! Пока, конечно, выпустили опытную партию, совсем маленькую. Правда, вкус у этой новинки… Странный какой-то – по мне, так на очень большого любителя. Но наши технологи просто на седьмом небе! И главный дегустатор ходит такой довольный, будто его к награде представили. Говорит: пусть только народ распробует эту штуку как следует – потом никого за уши не
