отпустили дела, а то можно было устроить второй медовый месяц! Я кивала, поддакивала и почти не слушала, что мне говорят, наслаждаясь пешей прогулкой, и лениво продумывала свой завтрашний день. Надо будет с утра засветиться на каком-нибудь докладе и узнать между делом, когда прилетает Ивона. Если прилетит, конечно. Но должна, судя по расписанию. А еще неплохо бы заглянуть в здание, купленное Низой. Что-то компаньонка жалуется на скорость ремонтных работ. Неплохо бы проконтролировать…
– Аня!
– Что?
– Ты где витаешь? – Наташка пощелкала пальцами перед моим носом, убеждаясь, что я здесь. – Я тебя спросила, в чем ты пойдешь?
– Куда? – нахмурилась я, не понимая, отчего ее заботит, в чем я буду ползать по стройке. – А! Ну, да! В красном.
– Это в том, которое лет на пять старше Сашки? – нос подруги сморщился так, будто мелкому на днях полвека стукнуло.
– Чем тебе не нравится мое красное платье? – я решила быть терпеливой.
– Тем, что оно старое!
– Я ж его не варить собираюсь, а на себя натягивать, – рассудительно ответила я, – и потом, оно вполне прилично выглядит. Я его надела от силы раза три.
– Тебе тоже надо новое платье! – постановила она.
– Наташа! – я резко остановилась и скрестила руки на груди. – Платья нет у тебя, а не у меня и мы идем за платьем тебе! И давай на этом остановимся!
– Нет, давай лучше пойдем, – не согласилась она.
Протестующее загудели машины, требуя, чтоб мы поторапливались с переходом. Откуда-то из подворотни вывернул полицейский и быстрым шагом направился в нашу сторону.
– Хорошо, – Наташка нервно откинула челку, – мы идем за платьем для меня. Только давай уже перейдем дорогу!
Я кивнула и позволила дотащить себя до тротуара.
– Нарушаем? – подошедший страж порядка смотрел сурово, нахмурив брови.
– Извините, офицер, – выдала я улыбку, мазнув взглядом по сержантским нашивкам, – у меня нога подвернулась на ровном месте. Так бывает.
– Бывает, – согласился раздувшийся от важности паренек, – больше не нарушайте.
– Постараемся, – влезла Наташка.
…Лед в бокале тихо позвякивал, Влад опирался локтями о стойку, рассеянно глядя на зал, отраженный в зеркале над баром, с теплотой думая о Мадам.
Выловив его из лохани, женщина напоила герцога чаем, заваренным из каких-то экзотических цветов. Чай имел приятный вкус и ни с чем несравнимый пурпурный цвет. Влад украдкой сплевывал лепестки заварки, неизменно попадающие в рот. Он ни в коей мере не возражал против экзотики, но жевать сено не стремился.
Мадам, сидящая напротив, помешивала ложечкой в чашке, делала вид, что не замечает манипуляций Влада, и сочувственно кивала, слушая о напастях, вывалившихся на мужскую голову за этот нескончаемый день. Не то, чтобы Влад собирался кому-то жаловаться, (и в мыслях не было!), вот только у Мадам на этот счет оказалось собственное мнение и он, не заметив, выложил ей все, даже глупость про плюшевую игрушку. Женские брови складывались домиком, переживая его одиночество.
Влад редко кому раскрывался до конца, не говоря уж о том, чтоб изливать душу, презирая подобное нытье, считая это занятие недостойным мужчины, а вот ей, Мадам, поди ж ты – жалился, как обиженный пацаненок! И… становилось легче.
Женщина грустно улыбалась, обнимала за шею, гладила по голове и, с какой-то щемящей нежностью, называла «мальчиком». Посмей так кто другой, враз оказался бы размазан герцогским гневом и утоплен в океане сарказма. Впрочем, никто бы и не посмел. Была когда-то еще одна, которой позволялось…
– Не изводи себя, – строго сказала женщина, прошуршала шелком платья, и Влад почувствовал, как его макушки касаются ее губы, – она того не стоит.
– Откуда ты знаешь, что про нее?
