Колчака, — теперь начальник электростанции в Златоусте. Я, как вы знаете, тоже многого достиг. Согласитесь, мы хорошие «спецы» и умело провели по вашему указанию ряд акций, не позволяющих большевикам серьезно увеличить мощность станций даже после установки новых машин. В Советском Союзе работают семнадцать фирм по монтажу энергетического оборудования. Уж я-то по долгу службы все их хорошо знаю. И вот предстаньте, что на их машинах дефектов очень мало. У фирмы «Континенталь» СССР закупает четверть всех турбин — и почти все они подвержены авариям. Только большой кредит, предоставленный фирмой, удерживает русских от разрыва контракта… Скажу вам откровенно, у меня создалось впечатление, что провал неизбежен. ГПУ, возможно, уже что-то пронюхало. Мы, русские офицеры, решили прекратить свою связь с фирмой, пока не поздно, — твердо заключил Борисов.
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
С первым пригородным поездом Анна выехала в Москву.
Торопливость, с которой ее отправили в столицу, не была для нее неожиданной. Так случалось и раньше, когда в Континентальхауз прибывали русские «гости».
Бюхнер, с отечным лицом, не проспавшийся толком после вчерашней пьянки, разбудил Анну часов в пять утра и приказал отвезти почту в Наркомвнешторг и Электроимпорт.
Во Внешторге Маринова отдала пакет дежурному еще до начала работы наркомата. В Электроимпорте дежурного не было, и ей пришлось ждать девяти часов. Удобно устроившись в вестибюле, она коротала время, размышляя о своей жизни.
После разрыва с Фишером пребывание ее на подворье фирмы стало тягостным. Анна понимала, что ее хотят сделать слепым орудием в осуществлении тайных, не до конца понятных ей планов. Пойти сознательно на такое она не могла. Странное это было для нее состояние. Чувство ущербного одиночества, поначалу охватившее ее, постепенно прошло. Она уже благодарила судьбу, что все неприятное произошло здесь, на Родине, в России, а не там. Дома и солома едома!
И эти понятия — дом, Родина, Россия, — раньше несколько расплывчатые, ускользающие, стали вдруг для Анны необыкновенно четкими, реальными.
Сейчас у нее было такое ощущение, словно она жила, не замечая воздуха, которым дышала, а потом вдруг нечем стало дышать. И лишь ценой огромного усилия ей удалось выбраться из душного и страшного подземелья.
Веселый звонкий смех вывел ее из задумчивости. В вестибюль впорхнула стайка девушек, видимо, секретарши, машинистки — самая дисциплинированная, по необходимости, часть служащих: нельзя же, в самом деле, являться на работу позже начальства.
Впервые за много лет Анна позавидовала им. Уж их-то, наверное, не мучили тяжелые мысли, никто не тащил их с веревкой на шее к пропасти предательства. Попробовал бы кто! Они и в ГПУ обратятся…
И Анна начала опять себя терзать. Как опрометчиво, безрассудно она доверилась Фишеру! Но, терзаясь, она старалась найти себе и оправдание.
В Советскую Россию прибывало много немецких рабочих. У них в Германии безработица, а здесь идет процесс восстановления и создания новой промышленности.
Немецкие рабочие — хорошие специалисты, они добросовестно монтировали турбины той же фирмы «Континенталь». И как же она не разобралась, не увидела, как разительно отличаются образ жизни и цели Фишера, Бюхнера и других сотрудников фирмы от образа жизни и целей немецких рабочих, честно помогающих русским в строительстве нового мира.
Ей становилось еще тяжелее, когда она вспоминала своего отца, Сергея Митрофановича, простого крестьянина, который легко разобрался, на чью сторону стать в гражданской войне. Он добровольно пошел в Красную Армию и погиб в боях, отражая наступление немецких войск под Петроградом.
Анна казнила бы себя и дальше, но вдруг неожиданно увидела вчерашнего раннего гостя Континентальхауза. В вестибюль вошел стройный блондин с портфелем в руках. Никаких признаков недавней гулянки на лице — оно было свежим, чисто выбритым. Но это, без сомнения, был он — и Анна инстинктивно подалась ему навстречу. Незнакомец внимательно на нее посмотрел. Внезапно у Мариновой возникла мысль: узнать, кто он, — и она пошла вслед за ним по лестнице.
