было ожерелье - серебряное, с золотыми вставками-листьями вокруг карминово-красных ягод - рубинов. Из богатой торговой семьи была Филофея - могла себе позволить.
- Ой, красиво, ой, красиво! - еще раз похвалила хозяйка.
- А у меня еще и помада фрязинская есть, и румяна с белилами! Идем-ка в гости - покажу.
- В гости… Ой, я у суженого только спрошусь, ладно? Ты иди пока…
- Ну, жду! - Покинув светлицу, Филофея резво сбежала с крыльца и вышла на улицу. Жила она рядом, в хоромах купца Ерофеева, знаменитого на Москве торговца.
- Ну? - выйдя из сеней, усмехнулся Иван. - В гости попросишься?
- А ты откуда знаешь?
- Да вы так тут галдели - не то что в сенях, на улице слышно.
- Так у Филофеи братец на Чертолье ушел, беспокоится.
- Ой, эко дело! - юноша рассмеялся. - Чай, братцу-то ее не пять лет. Почти вьюнош уже, что с ним случится-то белым днем? Нет, не из-за братца Филофейка заглядывала - ожерельем своим похвалиться. Что, в самом деле - богатое?
- Красивое. Так я схожу?
- Сходи, что уж с тобой делать? Смотрите, сильно там не малюйтесь, а то люди на улице испугаются.
- Да мы немножко… - Василиска проворно застегивала сарафан.
- Знаю я ваше «немножко»… Ла-адно, ла-адно, не обижайся.
- Ты пока поспи. - Девушка чмокнула Ивана в щеку.
- Да уж, поспишь тут, - шутливо нахмурился тот. - Скоро ребята с площади вернуться должны, ужо расскажут, что видели.
Иван словно в воду глядел! Едва только Василиска скрылась в соседских воротах - юноша наблюдал за ней из окна, - как в конце улицы появились две фигуры в коротких кафтанах: одна - щупленькая, а другая - здоровая. Фигуры о чем-то азартно спорили.
- А я говорю - он правильно крест целовал, вовсе не по-лютерскому.
- Нет, по-лютерскому! Люди ж в толпе говорили!
- Хм, люди… Сами не знают, чего несут! Ну, пойми ты, с чего б Дмитрию лютеранином-то быть? Католиком - еще понимаю…
Не переставая спорить, парни вошли в дом.
- Иване, квас-то еще не весь выпил?
- А вас там что, пивом-брагой не напоили?
- Ага, напоят, как же! Чай, и без нас есть кому пить.
Сбросив кафтаны, парни испили квасу и развалились на сундуках.
- Ну? - нетерпеливо поинтересовался Иван. - Чего развалились? Рассказывайте!
- Так чего рассказывать? - Митька приподнялся на локте. - Подле лобного места отслужили молебен, все как положено, прилюдно. После Арсений-архиепископ благословил само… тьфу ты, Господи… Дмитрия-царя иконой, - какой именно, мы не рассмотрели, далеконько стояли, да и толпились там все, кричали. Тут и псалмы запели, а поляки - вот умора - в литавры ударили, затрубили в трубы: думают, раз песни поют, так нужна и музыка! Тут к Дмитрию подошли священники и повели в Архангельский собор, где царь, говорят, приложился к гробу Грозного Иоанна. Мы с Прошей, правда, в собор не попали, стояли вместе со всеми на площади. Из собора Дмитрий прошествовал в тронную залу, откуда выслал на площадь ближнего боярина своего - Богдана Бельского. Бельский ничего интересного не сказал, лишь призвал всех верой и правдой служить государю. - Митька потянулся. - В общем, потом мы домой пошли - уж больно жарко стало.
- Из наших, приказных, никого не видели?
- Нешто разглядишь в этакой-то толпище?
- Поня-атно…
Иван задумчиво заходил по комнате.
- Да не маячь ты, Иване, - неожиданно улыбнулся Прохор. - Мы ведь видим, с чего ты себя коришь - мол, прокорму нет, так?
Ничего не ответив, Иван подошел к окну и посмотрел вдаль.
- Зря не переживай, брате, - подойдя, Митрий положил ему руку на плечо. - Было время - ты нас кормил, а теперь - не обессудь, уж мы тебя покормим. Проша кузнечит, я переписчиком подрядился… проживем.
- Ну уж… - Иван отвернулся, улыбнулся, стараясь, чтобы друзья не видели, как заблестели глаза.
- А зеркало смотри, не продавай, Иване, - с сундука подал голос Прохор. - Больно уж оно Василиске по нраву. Она, кстати, где?
- Да в гостях, к вечеру ближе явится.
К вечеру, перебив парням послеобеденный сон, явились обе - Василиска и Филофея, соседка.
- Слушайте, парни, у Филофеюшки братец пропал!
- Как пропал?
- Да так… Пошел на Черторый к купцу Никодиму и запропастился. С обеда еще.
- Что ж, - Иван окинул взглядом друзей. - Ужо прогуляемся до Черторыя?
Прохор с Митрием степенно кивнули:
- Да уж, конечно, сходим!
Добрым молодцам собраться - подпоясаться. Вот и наши: надели кафтаны, прицепили сабельки, за пазуху - по-московски - кистень, острый ножик - за голенище, все, вроде бы, собралися…
Девчонки помахали им вслед из окошка да взожгли свечи.
- Ну, вот, - азартно потерла ладони Филофея. - Теперь и приодеть тебя можно будет без спешки. Набелить, нарумянить, подсурьмить брови… Вернутся - ахнут!
- Да ну… А вдруг да не понравится?
- Что ты, подруженька! С ног свалятся - точно.
А парни деловито шагали к Москве-реке. Спрямляя путь, свернули с Якиманки в проулок - все ближе. Выйдя к реке, закричали лодочника… Город гулял, наслаждаясь дармовым угощением, по обычаю, выставленным на улицы новым царем. Повсюду слышались песни, шутки, веселые крики. Где-то играли на дудке, где-то плясали, а кое-где - уже и дрались, как же без этого? По улицам бродили полупьяные толпы молодежи, люди постарше степенно сидели за столами, а кто упивался, просто-напросто падал лицом в серую дорожную пыль. Смеркалось.
Докричавшись, наконец, лодочника, друзья переправились через реку и быстро пошли к Черторыю. Миновали веселящуюся Остоженку, вышли на Чертольскую - там было еще пьянее, да и народишко жил тот еще, правда, к уверенным в себе молодым людям, да еще вооруженным, приставать опасались.
Купец Никодим Рыло встретил новых гостей радостно:
- Заходи, парни! Пить-гулять во славу царя-батюшки будем! Эй, дворня, тащите-ка новый бочонок!
Пришлось выпить - а как откажешься? Утерев подбородок, Иван поблагодарил хозяина и поинтересовался насчет Архипки.
- Архипка, купца Ерофеева сын? - улыбнулся хозяин. - Да был, был, мед-пиво пил. Вот, только что ушел, вы с ним едва-едва разминулись.
- А куда пошел, не сказывал?
- Да к пристани. Так, говорит, ближе…
- Это где-то он по пути заплутал, - задумчиво протянул Митрий. - Там, на Черторые, ведь заброшенных изб много…
- Да поразвалились все эти избы давно, - Никодим отмахнулся. - Одни бревна - и заходить страшно, как бы не придавило! Вы пейте, пейте, а за отрока не беспокойтесь - дело молодое, может, девку какую по пути встретил?
Купец скабрезно засмеялся, ну а парни, простившись и поблагодарив за вино, решительно
