А самозванец, казалось, прочел его мысли!
- Во смотрит! - Дмитрий покачал головой. - Наверное, думает, как бы на меня напрыгнуть да ножичком… Михайла! - Он обернулся. - Это, кажется, твои знакомцы?
- Да, великий государь!
- Вот тебе их и поручу. Накормить, одеть, приглядеть. Вечером желаю с ними беседовать. Не сразу. По очереди.
Отдав приказание, самозванец поворотил коня и вместе со свитой поскакал в сторону воротной башни.
Вокруг беглецов остались лишь два отряда - ротмистра Поддубского и Михайлы.
- Ну что, господин ротмистр, поимел от царевича на орехи? - ухмыльнулся Михайла. - В общем так - приказ ты слышал, потому пленников я у тебя забираю.
Поддубский растопорщил усы:
- Баба с воза - кобыле легше! Забирай - твоя теперя забота.
И, обернувшись, подмигнул беглецам:
- Пока, робяты, не кашляйте!
Михайло проводил долгим взглядом ротмистра и его отряд, потом повернулся и жестом позвал пленников:
- Ну что, парни, идем. Велено вас накормить да одеть.
Иван гордо выпятил грудь:
- Предупреждаем, что мы присягали государю царю Борису Федоровичу и позорить себя бесчестием отнюдь не намерены!
- А, пустое, - звякнув доспехом, лениво отмахнулся Михайла. - Никто тут позорить вас не намерен. Извиняйте - не того вы полета птицы.
- Потому, возможно, и живы, - неожиданно улыбнулся Митрий. - Ты там что-то говорил про еду?
Оказавшийся предателем - а как еще его назвать? - ну, пусть шпионом, лазутчиком, - Михайло Пахомов приказание «царевича» исполнил самым тщательным образом, строго-настрого предупредив, что бежать им сейчас, по сути, некуда: весь Путивль был на стороне Дмитрия душой и сердцем. Жители Путивля силою удержали возле себя самозванца, когда в силу невзгод он лишь попытался уехать, понимали - в случае поражения от войск Бориса Годунова их ждет ужасная участь. Как в Комаричской волости, где не знающие жалости и христианского смирения войска Годунова мучили и убивали всех, от мала до велика, - кровь текла рекою. Путивляне, естественно, не хотели подобной участи для себя, а потому служили Дмитрию не за страх, а за совесть. Следует сказать, что и он пожаловал жителям города множество различных льгот.
- Так что, парни, в случае чего - вас здесь выдаст первая же попавшаяся собака или помойный кот, - весело пояснил Михайла. - С другой стороны, государь вас, похоже, жалует. Он любит авантюристов. Ну что, пошли обедать? Потом подкину вам одежонки…
Пообедали неплохо, пусть без особых изысков, но вполне сытно - овсяный кисель, ячменная каша, пироги с рыбой, налимья и стерляжья уха, печеные караси, сбитень. После сытного обеда пошли одеваться: Прохору досталась знатная смушковая бекеша, надев которую, он сразу стал выглядеть этаким ясновельможным паном, Митьке пришелся впору короткий черный кафтан с желтыми отворотами, а Ивану - кунтуш кровавого темно-красного цвета с желтым шелковым кушаком и такими же тесемками- завязками.
- О! - оглядев троицу, довольно ухмыльнулся Михайла. - Экие гарные хлопцы! Что ж, идите в горницу, можете отдохнуть, только крепко не спите, упаси вас Боже попасться на глаза государю днем с заспанной рожей. По разуменью царевича - днем только годуновские бездельники спят.
- Да ладно уж, не заснем, - уверил Прохор и, войдя в горницу, сразу же бросился на кровать - захрапел.
Дверь, кстати, снаружи заперли на засовец. Иван с Митрием первым делом подошли к окну. Знатное было оконце, вернее, оконца, их в горнице имелось два - оба большие, с верхним полукружьем и свинцовым переплетом да не со слюдой, а со стеклами.
