ней?
Ответа наследника Курт не услышал, исподволь оглядываясь и пытаясь понять, отчего все еще щиплет холодом меж лопаток и давит затылок чей-то взгляд.
— В чем дело? — чуть слышно спросил Бруно, медленно подойдя ближе. — На тебе лица нет.
Он отозвался не сразу, неспешно развернувшись и окинув взглядом пустынный плац в отдалении, безлюдную тропку вокруг главного корпуса, стоящих в двух шагах от Фридриха телохранителей и фон Редера…
— Не знаю, — так же тихо проговорил Курт, наконец. — Что-то не так.
— Что?
— Не знаю, — повторил он, медленно поднимаясь взглядом по каменной стене монастыря. — Что-то. Словно смотрит кто-то в спину.
— Это паранойя; для тебя состояние нормальное, — успокаивающе усмехнулся помощник, и он раздраженно поморщился, осматривая темные провалы окон, кромку стены и серый камень зубцов над крышей…
Крыша.
Плоская ровная площадка крыши, скрытая от глаз рядом высоких зубцов…
Воспринять, понять, осознать, что именно произошло в эти полтора мгновения и как, он сумел только время спустя, потом, вспоминая и пытаясь разложить на части захваченную одним мигом реальность, но даже и тогда не был уверен до конца в том, почему все случилось так, а не иначе. Наверное, была тень у одного из зубцов. Наверное. Возможно, очертания этой тени всколыхнули в памяти какие-то воспоминания, увязав их с вполне определенным образом. Возможно. В одном Курт не сомневался, убеждаясь в этой истине уже не в первый десяток раз за долгие годы службы: метафорические сентенции Хауэра несут в себе смысл весьма четкий, а главное — верный. Рассудочно выводов сделано не было, никаких решений не пронеслось в уме, даже стремительных, даже сделанных мельком, даже походя, да это оказалось и ни к чему — тело неверных выводов сделать не могло.
Тело метнулось вперед, не дожидаясь приказа разума, а быть может, даже и вопреки ему; оба телохранителя устремились наперерез, краем глаза успел схватиться смазанный силуэт — фон Редер бросился к нему, пытаясь перекрыть дорогу, увиделся напрягшийся взгляд Хауэра и изумленный — наследника. И даже показалось, что услышался свист, с которым приближается арбалетная стрела, пропарывая воздух; это было невозможно — скорость сорвавшегося с металлической струны снаряда была бешеной, немыслимой — но это невозможное все же случилось, и уже не в первый раз за время службы…
Рукав тренировочной куртки Фридриха Курт рванул на себя и в сторону, чей-то остерегающий возглас саданул по ушам, и громко, оглушительно, с коротким сухим чпоком в человеческое тело ударил арбалетный болт. Наземь Курт повалился вместе с наследником и одним из телохранителей, ощущая, как по лицу стекают тягучие капли брызнувшей россыпью чужой крови.
Такое уже случалось прежде — время текло не так, как ему полагалось от сотворения мира. Порою оно начинало тянуться, вмещая в единый миг множество событий и решений, а случалось, что мгновения бежали, бежали минуты, а мысли и деяния, невозможно медлительные, не поспевали за ними.
Сейчас было то же: время понеслось.
Еще миг назад казалось, что оно влачится, словно согбенный старец, когда немыслимым рывком удалось настичь его, обогнать, опередить хоть на полшага. Лишь миг назад прозвучал хрусткий сухой удар наконечника, вклинившегося в человеческую плоть, и вот теперь Курт никак не мог догнать убегающие мгновения, чувствуя, как они исчезают в нигде, стремительные и невозвратимые. Он тщился угнаться за мчащимся временем, пытаясь всё разом увидеть, продумать и предпринять.