На двери, за которой он скрылся, висела табличка: «Начальник отдела контроля Борисов И. Н.».
«Выходит, начальник отдела контроля Борисов И. Н. снюхался с теми, кого он должен контролировать…» — подумала Анна.
Потом она сдала пакет из фирмы «Континенталь» в технический отдел Электроимпорта. Ей вспомнился звонкий смех женщин в вестибюле… При выходе Анна столкнулась с сестрой Соней. Это было тревожной неожиданностью.
— Почему ты здесь? Приехала из Ленинграда и без предупреждения! Разве что с Колей случилось? Не заболел ли твой жених? И потом, как ты нашла меня здесь?
— Нашла очень просто, мне сторож на даче сказал, что ты уехала в Электроимпорт. А Коля вон стоит за углом, ждет меня. У нас все хорошо, через месяц он заканчивает институт — и будет свадьба. А к тебе я вот зачем. Забери, пожалуйста, этот подарок Фишера. Для чего мне кольцо с бриллиантами? Я его не приму и носить не собираюсь. Я ведь комсомолка!
Соня отдала ей сафьяновый футляр и продолжала скороговоркой:
— Еще новость: недавно ко мне приходил управдом с каким-то гражданином и все расспрашивал, кто у меня был, ночевал ли? Я им рассказала о вашем с Фишером посещении. Между прочим, они почему-то осматривали стену под лестницей. — Соня пристально посмотрела в лицо Анны. Та вспыхнула и залилась краской. — Чувствую, в этот приезд ты что-то натворила, сестренка. Я за тебя очень беспокоюсь. Отнеси, ради бога, это кольцо в ГПУ и расскажи там о Фишере все. Коля тоже настаивает на этом. Он юрист, больше меня понимает и требует, чтобы ты ушла из этой фирмы немедленно. Твои ошибки простят, не осудят. В газетах писали, белый генерал Слащев вернулся из эмиграции. Он убийца, но его простили. Если ты будешь и дальше молчать, то мы с Колей сами примем меры…
Анна порывисто схватила Соню за руку:
— Я уже все и без вас решила! Уезжайте обратно, за меня не беспокойтесь, — и она быстро вышла из здания, и торопливой походкой направилась к Мясницкой.
Там она свернула в переулок, остановилась на углу, внимательно осмотрелась и прошла в бюро пропусков ОГПУ.
— Вам что, гражданка? — обратился к ней дежурный.
— Мне нужно найти… по срочному и важному делу вашего сотрудника, с кем я бы могла поговорить.
— Пройдите, пожалуйста, сюда, — пригласил дежурный.
Он пропустил ее в небольшую комнату, предложил сесть и попросил показать документы. Не торопясь, стал их рассматривать.
— Нельзя ли побыстрее? Я не могу тут… у вас оставаться долго.
Покрутив ручку телефона, дежурный назвал номер.
— Товарищ Базов, это из бюро пропусков, тут одна гражданочка… Маринова Анна Сергеевна. Секретарь отделения немецкой фирмы «Континенталь». Сейчас придете? Хорошо, она будет здесь ждать.
Всю эту ночь Леонид Петрович не сомкнул глаз, волновался и ждал сообщений из-за границы. И вот этот звонок. Маринова пришла, секретарь фирмы. Значит, удачный ход сделал Ларцев, связавшись с ее сестрой. Она, видно, на нее повлияла — молодец! А если появление Анны Мариновой здесь, на Лубянке, — ее собственная инициатива, то это совсем хорошо. Совесть пробуждается… Но не надо торопиться с выводами, послушаем, что она сама скажет.
Войдя в маленькую комнату в бюро пропусков, Базов увидел молодую холеную женщину, взволнованную, но умеющую скрывать свое волнение, сдержанную в движениях.
Поздоровавшись, Базов представился и сел около столика:
— Я слушаю вас, Анна Сергеевна.
