приходить.
– Ань, да что с тобой такое? – на глаза Ники навернулись самые натуральные слезы. – Смотришь, как чужая, разговаривать совсем не хочешь! Я понимаю, тебя обидели, но зачем же так? Мы с Олегом мириться пришли. Мне действительно жаль, что я не приняла твою сторону, ведь знала, все, что говорит отец про тебя – неправда. Но ты должна нас понять, мы были слишком маленькими и не очень обращали внимания на происходящее вокруг.
– Я все понимаю, и не обижаюсь, – спокойно пожала я плечами.
Нет, конечно, можно было бы заявить Нике, что она прибедняется, припомнив ей случай с Олегом, когда она своими насквозь непрофессиональными, но крайне эффективными действиями заставила его расстаться с затянувшимся посттравматическим синдромом. А так же можно напомнить, как она сговорившись с Наташкой, заставила меня и Влада практически признаться друг другу в том, что между нами – что-то большее, нежели дружеские отношения. И еще припомнить, как Ника оказалась единственной, кто заметил, что с Владом что-то не в порядке. Но к чему это, особенно сейчас, по прошествии стольких лет? Пусть все остается как есть, все равно ничего уже не изменишь. А впрочем, я действительно давно перестала обижаться на кого бы то ни было. Злюсь, разве что, иногда и ничего больше.
– Правда? – с некоторым недоверием переспросила Ника, шмыгнув носом.
– Правда, – подтвердила я, так же как и Зак начиная тяготиться обществом возникших на жизненном пути родственников.
– Ань, а ты вообще где была? Так внезапно пропала, никому ничего не сказав, даже папину свадьбу пропустила, – определенно у Ники с возрастом не прибавилось ни капли такта и человеколюбия, она с безжалостностью подростка принялась препарировать мое темное прошлое.
– Ника, я работала, и мне было просто некогда, такой ответ тебя устроит? Зак, налей мне еще кофе и принеси, пожалуйста, сигареты.
Сердитый защитник молча отлепился от моего стула и вышел из кухни. Ника и Олег проводили его удивленными взглядами. Очевидно, успели познакомиться с одной из сторон его характера. Я едва сдержала улыбку, похоже, они и не представляли, что мальчишка может быть тихим и покладистым.
– Кстати, о свадьбе… – кашлянув проговорил Олег, все еще глядя на дверь за которой исчез Зак.
– Так что там со свадьбой? – поторопила я замолчавшего Олега.
– Олег хочет сказать, что на свадьбе произошла катастрофа, – вздохнула Ника, – короче, Саха с папой немного поспорили и прервали всяческую связь друг с другом.
– А я тут причем? – удивилась я. Да и какое мне, собственно, дело до событий шестилетней давности.
– Ань, они поссорились, а точнее подрались из-за тебя, – тяжко вздохнув, пояснил Олег. – За день до свадьбы. Батя даже не остался на церемонию.
– Понимаешь, Саха и Васька прилетели сюда, и конечно же спросили про тебя, – уныло проговорила Ника, – ну, а папа заявил, что у него больше нет дочери и рассказал все так, как считал истинным, не стесняясь при этом в выражениях. Саха рассвирепел и, ничего не объясняя, заехал папе по лицу кулаком.
Представляю, какой вид был у жениха после встречи с пудовым кулачищем братца, ехидно подумала я, стараясь сохранить при этом бесстрастное лицо. Но все же как приятно осознавать, что хоть кто-то не поверил в отцовские бредни.
– После этого батя сказал дяде Диме, что тот просто конченый идиот и это уже не лечится, – подхватил Олег эстафету, – и они с маманей уехали. С тех пор и слышать не хотят о дяде Диме.
– Все это очень печально, – проговорила я, закуривая поданную Заком сигарету, – но…
– Это все что ты можешь сказать? – опешила Ника. – Все это очень печально?! И только?!
– А чего ты еще от меня хочешь? – начала злиться я. – Я не собираюсь разбираться в старинных семейных распрях, даже если они вспыхнули из-за меня! И если ты считаешь, что я почувствую себя виноватой – глубоко ошибаешься. И заниматься миротворческой деятельностью не буду, нет никакого желания, к тому же не вижу в этом насущной необходимости. Мне уже один раз объяснили, что никто не нуждается в моей помощи, и предлагать ее всем и каждому – только досаждать людям. Так что начинать заново не собираюсь, иначе опять возникнут какие-нибудь недоразумения, а мне прошлых за глаза. Увольте! Не хочу и не желаю. Ясно? – я яростно раздавила окурок в блюдце, которое использовала вместо пепельницы.
