веришь, что в такую пропасть, где, кроме острых скал ничего не видно, могли прыгнуть живые создания, не разбившись на мелкие части»[433]. Д. Головнин неоднократно видал горных козлов «на громадных прыжках с весьма значительной высоты», а также «как эти животные со скоростью обыкновенного карьера неслись как под гору, так и в гору по таким кручам, по которым немыслимо пробраться даже при совместной помощи рук и ног»[434]. Туркин и Сатунин отмечают, что, хотя бежит горный козёл на ровном месте не особенно быстро, так что может быть пойман собаками, зато на скалах становится совершенно недоступным: его не задерживают «никакой карниз горный, никакой скат, никакие щели и пропасти»[435] . По словам Д. Н. Кашкарова, «прямо изумительна сила ног киика. Никакие препятствия не остановят его, когда спасается он от опасности… Прыгает киик бесстрашно, не боясь пропастей и высоты, с которой прыгает»[436]. В. Н. Шнитников пишет: «Уменье их передвигаться по скалам прямо изумительно и тому, кто не видел этого лично, трудно даже представить ту обстановку, среди которой тэке не только свободно и легко ходит, но и бежит полным аллюром в случае преследования. Так же изумительны его прыжки вниз на камни с огромной высоты. И недаром человек, поражённый этими прыжками, при которых козёл не только не разбивается там, где разбилось бы всякое другое животное, но не повреждает и своих, казалось бы, хрупких и тонких ног, старается придумать объяснение этому „чуду“. Обычно охотники уверяют, будто бы тэке при прыжках с большой высоты не становится на ноги, а падает на рога, которые, как пружина, смягчают удар»[437]. Последнее, конечно, является легендой. Можно привести множество других ярких описаний необычайной приспособленности к передвижению по скалам и кручам как сибирских горных козлов[438], так и родственных им видов[439]. О. В. Егоров наблюдал прыжки сибирских горных козлов с 10-12-метровой высоты[440] , а С. А. Северцовым приводится наблюдение одного из работников заповедника Аксу-Джебаглы о падении козла, сбитого другим, с отвесной скалы не менее 33 м высоты (т. е. с высоты 11-этажного дома). Козёл упал на ноги и убежал[441]. Во всяком случае, по данным О. В. Егорова, никто из местных охотников или из натуралистов никогда не видел, чтобы козлы разбивались или ломали ноги прыгая вниз со скал, или падая во время драк[442]. Разные приёмы прыжков, спусков и подъёмов горных козлов в скалах и щелях в настоящее время засняты на кинопленку («Звериной тропой») и техника их может быть проанализирована.
Как видим, по гипотезе о загонной охоте на горного козла выходит, что тешик-ташцы использовали не какую-либо его слабую, а его самую сильную биологическую сторону и заставили его делать именно то, что природа отучила его делать. Ведь инстинкт прыгать верно — это в то же время инстинкт не прыгать неверно. Сотни тысяч поколений горных козлов в результате безжалостного естественного отбора выработали отрицательную реакцию, т. е. реакцию торможения, на такие варианты прыжка со скалы, которые могут привести к гибели. Всякая целесообразная реакция организма вырабатывается путём дифференцировки — одновременного торможения нецелесообразных реакций. Вид Capra sibirica, развиваясь, в отличие от горных баранов, в условиях высокогорного, скального ландшафта, выработал не только инстинкт с изумительной точностью разыгрывать ряд вариантов прыжков, но одновременно и инстинктивное торможение импульсов к прыжку, не удовлетворяющему условиям этих вариантов (высота, уклон, наличие мелких выступов для амортизации ускорения и т. д.). Эта дифференцировка стала уже физиологическим признаком Capra sibirica. Для него неверный, гибельный прыжок просто невозможен — это было бы не его «ошибкой», как нам может казаться, а нарушением прочнейшего, наследственно закрепленного инстинкта не прыгать так. Наука о дрессировке животных учит, что никакими средствами нельзя заставить животных делать что-либо, кроме того, что соответствует их собственным инстинктам. Никаким пуганием нельзя заставить горного козла сделать то, что он вообще не может сделать, т. е. выполнить движение, в бесчисленных поколениях заторможенное, запрещённое, отдифференцированное от допустимых, возможных движений. Напротив, горные бараны (как и другие млекопитающие, не специализированные на прыжках со скал, на которых мог охотиться палеоантроп) не имеют этой наследственной инстинктивной дифференцировки. На горного же козла данный способ охоты полностью исключается.
