— Цунами возникло! Волны обрушились на южные берега Алеутских островов. Опасность для наших берегов стала вполне реальной. — Голос диктора по-прежнему звучал спокойно, но большое, настоящее волнение чувствовалось в каждом слове. — Слушайте и выполняйте приказ. На побережье, в зоне опасной по цунами, объявляется чрезвычайное положение. Всем городским и поселковым Советам, всем предприятиям, немедленно приступить к выполнению имеющихся планов защиты от цунами. Эвакуируйте людей на возвышенности. Закройте доступ на побережье и произведите осмотр, чтобы ни один человек не остался в опасной зоне. Обеспечьте прекращение, прибрежного лова, уход кораблей в закрытые бухты или в океан, подальше от берегов. Помните, что беду чаще приносят не сами волны, а паника, пожары. До отбоя тревоги не возвращайтесь в опасную зону. Не забывайте, что цунами часто состоит из нескольких волн, набегающих на берег со значительными перерывами. Слушайте нас! Мы будем повторять предупреждение, сообщать новые данные. Не медлите, принимайте меры для защиты от цунами! Есть, еще время, спокойно, организованно уходите из опасной зоны. Повторяю…
— Ну и пророк из меня… — с тоской сказал Вольский.
— Да что вы, — сочувственно пробормотал Басов, показав, что вполне понимает, — в таком деле ошибиться простительно и академику.
Вдали, сквозь синеватый мрак по-прежнему весело переливались огни поселка.
«Что будет с ними через несколько часов? Неужели может повториться то, что случилось в пятьдесят втором? Теперь дома расположены выше, но…» — Вольский отогнал эти мысли. Уже самый факт такого быстрого предупреждения говорил о том, что повторения не будет.
Диктор дважды повторил предупреждение, слово в слово, с теми же паузами и подчеркиваниями.
«Наверно, магнитофонную ленту крутят, а диктор чаек попивает», — томясь и тоскуя, подумал Маршан, но вскоре услышал, как диктор кашлянул и сказал: «Извините».
Илья все бы отдал, чтобы оказаться сейчас в поселке, рядом с Катей, в сейсмической станции, похожей на дот. И раньше он что-то читал, что-то слышал о цунами, но тогда прошло мимо сердца; казалась эта тема далекой, как средневековая бубонная чума.
Теперь он знал: здесь счет времени от цунами до цунами, как от войны до войны. И в этой войне Катя всегда на передовой. До поселка ночью не добраться даже кошке. Остается ждать и ждать, терпеть эту медленную пытку ожидания.
Басов вздохнул:
— Обидно чувствовать свое бессилие помочь людям…
Борис тоже переживал за всех, кто был в опасной зоне, но и жалел, что сам он не будет участником событий. Лучший шанс проходил мимо!
А из кратера будто начали стрелять «катюши» — огненные пунктиры прочерчивали небо. Борис посмотрел туда с надеждой, но тут же оборвал себя — только дурак в погоне за приключениями может мечтать о событиях, несущих людям гибель!
Суровым и скорбным выглядело лицо Вольского.
Яркий лунный диск вынырнул из тучи.
— Уходите от берегов, волны приближаются! — повторял диктор.
Задребезжала, запрыгала крышка, из носика чайника, как из гейзера, бил кипяток. От желания сделать Вольскому приятное Борис перестарался, засыпал всю пачку. Чай получился крепкий до горечи.
Басов пил морщась, часто поглядывая на кратер, озаряющий их тревожным красноватым светом. Стул под ним скрипел.
Вольский запустил приемник на полную громкость и все же, не отдавая себе отчета, жался к нему ухом.
— Из Соединенных Штатов поступило подтверждение правильности нашего определения места и силы землетрясения! — закричал диктор и тотчас же, подчинившись движению пальцев Вольского на регуляторе, тихо закончил: — Отмечено резкое изменение магнитного и электрического поля Земли.
Повторяю сообщение, — начал было он, но повторять не стал, пояснив, что поступило новое известие, — в Беринговом море, у южного берега острова Святого Георгия, внезапно начался отлив, вода отхлынула на сотни метров. Как известно, такое внезапное отступление моря обычно предшествует цунами, опережает его.
Борис посмотрел на Вольского.
— Я хочу вас спросить… — начал Борис, но голос диктора, монотонный при повторениях, вдруг зазвучал по-иному:
— Внимание! Волны цунами обрушились на острова Прибылова в Беринговом море. Отмечено четыре волны с интервалами двенадцать-пятнадцать минут. Несколько раньше волны достигли крайней западной части Алеутского архипелага — острова Атту. Возможность появления волн у наших берегов стала совершенно реальной. Заканчивайте эвакуацию. Повторяю…
Снова и снова слушают они эти тревожные слова. Молчат. Вторая часть оптимистического прогноза Вольского тоже не подтверждалась. Волны приближаются!
Яркий свет луны, бессмысленное бормотанье ручья, черные тени от серых скал. Наверно, такие же безжизненные скалы и на Луне, а там, где жизнь, где люди, там сейчас надвигается смерть…
Вольский взял со стола сигарету. Рука его дрожала.
Борис заметил это.
— Я вас еще спросить хотел, — заторопился он, — про наибольшую высоту цунами.
Вольский перехватил взгляд Бориса и, твердо сжав губы, положил на стол сигарету, усилием воли унял дрожь пальцев.
— Замерами высоты волн во время цунами, конечно, никто не занимался, судить приходится только по следам. На Алеутских островах был смыт маяк, расположенный на высоте тридцать метров. При Лиссабонском землетрясении 1755 года, когда были разрушены столица Португалии и другие города Пиренейского полуострова, высота волн, бесспорно, достигла двадцати шести метров. На Камчатке разрушений выше, чем на двенадцать метров над уровнем океана, не наблюдалось.
— Так что можешь, Боб, не беспокоиться, сюда не достанет, — заметил Маршан.
— Он не о себе думал, — вступился Басов, — мы высоко забрались, это ясно, но большая часть человечества живет на побережьях. Когда другие в опасности, еще тяжелей сознавать, что тебе ничего не грозит, во всяком случае от волн, — добавил он, посмотрев на кратер.
Там полыхало пламя, взлетали огненные столбы — подземные кочегары не унимались.
Огни погасли!
— Внимание! Волны приближаются к нашей земле! Через пятнадцать минут они могут достигнуть Командорских островов, через полчаса — восточного побережья Камчатки, затем Курил. Заканчивайте эвакуацию. Приказываем всем немедля покинуть опасную зону. Кораблям, находящимся у берегов, вне надежных бухт, немедленно выйти в открытые воды, принять все меры, как перед штормом. Повторяю — немедленно уходите! — слова звучали, как команда.
Борис невольно заерзал на стуле. Казалось, что и он должен сейчас вместе со всеми спешить, выполнять приказ.
Вольский сидел, сутулясь, и левая щека его снова начала чуть заметно подергиваться. Он положил руку так, что свет от фонарика падал на часы. Секундная стрелка бежала неудержимо.
Все молчали, были неподвижны, но дыхание участилось, стало напряженным, потому что мысленно они были с теми, кто сейчас бежал из опасной зоны.
Луна утонула в тяжелой туче, и далекие огни опять стали яркими, но теперь они, казалось, не подмигивали, а дрожали. Их стало заметно меньше — наверно, в домах свет уже погашен и только уличные фонари освещают путь спасения. Гидростанция высоко в горах, и огни погаснут только под ударами волн.
