Значит…
- Значит, связь была тайной! - поддержал идею Прохор. - Какая-нибудь смазливенькая девица из посадских людей. А что? Вскружила голову княжичу, а затем навела на него какого-нибудь татя. Запросто!
- Да, но мы пока не знаем, сняли ли что-нибудь с убитого, - покусав губы, заметил Иван. - Придется ждать Ртищева или Митьку. Поедем, пожалуй, в приказ - начнем писать отчеты.
Прохор вздохнул:
- Ох, чует мое сердце - не будет у нас завтра никакого воскресения. Все люди как люди - отдыхают, с утра в церковь пойдут, потом обедать сядут, пропустят по чарочке…
- Ой, не по одной, Проша, - негромко засмеялся Иван. - Ой, не по одной.
В Приказной избе просидели до самого вечера - все ждали возвращения Ртищева или хотя бы Митьки. Ну и, само собой, писали затребованные высоким начальством отчеты. Иван тут работал за двоих - и за себя, и за Прохора, больно уж тот не любил возиться с бумагами.
- Интересно, как «истерзанный» пишется? - обмакнув в чернильницу гусиное перо, задумался юноша. - «Изтерзанный» или «изстерзанный»? Ладно, напишем через «слово»… Хорошо б еще и указать - как именно истерзанный…
- Ну, это уж мы не знаем, не видели. - Прохор угрюмо хохотнул. - Все - с чужих слов.
- Да уж, - согласился Иван. - Жаль, сами-то не видали ни одного мертвяка…
- И слава Господу!
- Ну, может, Митьке что удастся увидеть или Андрею Петровичу?
- Ну да, - снова хохотнул Прохор. - Станет тебе думный дворянин мертвяков разглядывать!
- Ртищев - станет! - уверенно отозвался Иван. - Кто другой бы - не знаю, а этот обязательно взглянет, коль выпадет такая возможность.
Сказал - и как в воду глядел. Как раз сейчас, под вечер уже, заржали во дворе кони. Прохор подошел к окну:
- Неужто едут?
По крыльцу загромыхали шаги, распахнулась дверь, впуская раскрасневшегося с улицы Митьку.
- Ну? - Оба приятеля воззрились на него с затаенной надеждой. - Как успехи? Ртищев где?
- Андрей Петрович к себе домой поехал. - Митька зябко поежился. - Велеть, что ли, сторожу дров принести, а то холодновато что-то? Затопим-ка печечку, братцы!
- Да подожди ты с печкой, Митя, - раздраженно махнул рукой Иван. - Дело говори - чего у Куракина разузнали?
- Да так… - Митька уселся на лавку и вытянул ноги с таким видом, будто он не на коне, а пешком пол-Москвы исходил. - Есть кое-что…
- Ну, говори, говори, не тяни! Что у тебя за привычка такая?
- Да я ведь хочу, чтоб обстоятельно все получилось. В общем, убитый княжич, такое впечатление, был своему отцу-то не очень нужен. Вишь ты, старый-то князь вторым браком женился и от новой жены трех деток прижил. А Ефим - так убиенного парня звали - от первой, нелюбимой, жены был.
- Ах, вон оно что! - выслушав, задумчиво протянул Иван. - Тут интересные возможности открываются. Я имею в виду будущее наследство…
- Думаешь, мачеха княжича и… того… растерзала? - Митрий вскинул глаза. - Ведь так?
- Ну, не сама, конечно… Но что-то в этом предположении есть!
- Оно конечно, - кивнул Прохор. - Мачехе смерть княжича - выгодна. Тут и надо копать.
- Андрей Петрович уже копает, - пояснив, Митрий подсел ближе к столу. - А нам строго-настрого запретил куракинское семейство трогать, сказал - «не по вашим зубам».
- Да уж, род знатный, чуть ли не от самих Рюриковичей.
- От Гедеминовичей!
- Ну вот, видишь… Прав Ртищев, нас там даже на порог не пустят. Так ты, Митрий, так и не сказал, что удалось вызнать.