Эта гипотеза, возможно, восходит к предположению Н. А. Северцова, что находимые часто черепа горных козлов принадлежат самцам, дерущимся и теряющим чуткость во время гона и поэтому при внезапном приближении волков «бросающимся в пропасть с переполоха» [443]. Но и эта гипотеза давно отпала[444]. В частности, путём изучения роговых чехлов установлено, что большинство этих животных погибло не в период гона, осенью, а во второй половине зимы, в бескормицу, главным образом от хищников [445].
В гипотезе Н. А. Северцова было, однако, хотя бы то правдоподобие, что волки представляют собою реальную угрозу для козлов и последние как бы оказываются, таким образом, перед выбором между двумя смертельными опасностями: погибнуть от волчьих зубов или ринуться в пропасть. Но тешик-ташцы, как выше показано, вовсе не представляли такой реальной смертельной опасности для горных козлов при близком соприкосновении. Если, допустим, тешик-ташцы и имели какое-нибудь деревянное оружие (дубина, дротик), то и горный козёл не был безоружен: его массивные рога с поперечными валиками, при силе его разбега — серьёзное оружие для встречного боя. Даже волка горный козёл отбрасывает в сторону сильным ударом рогов, и киргизские охотники утверждают, что одиночный волк не в состоянии справиться с крупным козлом; Егоров ссылается на то, что при съёмках кинофильма «Звериной тропой» козерог средних лет избивал в вольере чуть ли не до смерти сразу несколько волков[446] . Горные козлы такие мастера боя между собой, что в древнем Риме это было одним из самых захватывающих цирковых зрелищ[447]. Человека взрослый козерог шутя сбивает о ног и отбрасывает; несомненно, это может быть распространено и на неандертальца. Следует подчеркнуть, что кости и рога горных козлов грота Тешик-Таш принадлежат в большинстве не молодым, а взрослым, крупным особям — самцам и самкам[448]. Таким образом, никакая реальная опасность не принуждала горного козла к биологически бессмысленному акту самоубийства (даже если б он мог его совершить), вместо того, чтобы обратить своё естественное орудие защиты против тешик-ташцев, принять бой с полными шансами на успех и прорваться сквозь цепь загонщиков.
Остаются чисто психологические аргументы: что тешик-ташцы «пугали» козерогов так или иначе, хотя бы за этим «пуганием» и не крылось достаточно реальной угрозы. Но несомненно, что козлы очень скоро научились бы не обращать внимания на сигналы, условные раздражители, не подкрепляемые безусловными. Сибирский горный козёл вовсе не отличается бессмысленной пугливостью. Он тонко дифференцирует свою биотическую среду. Недаром так часто отмечались в литературе его «понятливость», «смышлённость» и «ум»[449]. Отдыхающие или пасущиеся козлы спокойно дают садиться на себя клушицам[450] и альпийским галкам[451], не реагируя на их характерный крик и предоставляя им вылавливать в своей шерсти паразитов. На свист сурков, уларов (горных индеек) и кекликов (горных куропаток) козероги, напротив, реагируют тревогой или бегством, так как он служит всегда сигналом приближения опасности — хищника или охотника с собакой[452]. Горные козлы не пугаются встречи со стадом диких баранов-архаров или косуль, напротив, нередко, пасутся вместе с ними (как и с домашним скотом), а преследуемое охотниками стадо горных козлов даже успокаивается, повстречавшись с пасущимся стадом архаров, служащим для них как бы сигналом безопасности, и соединяется с ним[453]. В отношении человека горные козлы проявляют весьма различную степень пугливости, в зависимости от того, насколько их в данной местности преследуют: где их мало беспокоят, — они подпускают к себе человека совсем близко, иногда даже до 20 метров, так что можно наблюдать их игры; подчас перейдут тропу в нескольких шагах от всадников; подчас не поднимутся с лёжки даже слыша в непосредственной близости голоса и выстрелы[454]. Горные козлы не боятся мальчиков-пастухов, подпуская их близко и пасясь при них с домашним скотом, но стоит появиться взрослому человеку на расстоянии выстрела, как они убегают в скалы[455]. Всё это свидетельствует о том, что горным козлам вовсе не присущ какой-либо исконный, издревле прирождённый страх перед человеком, что человека они отлично
