дифференцируют от других животных и боятся лишь в меру реальной опасности, исходящей от него. В неволе сибирские козероги хорошо приручаются к человеку[456]. Таким образом, психологический фактор в гипотезе о загонной охоте тешик-ташцев на горных козлов придётся тоже отвергнуть.
В заключение приведём два факта из практики современной загонной охоты на горных козлов. Они в известной мере послужат опытной проверкой наших теоретических выводов, тем более, что тут дело идёт о загонщиках, имеющих ружья, следовательно, представляющих для горных козлов неизмеримо большую опасность, чем тешик-ташцы. «На хребте Терскей Алатау, — рассказывает О. В. Егоров, — нам с киргизским охотником удалось загнать стадо из 14 козлов в довольно узкий каньон, обрывавшийся отвесной скалой метров 18 высоты. При нашем приближении звери беспорядочно суетились на краю обрыва, но ни один из них не рискнул прыгнуть вниз. Когда до козлов осталось не более 70–80 метров, старая самка бросилась нам навстречу, и всё стадо пробежало между мной и киргизом…»[457]. Как видим, даже 18-метровый отвес смутил козлов больше, чем встречное движение на загонщиков. Другой рассказ принадлежит М. Звереву: большая группа загонщиков должна была выстрелами выгнать горных козлов на спрятавшихся в засаде охотников. Загонщики обнаружили стадо в 80 голов, грянул выстрел, крупный самец рухнул на камни, но стадо не побежало — козлы сгрудились в кучу и озирались, как бы выясняли, откуда исходит главная опасность. Очевидно, заметив охотников в засаде, «животные рванулись и понеслись прямо на загонщиков, которые вскочили на ноги и выстрелами пытались повернуть козлов назад на охотников. Но не тут то было. С бешеной быстротой стадо пронеслось мимо, в нескольких десятках шагов от загонщиков, и скрылось за уступом скалы»[458].
Эти два примера из современных попыток загонной охоты на горных козлов, при наличии огнестрельного оружия, наглядно иллюстрируют неосновательность гипотезы о паническом ужасе горных козлов перед тешик-ташцами, заставлявшем их бросаться в пропасть. Охотничий коллектив тешик-ташцев к тому же не мог быть, конечно, достаточно многочисленным для блокирования всех путей бегущего стада. И, наконец, представим себе, что козёл всё-таки упал в пропасть с большой высоты. Альпинисты знают, что безнадёжно искать труп человека, упавшего вниз на несколько сот метров при крутизне стены более 75 градусов: тело, ударяясь об уступы, в процессе падения разбивается на мельчайшие клочки. Тешик-ташцы не нашли бы ничего от своего козла. Если же козёл падал при отвесной крутизне, то сверху определить точно направление его падения или затем обнаружить его останки на огромном пространстве, среди камней, скал, кустарников, было бы тоже более чем затруднительно, — разве что по полёту хищных птиц, спускающихся на труп.
Итак, приведённые аргументы исключают гипотезу о применении тешик-ташцами загонной охоты на горных козлов, виду специальной приспособленности последних к скальному образу жизни. Нет необходимости столь же подробно рассматривать все другие гипотезы.
А. П. Окладников допускает, хотя и «при весьма малой вероятности», что тешик-ташцами вполне мог применяться тот способ охоты на горных козлов, который, по словам киргизских охотников, применяет медведь: он якобы скатывает на них огромные камни[459]. Эта легенда, почерпнутая у Д. Н. Кашкарова[460], легко опровергается, если опять- таки учесть экологические особенности сибирского козерога. Он великолепно приспособлен не только к скалам, но и к каменным осыпям[461]. При передвижении по каменным осыпям козлу случается потревожить камень, вызвать камнепад, — для стада сибирских козерогов падающий камень это обычная, а не экстраординарная опасность. Ни медведь, ни тешик-ташец не могли бы застать врасплох козлов, спустив на них сверху камень, ибо они чутко реагируют на всякий камнепад. Да и немыслимо прицельно направить катящийся и подпрыгивающий тяжелый камень именно на определённого козла внизу.
В силу экологических особенностей горного козла отпадает также всякая мысль об охоте на него либо с помощью ловчих ям на тропах (так как вырыть их в каменном грунте тешик-ташец, конечно, не мог), либо с помощью тех или иных деревянных ловушек. Последние применимы только в лесу, а горные козлы обитают выше древесно-кустарниковой растительности и посещают зону хвойного леса лишь спорадически, редко, почти исключительно в зимних условиях[462].
