– Ань, ну, посмотри, какая красота! – восклицала Наташка, от переизбытка чувств всплескивая руками, с нотками в голосе определенно напоминающими зависть.
– Да, вам очень, очень идет! – вторили ей продавщицы.
Идет, как же! Тонкие бретельки, кружевной лиф, кое-как прикрывающий то, что под ним, а дальше кусок плотной сетки, свободно ниспадающий до бедер и едва прикрывающий задницу, в довершении всего, щедро усыпанный стразами. Нет, это, конечно же, лучше тех крупных ячеек рыболовной сети, которые натягивали на меня до этого, так же утверждая, что они платье… но! Вашу ж мать! Я в этом из ванны не решусь выйти, предварительно не укутавшись по уши в махровый халат, не то, что посетить скопление народа. Я не ханжа и не пуританка, как раз наоборот, человек достаточно широких взглядов и не впаду в ступор, коли душ один на всех, но даже моих куриных мозгов хватает понять – что хорошо для будуара, никак не подойдет к светскому рауту! Представляю хрюканье и комментарии Зака, когда тот меня увидит!
– Ты знаешь, в этом платье ты мне кого-то напоминаешь, – Наташка замычала, щелкая пальцами.
– Портовую шлюху? – невинно хлопнув ресницами, подсказала я, неуверенно переступая ногами.
– Нет! Ну, что ты глупости говоришь! – надулась Наташка и назвала неизвестную мне фамилию.
– Кто это? – буркнула я и три голоса тут же просветили темную, что это какая-то актриса.
Я кивнула, подхватывая подол и собираясь снять с себя блестящее непотребство.
– О, вам не понравилось? – огорчилась продавец. – Может быть, померяете еще вот это?
– Нет, что вы! – перепугалась я, поправляя нитку трусиков, неприятно врезавшуюся в бедро, решив применить иную тактику. – Это мне очень понравилось, я его беру! Где расплатиться?
Наташка удовлетворенно улыбнулась, с видом человека, окончившего трудное дело, а я мечтала только о том, чтоб добраться до отеля и пожертвовать весь комплект ближайшему борделю, где ему самое место. Не переодеваясь из боязни, что на меня напялят что-нибудь еще, не глядя поставила подпись под чеком (к чему лишний раз расстраивать и без того ушибленную психику?), попросила отправить мои вещи в отель и поспешила покинуть магазин.
– Вот видишь, как все замечательно получилось? – радовалась старшая Романова, едва поспевая за ковыляющим по магазинному холлу пингвином.
– Просто великолепно, – согласилась я, глядя только на стеклянные двери, отделяющие меня от свободы.
– Ты что – не рада что ли? – насторожилась подруга, наконец, разглядев подвох за моей сговорчивостью.
– Да как ты могла подумать? – остановив мстительный порыв сказать правду, откликнулась я. К чему человека расстраивать раньше времени?
Наташка подозрительно покосилась на меня и вздохнула.
– Нет, все же ты ничего Анька не понимаешь! Ты посмотри, какая красавица в этом платье, парни все твои будут, еще спасибо скажешь, когда свадьбу играть будем!
– Да за что ж ты меня так не любишь-то? – покачала я головой, – Ну, на кой мне мужик, а?
– Мужик нужен всем, – не согласилась подруга.
– Вот на что, к примеру, тебе мужик, – поинтересовалась я, выходя на улицу, – если ты даже за сумочкой своей доглядеть не можешь?
– Ой, черт! – Наташка остановилась на пороге, растерянно глядя на одинокий пакет в своих руках.
– Вот тебе и черт, – фыркнула я, слегка поежившись от ночной прохлады.
– Подождешь?
– Нет, блин, уйду! – проворчала я. – Подожду, куда ж я денусь? Купи мне накидку какую-нибудь что ли, а то в этой молевой столовой холодно. Только приличную, слышишь?
Наташка кивнула и, развернувшись на пятках, припустила обратно. Мне оставалось только вздохнуть, надеясь, что меня услышали.
Я разглядывала себя в магазинной витрине, стараясь пониже натянуть подол. Ну, что, доктор, вы вполне можете создать конкуренцию местным ночным бабочкам. Только бы полицейский рядом не образовался, а то он быстренько вам организует дополнительное украшение на запястьях в виде блестящих браслетов с дизайнерской цепочки между! Объясняйся потом в участке, что ты подругу ждала, а не клиентуру приманивала.