Митька ухмыльнулся, потянулся лениво:
- Верно, спросите, к кому княжич на Чертолье ездил? Есть одна зацепочка - корчма на Остоженке.
- Не «Иван Елкин»?
- Нет, не кабак. Именно корчма, вернее, постоялый двор. Выпить, хорошо закусить, переночевать, если нужно… Туда, похоже, наш княжич и ездил - отец-то его не доверял сынку, слуг проследить посылал. Те и проследили. Опосля доложили в подробностях: пьянствует, мол, молодой князенька в корчме. Старый князь на это рукой махнул - мол, хорошо хоть не в кабаке, не пропьется. Пусть себе бесится, все равно через месячишко к князьям Шуйским в войско отправлять - супротив Самозванца.
- В корчме, значит… - Иван задумался. - На Остоженке. А куда же он, на ночь глядя, через ручей перся?
- Или - откуда, - поправил Митрий. - Нужно корчму пошерстить. Ну, это уж завтра. Печь-то затопим? Мне ведь еще отчет писать.
- Сиди уж. - Прохор с Иваном переглянулись и расхохотались. - Написали уже за тебя.
- Как - написали? - Митька обрадованно-недоверчиво взметнулся с лавки. - А свидетелей указали?
- Нет, место оставили - сам и впиши.
- Угу, вписал бы, коли б были…
- Вот и у нас то же самое… Боюсь, осерчает боярин, «правое ухо царево»!
- Ничего! - беспечно отмахнулся Митрий. - Раньше понедельника он нас все равно не вызовет. А мы завтра остоженскую корчму качнем - неужто ничего не выловим?
- У нас, кстати, уже и свидетели есть… Целых два! Малолетние, правда… Тоже в какой-то корчме на Остоженке крутятся. О! Их-то я прямо сейчас в отчет и впишу. Как их… Ммм… Колька с Антипом. Черт, и впрямь холодно! Чего ж так дует-то?
Обхватив себя за плечи, Иван посмотрел на дверь - ну, точно, приоткрыта.
- Ты что же это, Митька, кричишь, что замерз, а дверь не захлопнул?
- Да захлопывал я!
- То я открыл! - к удивлению всей троицы, в горницу неожиданно вошел подьячий Ондрюшка Хват. Кивнув, уселся как ни в чем не бывало на лавку. - Слышу - голоса, дай, думаю, зайду, отвлекусь чуток от дел насущных. Не помешал?
- Да не очень, - Митрий повел плечом. - Что, Ондрюша, тоже делишки не переделать?
- И не говори, - расхохотался подьячий. - Шайка, вишь, завелася в Китай-городе - кошельки с поясов режут, только звон стоит! Умельцы! Семен Никитич приказал - коли за неделю не поймаю, загонит меня в простые писцы али в пристава.
- Так ты ловишь?
- Поймал уже, - Ондрюшка Хват довольно потер руки. - В пыточной сидят, признание сочиняют. Никуда не денутся!
- Хорошо тебе, - покачал головою Иван. - Вот бы и нам так… Послушай-ка, а с Чертолья у тебя никаких татей нет? Или - остоженских?
- С Чертолья? Нет, - подьячий досадливо покачал головой. - Были бы - поделился б. Как не помочь хорошим людям? Что, упыря своего нашли? Судя по молчанию - нет. Жаль. Кстати, бумаги у вас лишней нет? Хотя бы пару листков, а то язм опоздал сегодня.
- Да вон, - хохотнул Прохор. - Бери на любом столе, жалко, что ли!
- Вот, благодарствую. - Ондрюшка живо сграбастал со стола бумагу.
- Эй, постой, постой, парень! - вдруг возмутился Иван. - Ты наши записи-то верни!
- Ах ведь, и правда, тут чего-то написано… - Подьячий вчитался в бумаги. - Скоропись понятная… Это ты так пишешь, Иване? Молодец. Не у многих дьяков столь хорошо выходит! Нате, забирайте ваши отчеты, у меня своих хватает… Так из той пачки возьму? Ну, вот и славно…
Еще поболтав о чем-то, подьячий ушел, на прощанье поблагодарив парней за бумагу.
