В очередной раз, встретившись с Мариновой в потоке прогуливающихся дачников, Виктор пригласил ее зайти к нему на дачу, здесь, неподалеку, для беседы с Леонидом Петровичем Базовым.
Анна чуточку волновалась, но держалась уверенно.
Базов молча смотрел на нее, размышляя о неудачной судьбе этой женщины. А Анна тем временем думала: «Как же я хорошо сделала, что наконец решилась встретиться с этими людьми и выбрать себе путь, достойный настоящего советского человека. Был бы жив отец, все было бы иначе… проще и легче».
Она рассказывала Базову о себе. В девятнадцать лет ушла из села в город, в Ленинград, куда ее тянуло, как магнитом, желание учиться. Там ей удалось окончить рабфак, собиралась учиться дальше. Но познакомилась с цирковым гимнастом и оказалась в его труппе, работала на трапеции.
«Вот откуда у нее изящество и стройность фигуры», — подумал Ларцев. Он сидел напротив за столом, разложив блокнот. Записывать в него было, собственно, нечего. Разговор шел об известном. Но в то же время и о новом. Ларцев подмечал, что Базов многое уточняет и что его интересуют уже не поступки Мариновой, а их мотивировка, ее личное отношение к своему поведению, оценка своей жизни. И Ларцев понял, в чем тут дело. Если бы Маринова запуталась в своем отношении к фактам, Базов перестал бы доверять ей.
Почувствовав, что он правильно расценил этот в общем-то «светский» разговор, Ларцев принялся по-мальчишески играть карандашом, чертить в блокноте геометрические фигуры.
Базов косо взглянул на своего сотрудника и подумал: «Торопится, молодо-зелено… Думает, все ясно и понятно. Но это ему не бандитов ловить». А сам, неторопливо выговаривая слова, спросил:
— Ну а что же дальше, Анна Сергеевна?
— Упала с трапеции, сломала ногу. Труппа уехала на гастроли, а я осталась в больнице. Выписалась, решила, что за личную жизнь еще нужно бороться, и поступила в институт иностранных языков уборщицей. Мела, мыла полы и занималась. Три года прошло… Окончила курс немецкого языка. И вот с двадцать седьмого года начала работать переводчицей в фирме «Континенталь». А теперь уже секретарь фирмы, как вы знаете. Карьера… — вздохнула Маринова.
— Жалеете? — доброжелательно улыбнулся Базов.
— Конечно. Что с воза упало, то пропало.
— Любите отвечать пословицами?
— Как сказать… — чуть смутилась Анна. — Просто вернулась в деревню. Обратно. Внутренне, конечно. К тем временам, когда голодно, да легко было. Поистине горек чужой хлеб и высоки чужие ступени. Но, жалея, я не жалуюсь.
— Ну что ж, перейдемте к делу, — предложил Базов.
Ларцев одобрительно посмотрел на него, захлопнул блокнот, отложил карандаш и приготовился слушать.
— Что у вас нового, Анна Сергеевна?
Маринова открыла сумочку и положила на стол пачку фотографий.
— Вот посмотрите. Фотографии всех сотрудников фирмы. Фишер снимал их в разное время пленочным аппаратом. Иногда я ему помогала проявлять и увеличивать, изредка он давал мне «щелкнуть».
— А при чем здесь собака?
— Английский дог Трезор. Умная сторожевая собака. Ее привез из Германии сам Габт, руководитель восточного филиала фирмы, — объяснила Маринова.
— Он что, двор охраняет? — спросил Ларцев.
— О нет! Его во двор и не выпускают, только на прогулку. Трезор охраняет ночью комнаты. Я сейчас найду снимок, где он лежит в дверях. Да вот он, посмотрите!
Внимательно изучив снимок, Базов передал его Ларцеву, многозначительно посмотрел на своего помощника и спросил:
— Кого же Трезор подпускает к комнатам?
— Только Бюхнера и Фишера. Больше к комнатам никто не может подойти.
— Разве вас собака не пропустит? Она ведь вас знает? — спросил Ларцев.
— Трезор приучен только к Бюхнеру и Фишеру, но на прогулках слушает и меня.
— А что они там хранят, в этих комнатах? — спросил Базов.
— Я иногда бывала там по вызову, только днем. У Бюхнера хранится книга коммерческих расходов. Что это за расходы, мне неизвестно. Просто записываю: израсходовано тогда-то, таким-то — и указываю сумму. Потом даю расписаться лицу, производившему расходы.
— Чьи же там подписи?
— Бюхнера, Фишера, Рединга, Шмидта… Я могу сделать выписку этих «расходов», — предложила Маринова. — За прошлую неделю все помню. А в книге только за тридцать второй год. Остальные расходные книги уже отправлены в Берлин.
— Почему же они так тщательно охраняют свои комнаты? — задумчиво проговорил Базов. — Что они там держат?
— Я точно не знаю. Возможно, какие-то деловые записи. У Бюхнера, я видела, хранятся деньги. Однажды при мне он достал из стола пачки банкнот. Я видела иностранную валюту и советские купюры.
Ларцев отметил про себя, что в деловой части беседы Маринова держится по-другому. Куда девались поговорки, размеренная речь. «Вышколила ее жизнь действительно крепко, — подумал Ларцев. — Сдержанна, точна, кратка. Ни слова лишнего… Какая же она настоящая? Та или эта? Вернее всего, и та и эта. Просто сейчас перед ней другая задача, другой смысл в разговоре. Стоит спросить мнение Базова».
— Ну вот, на сегодня все. — Базов протянул Мариновой руку, просто, по-товарищески.
Она ответила крепким рукопожатием.
ОПРАВДАННЫЙ РИСК
Ларцев появился в кабинете Базова с веселой улыбкой и положил перед ним стопку фотографий.
— Вот, полюбуйтесь, Леонид Петрович! Это снимки из дневниковых тетрадей Фишера. Всего их оказалось девять. А вот, пожалуйста, пять снимков из записной книжки Бюхнера — тут закодирована вся русская агентура.
— Ну что ж, посмотрим, что они там записали…
— Теперь все как на ладони, Леонид Петрович! Читаю перевод записей: «Златоустовская электростанция — авария с крупным мотором. Остановлен прокатный стан цеха. Сведения о производстве. Деньги — 3000 рублей — май, 5000 рублей — июнь. В. Орлов — зав. электростанцией». Видите, как у них все аккуратно записано, — восхищенно заметил Ларцев.
— А вы, Виктор Иванович, сверяли эти записи с выпиской из книги коммерческих расходов, которую вам дала Маринова?
— В точности все сходится, Леонид Петрович, и месяцы и суммы.
— Это хорошо! Продолжайте, пожалуйста.
— «Зуевская районная электростанция. Генератор 3. Июль 32 г. Выведен из строя. Ботляров — зав. турбинным цехом, 2000 рублей. Уральская ГРЭС. Выведен из строя мотор питательного насоса и выключатель фидера. 15 аварий с приводами масленников. Май 32 г. — 3000 рублей. Логачев — заведующий эксплуатационным отделом. Мосэнерго. 1-я ГРЭС. Аварии на турбинах № 27 и 28. Были выключены масленники. Авария трансформаторной группы № 2. Новоруков — заведующий эксплуатационным отделом, 5000 рублей». Дальше читать, Леонид Петрович? Здесь описаны аварии на Челябгрэсе, на Бакинской, Шатурской и Каширской станциях.
— Оставьте расшифровки у меня, Виктор Иванович. Я все сам посмотрю. А что же обнаружено в записной книжке Бюхнера? — спросил Базов.