Путём исключения мы подходим к единственной гипотезе о способе охоты тешик-ташцев на горных козлов, в которой есть хоть малое правдоподобие. Это — применение петель, расставленных на тропах козлов. Характерно, что и ирбис (Felis irbis) обычно подкарауливает горных козлов на тропах, по которым они передвигаются[463]. На Алтае местные жители ставят современные ловушки для горных козлов (только для молодых) на их тропинках[464]. Расстановка петель для козлов на их тропах мало практикуется в наши дни, так как считается приёмом не добычливым[465]. Он требует ландшафта не типичного для горных районов, потому что петли должны прикрепляться к деревьям, хотя бы стоящим редко, как бывает на верхней границе зоны арчевника. Но что делает более чем сомнительной возможность применения петель тешик-ташцами, это необходимая большая прочность и длина верёвки. Горный козёл очень силён, петля для него требуется такая же, как на медведя, т. е. из очень крепкой верёвки или из проволоки[466]. Так, в Северо-Западной Монголии буряты, среди прочих способов охоты, ставят на козлов петли из проволоки, пользуясь для расположения этих проволочных петель тропинками, проложенными самими козлами[467]. Мог ли тешик-ташец, на его мустьерском техническом уровне, делать (из растительного волокна или из кожи) петли настолько же прочные, как проволочные, чтобы козёл не мог их разорвать, к тому же достаточно длинные? Ответ на этот вопрос должен быть отрицательным. Никакие данные истории материальной культуры не говорят в пользу такого допущения.
Таким образом, обзор всех гипотез о способах охоты тешик-ташца на горного козла приводит нас к выводу, что никакой вид охоты, по-видимому, не мог тут систематически практиковаться. Но раз исключается систематическая охота тешик-ташского палеоантропа на горных козлов, то остаётся только два пути для истолкования костных скоплений в гроте Тешик-Таш.
Можно предположить, что пребывание неандертальцев в горах Байсун-Тау было кратковременным и случайным. В таком случае и самые примитивные приёмы охоты могли оказаться успешными, поскольку горные козлы, никогда не видевшие такого существа, может быть, и подпускали его вплотную. Некоторое время он мог убивать этих непуганых животных запросто, а затем должен был покинуть горный ландшафт Байсун-Тау и опуститься к обычным условиям своего обитания. Такое предположение вполне допустимо, и даже наличие в гроте Тешик-Таш не одного, а пяти культурных прослоек, не исключает его полностью, ибо можно представить себе и пятикратное кратковременное проникновение группы неандертальцев в высокогорный район. В таком случае Тешик-Таш представляет собою памятник случайного характера. На основании его нельзя будет делать никаких обобщений о постоянном способе питания даже данной группы неандертальцев.
Но можно пойти по другому пути и допустить, что этот памятник отражает более или менее длительный, устойчивый, постоянный образ жизни тешик-ташцев. В пользу этого пути говорит и обнаружение Г. В. Парфеновым и А. П. Окладниковым нескольких других мустьерских памятников в Байсунском районе. Попробуем избрать этот путь, более заманчивый для науки, ибо ей нечего делать со случайностями.
Бесспорно, что кости горного козла в гроте Тешик-Таш, носящие следы расчленения их каменными орудиями и соскабливания мяса, раздроблены для добывания костного мозга[468], и свидетельствуют о питании тешик-ташцев мясом и мозгом горных козлов. Охота же тешик-ташцев на горных козлов оказывается исключённой. Следовательно, остаётся принять мысль, что тешик-ташский палеоантроп не сам убивал этих горных козлов.
Лишь субъективная психология охотника мешает заметить, что в природе смерть животных подчинена определённым статистическим закономерностям[469]. Количество смертей, независимо от того, есть налицо охотники или их нет, в конечном счёте, при больших числах и сроках, равно количеству рождений. Если тешик-ташский человек и не убивал горных козлов, их всё равно умирало в среднем столько, сколько рождалось. Какие же факторы смерти горных козлов мог использовать тешик-ташский палеоантроп?
В литературе отмечены случаи гибели горных козлов от снежных обвалов и лавин