Миновала секунда, а он успел лишь рассмотреть рану прямо напротив своего лица — торчащее из шеи древко, успел заметить темную щетину на подбородке, почувствовать, что левая рука, сжавшаяся на рукаве наследника, вывернута в сторону, и из этого вывести, что снайпер все-таки промазал и попал не в того. Вторая секунда ушла в вечность — и Курт сумел увидеть помощника, приникнувшего к земле за выступом каменного возвышения — самого начала полосы препятствий, увидел второго телохранителя, который в этот миг неправдоподобно медленно припадал на колено, пытаясь и оказаться за укрытием, и встать на линию меж невидимым стрелком и принцем. Третий миг — и в поле зрения попали Хауэр и фон Редер, оба бледные и похожие не на людей, а на мертвое изображение с древних фресок; инструктор лежал на земле, прикрыв плечом голову Фридриха, а барон сдергивал с плеча арбалет, другой рукою тянясь за стрелой…
Четвертая секунда снова сорвала время вскачь; труп телохранителя Курт столкнул в сторону, рывком дернув к себе неподвижного наследника и втащив его в безопасную зону, за каменную кладку препятствия. Фридрих смотрел ошеломленно; его лицо, куртка и руки были в крови, однако даже первого, самого поверхностного взгляда хватило, чтобы понять, что кровь не его.
— Цел, — сжато бросил Курт, не слыша вопроса, но видя, как фон Редер на миг сместил к нему взгляд.
— Где? — так же коротко уточнил тот, и он кивнул:
— Крыша.
И снова время, похожее на тягучую смолу, облекло со всех сторон, точно пыльный плотный мешок, извлекая из небытия мгновения, влача их перед внутренним взором и так же неспешно сбрасывая в пустоту; и тишина, ничем не нарушаемая, так же назойливо вытягивала нервы. Никто не шевелился; наследник так и лежал на песке, смешанном с мелким камнем, то ли из опасливости, то ли попросту не вполне успев понять, что происходит, и телохранитель так и стоял на одном колене, прислонясь плечом к каменной стенке и вскинув наизготовку уже заряженный арбалет, и он все так же был на виду, не прикрыт ничем, и второй выстрел уже мог бы…
Второго не будет, понял вдруг Курт, и время снова возвратилось в свой привычный бег, грозя вот-вот вновь обогнать события. Фон Редер опустил оружие, переглянувшись с ним; во взгляде была четко различима каждая его мысль, и мысль была — та же…
— Он уходит, — уверенно и зло оборонил барон, рывком поднявшись.
Курт размышлял даже не мгновение — сотую долю; вскочив на ноги, обернулся, коротко вытолкнув:
— Ульбрехт, уведите мальчишку. Альфред, Бруно — за мной.
— Черта с два я вас выпущу из виду, — возразил фон Редер свирепо, и Курт, не став спорить, кивнул:
— Бруно, останься. За парня головой ответишь.
К далеко виднеющейся двери он ринулся через площадку бегом, не обернувшись, чтобы увидеть, следуют ли за ним инструктор и фон Редер. Хауэр обогнал его при входе в узкий коридор, свернув вправо, к лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и Курт устремился следом, некстати подумав о незапланированном виде тренировки. Здесь он никогда не был, никогда не видел этих тесных стен и поворотов, и лишь надеялся на то, что этот путь — единственный, что снайпер не успел еще покинуть крышу и, при большом благоволении свыше, попадется им навстречу. Лестница кончилась внезапно, выведя на тесную площадку перед дверью. Дверь была распахнута настежь, и в проем виделся широкий каменный простор, ограниченный старыми выщербленными зубцами.
— Какого черта! — гаркнул фон Редер, когда Курт остановился, и тот налетел в спину, едва не покатившись на пол.
Он отступил в сторону, молча указав на распахнутую дверь, за порогом которой Альфред Хауэр стоял, озираясь и не двигаясь с места.
— Он ушел, — констатировал Курт, и барон замялся, колеблясь.
— С чего вы это взяли? — уточнил фон Редер недоверчиво; он постучал по распахнутой створке:
— Дверь нараспашку. Будь он здесь — она была бы если не заперта, то хотя бы закрыта. Он понял, что мы рванем сюда, а потому бросил все как есть. И ушел.
— Есть другой выход отсюда? — зло выкрикнул барон, и Хауэр, не оборачиваясь, понуро кивнул:
— Есть. И, коль уж мы не повстречали его на своем пути, теперь суетиться бессмысленно. Не перехватим.