– Ты меня обижаешь, – прищелкнув языком, Мадам пригрозила ему пальчиком, – что ж я не вижу, как у тебя скулы свело?
– Извини, – выдохнул грозный герцог.
– Ничего. Ты просто устал. А знаешь, что? Иди-ка ты в бар…
И вот он прилежно выполнял ее приказ – напиться. Получалось из рук вон плохо. Хмель никак не желал забирать. Оставалось только слушать перестук льдинок, ждать, надеясь, что трезвость явление временное. Слева кто-то грузно плюхнулся на высокий табурет. И пьяный голос потребовал выпивку. Влад подгреб свой стакан, намереваясь перебраться за столик. Общение с пьяной аристократией в планы не входило.
– О, Ваша Светлость, – герцога хлопнули по плечу, – п-приветствую!
– И вам не хворать, виконт, – буркнул Влад, отстраняясь от дышащего перегаром молодого человека, старающегося повеситься на герцогское плечо.
– Отдыхаете? Ик! Я вот тоже…
Влад уже хотел послать, куда подальше виконта и его вопросы, но наткнулся на просящий взгляд Мадам, спускающейся с витой лесенки за баром. Похоже, клиент достал всех. Чуть прикрыв веки, показывая, что все понял, поднялся и, прихватив виконта за плечо, настоятельно предложив прогуляться…
Я стояла на небольшом возвышении в примерочной кабине и только что ногами не топала от бешенства. От этого неосмотрительного поступка меня удерживала боязнь самоубиться, растянувшись на синтетическом ковре, покрывающем пол.
– Ой, вы посмотрите, какую стройность ножке придает этот каблучок! – восклицала консультант, ей безмолвно вторила Наташка, удовлетворенно кивая, а я смотрела на них с усердно скрываемой ненавистью, покачиваясь на ходулях каблуков и представляя в красках, как мы вернемся в отель и я выкину подругу из окна.
Нет, ну оно, конечно, сама дура, что позволила себя переодевать, как куклу, но полчаса назад это казалось наилучшим выходом. Пойти навстречу занудству, померить пару платьев, вежливо отказаться, мотивируя тем, что тебе не нравится, как они сидят и с чувством полного исполненного долга отправиться в отель.
После шестой тряпки я начала звереть и поняла – если и дальше буду выбраковывать варианты, мы и к концу конференции отсюда не выберемся. Я все надеялась, что Наташка обзовет меня капризной и отстанет, как бывало когда-то. Не прокатило. Подруга, совместно с рыжеволосой, стриженной почти под ноль фурией в форме консультанта, вошла в раж, решив, во что бы то ни стало, облагодетельствовать меня обновкой. За мои же деньги!
Мне рассказывали про мечтания всех женщин, крутящихся именно вокруг этих дизайнерских шкурок и про последний писк моды, подавая одно непотребство за другим. Почему-то в этом сезоне мода пищала исключительно по прозрачным тканям с разнокалиберными ячейками. Что-то откровенно напоминало рыболовную сеть, что-то казалось бывшей в употреблении марлей или просто хаотичным набором ниток, а некоторые из представленных вариантов напоминали москитную сетку, пусть и плотную, но все одно прозрачную. Крой мог быть разных вариантов от классической туники, прихваченной несколькими стежками по боковым швам, до модернистской асимметрии, но во всех вариациях подол почему-то не опускался до линии приличия. Уж не знаю, об чем пищала мода (подозреваю, об эвтаназии), а главное, кто этот писк слушал, но могу сказать одно – соблазнять мужчин в столь откровенных нарядах дело более чем глупое. Начисто отсекающая саму вероятность мужской фантазии, тряпка, максимум, вызывала похоть, но никак не желание. Женщина любит ушами, а мужчина предпочитает пусть крохотный, но кусочек тайны. Модельерам, похоже, никто не рассказывал, что полускрытое вызывает больший интерес, чем нагло выкинутое на показ. Вон Наташке хорошо – у нее после беременности пару затяжек на пузе образовалось, так выбранное ею платье больше походило именно на платье, а не на исподнее, что пихали мне.
