толпе, вернее, с толпою, не в силах остановиться, вырваться… Да и к чему им останавливаться? Чтобы быть зарубленными казаками? К чему… Ивана вдруг пронзила, обожгла одна мысль, мысль о друзьях. А к чему их искать? В этакой толпе не найти все равно… Так пусть они сами найдутся! Пусть увидят…
Недолго думая, Иван свернул и побежал на ближайший холм, поросший кустами и редколесьем, по пути наклонился, подобрав валявшуюся в траве пищаль и берендейку с пулями и порохом-зельем. Взобравшись на холм, он остановился, оглядывая с высоты быстро приближающуюся толпу. Следовало поторопиться.
Рванув зубами зарядец, Иван высыпал порох в ствол, туда же отправил пулю, залудил шомполом, натряс затравочный порох… улыбнулся - пищаль оказалась хорошей, с кремневым замком - не надо было возиться с фитилем. Дождался, когда у бегущих впереди людей стали хорошо видны белки глаз, и с хохотом выстрелил в сторону. Не дожидаясь, пока развеется дым, замахал руками, закричал, привлекая внимание.
И привлек.
Двое казаков, повернув коней, помчались прямо к нему. И было не убежать - куда там, пешему против конных. Иван живо подхватил пищаль… И тут же бросил, уяснив, что зарядить ее все равно уже не успеет. Что ж… Юноша выхватил саблю…
А казаки мчались на него галопом, не обращая внимания на кусты, ловко огибая редкие деревья. Развевались на ветру широкие штаны-шаровары, зло храпели кони. Вот сейчас наскочат, рубанут… Иван подставил под удар саблю…
И что-то гибкое вдруг ожгло руку, обвилось вокруг перекрестья, утаскивая саблю из рук. Плети! Казаки действовали плетьми, не саблями, не палашами… Что же, они никого не рубили? Просто гнали? Или это только Ивану так повезло?
- Беги! - завертев над головой плеткой, громко заорал казак. - Беги, московитская рожа, да не вздумай потом воевать против нас! Беги! Сейчас мы тебя подгоним, чтоб быстрее бежалось.
- Я бы побежал, - нагло улыбнулся юноша. - Только вот как раз сейчас не могу, у меня несколько иные планы.
С этими словами он резко отпрыгнул в сторону и, ухватив за ствол брошенную на землю пищаль, ударил ближайшего казака прикладом. Всадник захрипел, ухватившись за бок - удар оказался действенен, Иван вложил в него всю свою силу. И, не останавливаясь, швырнул пищаль во второго казака, выхватив у первого из-за пояса длинный пистоль. Вздернул курок… Выстрела не последовало. Ну да, конечно же, не заряжен.
- Ах ты, годуновская сволочь! - Придя в себя, казаки выхватили сабли.
Иван их не дожидался: живенько подхватил пищаль с берендейкой да юркнул в кусты, надеясь спрятаться в рощице и как-нибудь ухитриться зарядить ружье. Казаки не отставали! Были все ближе, ближе… Кони грудью раздвигали кусты…
- Братцы! Князь Телятевский опомнился - наступает! - внезапно заорал кто-то.
Казаки тут же повернули коней:
- Наступает? Где?
- К мосту! Как бы не пришлось нам туго.
- Вот, гад! Едем, Микола… Вы откель, парни?
- Рязанцы.
- Хорошо, что предупредили. Сами-то - с нами? А то сидайте сзади.
- Нет уж, мы лучше пешочком.
Пока вражины переговаривались, Иван перезарядил пищаль, высунулся из-за малинового куста, высматривая цель. Ага, вот они! Двое - в кургузых кафтанах, в круглых касках-мисюрках. Один здоровенный, другой маленький…
- Во, ты только глянь, Митька, - здоровяк погрозил Ивану пальцем. - Этак он ведь нас и пристрелит.
- Пусть только попробует, - засмеялся маленький… Митька? - Останется тогда без друзей, вражина. С кем будет тогда вино-брагу пить?
- Ой, братцы! - Захохотав, Иван бережно положил пищаль в траву. - Вовремя вы объявились.
- Так ведь давно тебя заметили - с первого выстрела, - подкрутил усы Прохор. - Митька сказал - ты должен был что-то такое придумать, ну, чтоб мы тебя заметили, отыскали.
- Да, так я и сказал, - Митрий довольно кивнул. - Иван, дескать, умный - придумает что-нибудь.
- Ну, вот и придумал…
Юноша, не стесняясь слез, обнял друзей.
- Ну, куда теперь? - глухо спросил Прохор.
- А все равно, - Митрий прищурился от яркого солнца и махнул рукой. - Мы ж теперь вместе.
- Думаю, на Москву подадимся, - решительно заметил Иван. - Там нас есть кому ждать.
- Да уж, - Прохор вздохнул и неожиданно улыбнулся, вспомнив ясноглазую кузнецкую дочку - Марьюшку.
Глава 8
Вас-то я и ищу!
Все хотели видеть на троне законного царя Дмитрия Ивановича.
Москва встречала самозванца колокольным звоном. Царский кортеж был блестяще красив, сам Дмитрий - молод и весел, а встречавший его народ - доволен и полон надежд. В собравшейся приветствовать нового государя толпе мало кто вспоминал уже о злосчастной судьбе прежнего царя - Федора и его матери Марьи Скуратовой-Годуновой. Говорили, что они покончили жизнь самоубийством, впрочем, по всей Москве ходили слухи, что царя и его мать все ж таки убили, удушили во время недавнего мятежа, точнее, сразу после него.
Подле царя находились самые знатные бояре - Бельские, Шуйские, Мстиславские, впереди - польский отряд в сверкающих на солнце кирасах, позади - латные гусары с перьями на длинных стальных дугах. Нарядно одетая толпа в синих, нежно-голубых, ярко-желтых и маково-алых кафтанах, опашнях и ферязях выглядела ничуть не менее красиво, люди улыбались, радовались, искренне надеясь на лучшее. Не то чтоб они так уж ненавидели Годуновых, просто слишком неудачливой оказалась сия династия, слишком много бедствий выпало на народные плечи в правление царя Бориса - неурожаи, глад, мор, разорение. А кто во всем этом виноват? Царь! И все потому, что царь-то был ненастоящий - выбранный! Ну, разве ж это царь? Годуновы - и семья-то худородная, и познатней их людишки были, хоть вон те же Шуйские. И Борис был царь ненастоящий, и Федор. Вот Дмитрий Иоаннович - иное дело, истинный, природный государь. Оттого и на Руси теперь будет житься лучше, привольнее, радостней, ибо истинный царь - помазанник Божий - самому Господу милее выбранных.
Улицы Москвы были полны народа. Люди толпились у стен домов, выглядывали из распахнутых окон, залезали на колокольни и крыши. Сидевшие на деревьях мальчишки напоминали стайки шумных воробышков - кричали, смеялись да все вытягивали шеи: ну, где же он, государь, где же?
- Ну что, Архипка? Не видно?
- А вона они! - вдруг засвистел, закричал забравшийся вышел других отрок - Архипка. - Едут, едут!