- Переплетик-то так себе, хлипенький, - проведя рукою по подоконнику, негромко заметил Иван. - В случае чего, запросто ногой вышибить можно.
- Зачем ногой? - Митрий с усмешкой кивнул на храпящего Прохора. - Есть у нас, кому вышибать.
Загремел засов, но в дверь вполне вежливо постучали:
- Можно?
- Нет, нельзя!
- Шутники… Ну, оно и правильно, - в горницу заглянул Пахомов. - Кто тут в вашей компании главный? Полагаю, ты, Иван? Пошли, государь тебя видеть желает!
- Что ж, - Иван одернул кунтуш и подмигнул Митьке. - Ну, не поминайте лихом!
- Идем, идем, - поторопил Михайла. - Государь ждать не любит.
Выйдя из избы, они, в сопровождении двух казаков с саблями и пистолями, миновали безлюдную площадь и оказались у ворот обширных хором, видимо раньше принадлежавших какому-нибудь боярину или богатому купцу. Впрочем, очень может быть, этот самый боярин-купец и посейчас там проживал, вполне довольный выпавшей честью принимать у себя столь высокого гостя, в царственном происхождении которого, похоже, здесь никто и не сомневался. Но Иван-то знал, знал! Ведь те грамоты, спрятанные в монастыре Мон-Сен-Мишель, ведь они говорили ясно - никакой Дмитрий не царь. Самозванец! И как такому служить? Полнейшее бесчестие.
- Можно, государь? - приоткрыв дверь, поинтересовался Михайла.
- А, Пахомов! Ну, наконец-то, явился, - засмеялись за дверью. - Ну, заходи, заходи.
Ничего себе - царевич! Вот этак по-простецки - «заходи-заходи». А как же дворцовый чин, субординация? Ну, да что взять с самозванца?
В обширной горнице, напротив большой, покрытой сине-желтыми изразцами печи, за небольшим овальным столиком на резных стульях сидели трое и азартно резались в карты - игру, в порядочном московском обществе не принятую. Самозванец, в коротком кафтане темно-голубого бархата с белым отложным воротником, чем-то походил на подгулявшего польского шляхтича. Азартно бросая карты, он то и дело приговаривал:
- А мы - тузом! А мы трефами… А вот и козырь - что вы на это скажете, господин Лавицкий?
- Скажу, что вы, похоже, выигрываете, государь. - Лавицкий - хитроглазый малый с выбритым до синевы подбородком - принялся тасовать колоду. Третий - жизнерадостный кудрявый толстяк во французском, с разрезами, платье, - обернувшись, с любопытством оглядел Ивана. - Это вот он и есть, государь?
- Он, он, - захохотал самозванец. - Давно хотел с ним побеседовать, а вот вас, господа, извините, попрошу пока выйти.
- О, конечно, конечно, великий государь.
Иностранцы - поляки, кто ж еще-то? - быстро покинули горницу.
- А ты чего ждешь, господин Пахомов? - Дмитрий вскинул глаза. - Я же сказал - хочу спокойно побеседовать… тет на тет, как говорят французы.
- Вы знаете французский, месье? - удивился Иван.
Самозванец снова расхохотался:
- Честно говоря, нет. Говорю по-польски, немного - по-немецки, ну и все, в общем-то, - он чисто по- детски развел руками. - Хотел было изучить латынь, да все нет времени… хотя, если по правде - просто- напросто лень. Пахомов, ты еще здесь?
- Ухожу, великий государь.
- Пока не ушел, будь другом, принеси нам шахматы… Они там, у Сутупова должны быть, у господина нашего канцлера. Так ты уж спроси, скажи - мне ненадолго. И еще кое-что попроси… ты знаешь.
- Спрошу, великий государь.
И опять Ивана задело - именует себя государем, а просит, не требует! Как такое может быть?