– Ника, я же тебе говорил, что из этого ничего не выйдет, – вздохнул Олег, с печалью глядя на девушку. – А с другой стороны, может Аня и права.
– Ах не «может быть права», – подал голос Зак, – Ах всегда права!
– А ты вообще молчи! Твоим мнением никто не интересовался! – оборвал его Олег.
– Еще одна подача в сторону Зака, и я не только не пущу вас на порог, я вам головы поотворачиваю, – откинувшись на спинку стула, со сладкой улыбкой проворковала я. От этой улыбки Олега заметно передернуло.
Паломничество родственников к восстановленной в правах и свободах святыне завершилось крахом, и они быстро отвалили в неизвестном направлении, пообещав, однако, что заглянут в ближайшее время. Я проводила их до входной двери и, чего уж скрывать, с облегчением перекрестилась.
…Комнату заливал неяркий, веселый свет, потревоживший сон молодого герцога. Где-то в глубине квартиры настойчиво завывал звонок. Под одеялом было тепло и вставать не хотелось. Хотелось лежать, нежась, и не думать. Ни о чем. Игнорируя вызов, сладко потянулся и перевернулся на спину. И тут же зашипел от резкой боли. Нежиться сразу расхотелось, да и хорошее настроение улетучилось. Вместо него подступило осознание потерянного времени длиной в полмесяца, забот и неотложных дел, о которых еще не знаешь, но их решения уже никто не отменял. Звон прекратился. Ничего, если кому очень надо – перезвонят.
Вполголоса матеря медсестру-садистку, сполз с кровати и, проковыляв к окну, рывком раздвинул шторы. Ошалевшее солнце ворвалось в комнату, удобно расположившись на полированной столешнице. Щурясь, разглядывал привычную панораму порта. Вздернутые носы межпланетных кораблей застывших в ожидании. И хочется, очень хочется верить, что где-то там и солнце теплее, и свежее вода, и краски ярче… Однако, жизненный опыт говорил обратное. Везде одно и то же. Звонок завыл с новой силой.
Натянув штаны на голое тело и накинув рубашку, поплелся отвечать. Звонил Ром, начальник службы безопасности. Он смотрел на герцога с обычным невозмутимым выражением на смуглом лице, так что и не поймешь сразу, просто так звонит или надобность какая неотложная.
Ром почти не изменился за прошедшие шесть лет, вот только виски сединой припорошило. Безопасник просил разрешения приехать. Какие-то неприятности. Влад возражать не стал, он и сам хотел поговорить об управляющем шахтами Ценсы.
В ожидании гостя отправился в ванну, смыл под душем остатки сна и, водя по подбородку лезвием бритвы, пытался предугадать, что за неприятности могли случиться за время его отсутствия, с которыми Ром, второй человек после герцога, справиться сам не мог. Это дело Влад быстро забросил – какой толк гадать, если сейчас приедут и все расскажут.
В холодильнике обнаружилась полупустая кастрюлька, содержимое которой густо заросло плесенью и не поддавалось определению, хвостик безнадежно высохшей колбасы, в морозилке уныло умирали две пельмешки, вывалившиеся когда-то из пакета. Завтрак пришлось заказывать на дом в ближайшем ресторане. Расправившись с достаточно съедобными ресторанными отбивными и овощным салатом, запив все это кофе собственного приготовления, удивленно посмотрел на часы. Рому давно пора появиться.
Сидеть просто так Влад не мог – душа настоятельно требовала свершений. Он пошел в кабинет намереваясь провести время с пользой. Светло-бежевые, безо всякого рисунка стены – ничего не должно отвлекать от работы – и минимум мебели. Стол, диван, два кресла и умело задрапированная дверь в спальню. А что еще нужно?
Включив компьютер, первым делом открыл почту. Ее за время вынужденного отсутствия накопилось изрядно. Разобравшись с самым неотложным, недовольно глянул на часы. Ожидание начинало раздражать. Поднялся и, отдернув легкую штору, выглянул в окно.