Да где она делась-то?! За это время родить можно, не то, что за сумочкой сбегать! Я подняла одну ногу, покрутила ступней, разминая, потом вторую. Чтоб тот сапожник, кто эту обувь придумал, всю жизнь в ней и ходил! Немного подумав, закурила сигарету, не то, чтоб особо хотелось, но хоть с виду при деле.
– О! П-посмотрите, какая красотка! Хотите, я ее для вас сниму? – послышался откуда-то сзади пьяный возглас, – Ну, право, давайте ее куда-нибудь пригласим. Что такая девочка делает на улице одна?
Начинается! Я глубоко затянулась, выпуская дым из ноздрей, прикидывая свои дальнейшие действия – просто послать или подкрепить посыл чем-то физическим. Благоразумие подсказывало сделать вид, что меня здесь нет, и что конфликты с местным населением не входят в культурную программу вечера.
– Эй! Цыпочка, слышишь, я к тебе об-бращаюсь, пошли с нами, скрасишь господам вечер, мы тебя не обидим! Мы щедрые, – вслед за этим заявлением послышался глумливый смешок.
Нет, без членовредительских разъяснений тут, похоже, не обойтись! Я развернулась, собираясь ответить подобающим образом, но вся пламенная речь позорно застряла в глотке, меня едва хватило на:
– Пошел вон, козел!
Остальные силы ушли на сохранение холодного, отсутствующего взгляда, мазнувшего по спутнику приставалы.
– Боюсь, виконт, эта девочка не продается.
От голоса неприятно заныло внизу живота, и по жилам пробежала леденящая волна. Ну, Наташка, свет Станиславовна! Вот только появись – прибью к чертовой матери! И Зака за компанию! Господи, ну за что?!
– Вы правы, герцог, – с секундной задержкой подтвердила я, – ваших денег на это не хватит.
Он почти не изменился, только выглядеть стал как-то представительней, что ли. Вот только с этой представительностью никак не вяжется испуг, коротко промелькнувший в глубине серых глаз. Хотя, мне могло и показаться. А вот вытянувшаяся и явно трезвеющая рожа мне показаться никак не могла, похоже, он ожидал меня увидеть еще меньше, чем я его.
…Влад где-то читал о том, как от неожиданности в момент слетает хмель, но испытал такое впервые. Прямо перед ним на тротуаре родного города, залитый пронзительным светом магазинной витрины, стоял его оживший кошмар, кривил губы в насмешливой ухмылке, лениво стряхивая под ноги столбик серого пепла с почти докуренной сигареты.
Этого не могло быть, мать вашу за ногу, не могло! Но… было! Он даже сразу и не нашелся, что сказать, как будто мордой об стену размазали. Да, что там – под дых кувалдой! Улица, магазин, надоедливый виконт, которого уже хотелось прибить, весь мир оказался отброшенным куда-то в чернильную пустоту, а в высвеченном круге осталась только она, одетая в нечто невообразимо нагло-неприличное, от которого у всякого нормального мужика разом захватывало дух, и начиналась несанкционированная теснота в штанах. И страх, щелкнувший по нервам не хуже электрического разряда, когда на очень долгий миг показалось, что она его не узнала! Этого, пожалуй, герцогские нервы могли и не выдержать. Все, что угодно – ненавистная ухмылка, сарказм, даже презрение, но не ощущение, что ты настолько ничтожен, что о тебе и не вспомнили! Но равнодушно брошенное «вы правы, герцог», развеяли страх, заставив привычные негодование вперемежку с ненавистью, раскаленным железом потечь по венам.
– Анна Дмитриевна, – жестко контролируя голос, злясь на себя за смятение и замешательство, и на Рома, который не предупредил, поприветствовал он, чуть подавшись вперед, обозначив поклон.
– Владислав Серафимович, – не осталась она в долгу, повторив его действия и сверкая ледяным сапфиром глаз.
– Аня, посмотри какую… Оп-па!
Выскочившая из магазина Наташка остановилась, словно натолкнувшись на невидимый барьер, растерянно переводя взгляд с Влада на его бывшую хозяйку, прижав к груди магазинные пакеты.
