привилегированных центральных районах столицы, «власть народа» была официально провозглашена. Богатая публика — «эксплуататоры», чья власть перешла к трудовому народу, — видела со своих балконов, как колонны солдат, матросов и красногвардейцев, вооруженных винтовками и лопатами, маршируют в южном направлении. Корабли Балтийского флота, бросившие якорь в Неве, нацелили свои орудия на южные пригороды, занятые казаками Краснова. На улицах поспешно рылись окопы, возводились баррикады, натягивалась колючая проволока. В таких условиях даже самые невероятные слухи моментально обретали правдоподобие.
Некоторые из самых сенсационных обвинений того времени в адрес большевиков были исследованы и оказались ложью. Тем не менее, часть из того, что писала о большевистском произволе оппозиционная пресса, имело место, что подтверждается достоверными источниками. После подавления юнкерского восстания ВРК, чьи наспех сколоченные вооруженные силы были оттянуты на «красновский фронт», для поддержания порядка в городе был вынужден в основном опираться на такие институты, как районные советы, которые, в свою очередь, зависели от радикально настроенных и часто неуправляемых красногвардейских отрядов, движимых желанием свести личные счеты с «буржуями».
Утром 29 октября, с началом запланированного Комитетом спасения антибольшевистского восстания, ВРК ввел в Петрограде военное положение. Чуть позже он назначил левого эсера подполковника Михаила Муравьева командующим обороной Петрограда. Талантливый военный, но фанатичная личность, расстрелянный большевиками за предательство всего девять месяцев спустя, Муравьев оказался самым высокопоставленным офицером, пожелавшим принять на себя эту ответственность. «Приказ № 1», изданный им сразу после назначения, давал рабочим право на месте, без суда и следствия, расправляться с предполагаемыми контрреволюционерами (29).
Если ситуацию в Петрограде можно было охарактеризовать как умеренный хаос, то, судя по приходившим с задержкой сообщениям из Москвы, там положение было гораздо хуже. Развернувшаяся в Москве вооруженная борьба за власть между созданным сторонниками Временного правительства Комитетом общественной безопасности и большевистским ВРК больше недели шла с переменным успехом. Ожесточенные уличные бои и артобстрелы, начавшиеся 28 октября, привели к серьезным повреждениям зданий, в том числе в Кремле и вокруг него; человеческие жертвы исчислялись сотнями. В ответ на сообщения о боях в Москве крупные профсоюзы и левые социалистические фракции Петрограда, не присоединившиеся пока ни к одной из двух главных воюющих сторон, выступили с настоятельным призывом о прекращении огня и немедленном начале переговоров о создании взаимоприемлемого коалиционного однородно социалистического правительства. Среди этих «неприсоединившихся» наиболее важную роль играли меньшевики-интернационалисты и, особенно, левые эсеры. 31 октября газета «Знамя труда» — рупор петроградских левых эсеров — вышла с редакционной статьей Бориса Камкова, в которой он сетовал, не без основания, что «старое коалиционное правительство пало, а нового нет». «“Совет комиссаров’', — писал он, — является чем угодно: штабом армии сражающихся против Керенского войск, Центральным комитетом партии большевиков, — только не правительством». Призыв, размещенный на первой полосе, рядом со статьей Камкова, настаивал: «Все, как один человек, требуйте немедленного создания однородного революционного правительства из представителей всех социалистических партий».
Еще одной ключевой организацией, добивавшейся в то время, как и левые эсеры, примирения воюющих сторон, был Викжель. Следуя своей позиции, изложенной в телеграмме Второму Всероссийскому съезду Советов, 29 октября Викжель пригласил представителей всех ведущих «демократических» фракций принять участие в переговорах под своей эгидой, целью которых было создание однородного социалистического правительства, охватывающего весь спектр — от большевиков на крайнем левом фланге до народных социалистов на правом. Переговоры должны были начаться в тот же день. Кроме того, Викжель заявил о своем намерении начать в полночь общенациональную забастовку железнодорожников, если к тому моменту в Петрограде и Москве не будет объявлено военное перемирие и не будут начаты всерьез переговоры о новом правительстве (30). Требование Викжеля немедленно прекратить вооруженный гражданский конфликт и заняться формированием правительства на более широкой социалистической основе было подхвачено Петроградским Советом крестьянских депутатов, отдельными профсоюзами, а также Петроградским советом профессиональных союзов и Центральным советом фабрично-заводских комитетов, где большевики имели большинство (31).
