Наверное, не в последнюю очередь играло роль и то обстоятельство, что российские чекисты располагали сведениями, ставящими под сомнение честную работу их новою шефа во время его предшествующей службы в Азербайджане. Орлов знал, что «дело Баранникова» было запрошено и находилось где-то в стенах АФБ, что, безусловно, ставило под удар всех тех, кто имел к нему отношение или даже знал о его содержании.
— Андрей Петрович, с минуты на минуту сюда могут прийти «эти»!
— Кто — «эти»? — Орлов озадаченно смотрел на офицера дежурной службы.
— Вы ничего не знаете?
— Н-нет, ничего!
— Да новый министр якобы дал команду «арестовать» все документы АФБ! Ну, вроде, у нас там… какие-то незаконные материалы… Наверное, ищет…
— Что за чушь!
— Не знаю. Еще утром нам сообщили. Люди «оттуда». И список у них есть, кто против работал. Вы там тоже есть!
— Да? Ну пусть приходят, забирают что нужно! У меня ничего незаконного нет!
— В общем, Андрей Петрович, я вас предупредил!
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Когда было принято решение об объединении органов безопасности и внутренних дел, один из руководителей МБВД рвал и метал, требовал: «Дайте мне агентуру, которая работала по линии третьего главка»[155]. Это был бы кошмар! Можно представить себе, что бы сделали с сотрудниками милиции, которые помогали КГБ выявлять коррупционеров и других преступников в милицейской среде!»
То, что сообщил дежурный офицер, для Андрея не являлось какой-то неожиданностью. Более того, он ждал чего-то подобного. Но все равно у него на душе стало очень гадко. Кто-то чужой должен был придан и рыться в его бумагах, как будто Орлов подследственный или преступник.
«Почему так получилось? — мучительно думал он. — Мы ведь делали все, чтобы стабилизировать обстановку, сохранить дееспособность органов, удержать людей от опрометчивых поступков и действий! Почему же теперь мы становимся изгоями?» У него вдруг появилось чувство, которое он испытал почти два года назад в Душанбе, Когда вынужден был уходить от преследования. Тогда тоже казалось, что трудно найти выход из ситуации, но он все-таки был найден.
«Что же делать?» — задавал себе вопрос Орлов.
Он встал, подошел к сейфу, открыл обе его дверки. В верхней ячейке лежала стопка теперь уже, наверное, бесполезных документов, в нижней — золотыми переплетами поблескивали тома Гутенберга.
«А с этим-то что делать? — с досадой подумал Андрей. — Президент согласился со всем, но кто теперь будет реализовывать наши предложения? Теперь все будут делать эти ребята!»
В голове был сплошной сумбур. Хотя уже несколько дней никакой работы практически не было и Орлов мог уезжать домой непривычно рано, он чувствовал себя совершенно разбитым. Сон у него и раньше был не очень крепкий, но сейчас вообще пропал. Он долго лежал в темноте с открытыми глазами, прислушиваясь к тихому дыханию жены, затем часа в два-три вставал, шел на кухню, заваривал чай или кофе.
Иногда вслед за ним, одетая в ночную рубашку, поднималась жена, щурясь спросонья от яркого электрического света и с удивлением глядя на Андрея.
— Ты чего не спишь? Все думаешь! Не надо, Андрюша!
Она прижималась к нему всем телом — маленькая, хрупкая, теплая. Это действовало на Андрея успокаивающе. Он гладил ее волосы, брал за плечи, с нежностью целовал. Но наутро все равно вставал разбитым и неотдохнувшим. Парадокс! Нагрузки не стало вообще, а усталость наваливалась, будто Орлов вкалывал с утра до вечера. Потом он не раз убеждался, что от вынужденного безделья человек устает гораздо больше, чем от самой титанической работы. Правда, у некоторых других сотрудников упраздненного АФБ вынужденное безделье сочеталось с жестким прессингом со стороны Баранникова.
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «На нас же дело практически завели… Опечатали сейфы в наших кабинетах рядом с кабинетом Андропова… Команду дали, и за нами начала ходить «наружка»… По- видимому, смотреть, с кем встречаемся, с какими журналистами… Ребята из «наружки» подходили и говорили: «Мужики, давайте полпервого выходите оттуда и все… Потом мне передали, как Баранников высказался по той ситуации: «Я думал мы, менты, продажные, а оказывается и у них этого тоже хватает…» Так сливали информацию и закапывали Комитет государственной безопасности России!»
Орлов стал перебирать документы. От некоторых следовало избавиться потому, что они вряд ли могли кому понадобиться, от других — чтобы их не могли использовать в ущерб Орлову и его товарищам. Бумаги были вложены в разноцветные картонные папки, на которых черным фломастером были аккуратно выведены надписи: «АФБ РСФСР», «Записки Президенту РСФСР», «Структура», «Рабочие контакты», «Чечено-Ингушетия», «Концепция»…
Андрей открыл первую попавшуюся папку, начал просматривать документы: вот — записка о встрече с руководителями Приднестровья, вот — отчет о международном семинаре «Роль спецслужб в развитии демократии», состоявшемся в Болгарии, вот — запрос в архив о деле Алиханова… Он пробежал глазами строчки документа, и недавние события ожили в памяти Орлова с новой силой…
Эти события были связаны с именем человека, которого знали, наверное, все, но относились к нему по-разному. Вернее, не к нему, а к ней. Речь шла о вдове Сахарова Елене Георгиевне Боннэр, известной диссидентке и видной радикальной фигуре демократического движения конца восьмидесятых — начала девяностых годов. Многократные встречи с ней оставили в памяти подполковника Орлова след противоречивых впечатлений и ассоциаций. А началось все за несколько дней до августовских событий.
— Андрей, попытайся разыскать телефон Елены Боннэр. Надо будет встретиться с ней, — дал поручение своему помощнику Иваненко.
Орлов с удивлением, можно сказать даже с изумлением, посмотрел на шефа.
— Что удивляешься? Ты же знаешь, Боннэр — очень сильная фигура демократического блока. Очень влиятельная! К ней прислушивается даже Ельцин! Нам надо встретиться с ней. Лучше сделать ее нашей союзницей, чем она будет продолжать поливать органы грязью!
— Как союзницей? Она же смертельно ненавидит КГБ!
— Вот именно поэтому нам надо начать с ней работать. Она женщина очень неглупая…
— Я думаю…
— Андрей, ты должен понять: мы — новая российская спецслужба, спецслужба демократической России, и нам надо начинать строить отношения со всеми влиятельными людьми демократического крыла…
— И с Калугиным тоже? — с сарказмом произнес Орлов имя человека, которого в КГБ иначе как предателем не называли.
— Нет, с Калугиным мы взаимодействовать не будем!
— Но он тоже, вроде как, демократ! — Орлов усмехнулся, понимая, что своими вопросами он выводит Иваненко из себя. То, что Виктор Валентинович абсолютно не приемлет эту фигуру, Андрей знал. Ведь, еще работая вместе с Иваненко в Инспекторском управлении он сам участвовал совместно с С.С. Дворянкиным в подготовке материалов о Калугине для информирования органов КГБ и тогда, ознакомившись со всеми оперативными данными, сделал для себя открытие, что и среди крупных комитетских руководителей могут оказаться предатели.
Иваненко в раздражении посмотрел на Орлова. По выражению его лица было видно: он очень