В тот момент, когда это все происходило, Ленин и Троцкий были заняты ликвидацией мятежа Комитета спасения и организацией обороны столицы от красновских казаков. В их отсутствие ЦК большевистской партии, вскоре после объявления ультиматума Викжеля, поспешил подтвердить свое участие в предполагаемых переговорах и определить свою позицию в них. Самое главное, на заседании 29 октября ЦК принял единодушное решение, что состав правительства должен быть расширен за счет всех прочих советских партий. Было также решено, что новое правительство, в соответствии с наказом съезда Советов, должно формироваться ВЦИКом, быть перед ним ответственным и руководствоваться в своей деятельности декретами съезда. Что касается персонального состава нового кабинета — вопроса особенно щепетильного еще и потому, что умеренные социалисты и гордума требовали снять кандидатуры Ленина и Троцкого с высших постов в правительстве, — то пятью голосами против трех при одном воздержавшемся ЦК принял расплывчатую формулировку, допускающую «право взаимного отвода партийных кандидатур» (32). Чуть позже, на пленуме ВЦИКа, Каменев высказался по этому поводу более определенно, заявив, что в вопросе «об организации однородного социалистического правительства… центр тяжести лежит не в составе правительства или в личных группировках, а в признании основоположений, принятых Съездом Советов» (33). В сложившейся ситуации это заявление Каменева, логично продолжавшее его позицию до свержения Временного правительства, прозвучало как намек на то, что Ленин и Троцкий вовсе не неприкасаемые фигуры, и что даже большевистское большинство в правительстве, представляющем все социалистические партии, не является непременным условием. Ленин впоследствии утверждал, что для большевиков в те дни смысл участия в переговорах по правительственному вопросу заключался в создании «дипломатического прикрытия военных действий» (34). Нет оснований сомневаться, что для него и Троцкого все было именно так. Однако в их отсутствие большинство ЦК явно думало иначе. Резолюция о Совнаркоме, принятая ЦК 29 октября, была немедленно разослана во все крупные партийные организации страны в качестве официального документа, отражающего политику партии (35).
В то время как в ЦК большевиков идея существенного расширения состава правительства в первые, полные хаоса, послеоктябрьские дни пользовалась наибольшей поддержкой, этого явно нельзя было сказать про те социалистические фракции — прежде всего центристов и правых меньшевиков и эсеров — которые весь 1917 год поддерживали Временное правительство и покинули Второй съезд Советов в знак протеста против его свержения большевиками. Действительно, те же самые факторы, которые подтолкнули «колеблющихся» большевиков к компромиссу: угроза, исходящая от Викжеля, изоляция партии от других политических групп, ее кажущаяся неспособность в одиночку управлять страной и защищать завоевания революции, — в умеренных социалистов вселили уверенность, что большевики находятся на грани краха, и, следовательно, разумнее будет не договариваться с ними, а оказать сопротивление.
Эта точка зрения нашла отражение в жесткой резолюции, принятой ЦК партии меньшевиков 28 октября. Эта резолюция не только запрещала любые переговоры с большевиками до тех пор, пока их «авантюра» не будет полностью ликвидирована, но и содержала призыв к Комитету спасения вступить в переговоры с Временным правительством, Предпарламентом и рабочими организациями на предмет создания нового правительства. Более того, меньшевики были настолько уверены в том, что ситуация складывается в их пользу, что в своей резолюции призвали Комитет спасения предложить ВРК немедленно сдаться — в обмен на гарантии личной безопасности для его руководителей, до тех пор пока вопрос о том, предавать ли их суду, не решит Учредительное собрание (36).
Эта отчетливо антибольшевистская позиция сказалась и на поведении представителей умеренно- социалистических фракций и Комитета спасения во время первых трех раундов организованных Викжелем переговоров 29–30 октября, и на работе «Особой комиссии», созданной участниками переговоров для разработки проекта соглашения о составе и программе нового правительства утром 30-го (37). Лидеры меньшевиков и эсеров настойчиво требовали немедленного отстранения от власти правительства Ленина и замены его исключительно социалистическим коалиционным кабинетом, в котором не будет ни
