умолял делегатов остановить войну, развернувшуюся на улицах, и немедленно организовать переговоры между всеми социалистическими партиями с целью формирования «демократического» правительства, которое устраивало бы все стороны(7).
Учитывая, что большинство делегатов съезда: меньшевики-интернационалисты, левые эсеры, большинство большевиков и даже, пусть и с колебаниями, многие меньшевики и эсеры центристы, — горячо поддерживали идею внутрисоциалистического сотрудничества, нет ничего удивительного в том, что призыв Мартова был встречен дружными аплодисментами. Представители объединенных социал- демократов интернационалистов (8) и левых эсеров немедленно выразили свою солидарность с ним. От большевиков то же сделал Луначарский. Судя по сохранившимся свидетельствам, предложение Мартова, поставленное на голосование, было принято единогласно. На какой-то момент показалось, что съезд еще можно вернуть на путь создания общесоциалистического коалиционного правительства(9).
Однако этому не суждено было сбыться. Прежде чем съезд успел предпринять хоть какие-то шаги в соответствии с единодушно одобренной резолюцией Мартова, ряд меньшевиков и эсеров обрушились с резкой критикой на большевиков, обвинив их в узурпаторстве, и заявили, что покидают съезд, чтобы идти сражаться с ними. Дух сотрудничества, воцарившийся было в рядах социалистов накануне съезда, испарился без следа, и первое заседание быстро обернулось словесной перепалкой, во время которой большинство присутствовавших в зале меньшевиков и эсеров покинули его, чтобы помочь организовать сопротивление военным действиям большевиков(10).
Вскоре после того Мартов предпринял последнюю безнадежную попытку вернуть оставшихся делегатов к реализации его предложения. Однако к этому времени атмосфера на съезде настолько раскалилась, что его слова просто потонули в общем шуме. Если раньше преобладавшее настроение было в пользу умеренных большевиков, настроенных на соглашение с другими социалистическими группами, то теперь все было наоборот. Изменившейся ситуацией не преминул воспользоваться Троцкий, чтобы глубже вбить клин между большевиками и умеренными социалистами. Левый меньшевик и непревзойденный летописец революции Николай Суханов вспоминал, как Троцкий неистовствовал: «Восстание народных масс не нуждается в оправдании… Отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории», на что Мартов отвечал: ‘Тогда мы уходим!’’»(11).
Выпроводив Мартова, Троцкий внес на рассмотрение съезда проект резолюции, одобрявшей большевистское восстание и клеймившей меньшевиков и эсеров как прислужников буржуазии (12). Много лет спустя известный историк Борис Николаевский, который тогда, в числе других меньшевиков, покинул съезд вместе с Мартовым, вспоминал, что Мартов вышел молча, не оглядываясь. Молодой рабочий- большевик в черной рубашке, перехваченной на поясе ремнем, повернулся к нему и с нескрываемой горечью воскликнул: «А мы меж собой думали: кто-кто, а Мартов останется с нами». Его слова задели Мартова. На мгновение он остановился, тряхнул головой в характерной манере и, похоже, хотел что-то возразить. Однако передумал и уже в дверях пробормотал: «Когда-нибудь вы поймете, в каком преступлении вы участвуете» (13).
Между тем, вступительное заседание съезда, то и дело прерываемое восторженными сообщениями с улиц об очередных революционных успехах, затягивалось. Выступивший от левых эсеров Борис Камков призвал делегатов не голосовать за такую резкую резолюцию, как та, что предложена Троцким. По его мнению, поддержка со стороны умеренных элементов демократии и особенно крестьянства, в среде которого у большевиков слабая опора, жизненно важна для успеха борьбы против контрреволюции. «В целях создания единого революционного фронта необходимо организовать демократическую власть в самом широком масштабе», — заявил он (14).
Около трех часов ночи было объявлено, что революционные силы под командованием ВРК захватили Зимний дворец и арестовали собравшихся там министров Временного правительства. После этого меньшевик-интернационалист Наум Капелинский вернулся в зал и сделал последнюю безуспешную попытку призвать делегатов к поиску мирных путей выхода из кризиса. Лучшее, что мог сделать в этой ситуации Каменев, это тихонько отложить в сторону взрывоопасную резолюцию Троцкого с обвинениями в адрес меньшевиков и эсеров, тем самым оставив открытой возможность сотрудничества в будущем. Очень скоро внимание съезда переключилось на манифест, написанный Лениным, «Ко всем рабочим, солдатам и крестьянам», официально поддержавший восстание в Петрограде и провозгласивший переход верховной политической власти в России в руки съезда и местных Советов. В «Манифесте» также было обещано, что Советская власть немедленно выступит с предложением мира воюющим странам, обеспечит передачу земли крестьянам, гарантирует защиту прав солдат и осуществление программы полной демократизации армии, организует рабочий контроль в промышленности, обеспечит своевременный созыв Учредительного собрания, наладит поставки хлеба в города и промышленных товаров в деревню и предоставит право самоопределения всем народам России. Принятием этого «Манифеста» в 5 часов утра 26 октября историческое первое заседание Второго Всероссийского съезда Советов завершилось. В истории России началась советская эпоха.
Октябрьскую революцию в Петрограде часто рассматривают как блестяще организованный военный coup d' etat, не имевший опоры в народных массах и осуществленный тесно сплоченной группой профессиональных революционеров под блистательным руководством фанатичного Ленина на германские деньги. Эта трактовка, развенчанная западной «ревизионистской» школой социальной истории в 1970-80-е годы, обрела второе дыхание после роспуска Советского Союза, несмотря на тот факт, что данные из рассекреченных в годы горбачевской гласности советских архивов подтвердили догадки и выводы «ревизионистов». Со своей стороны, советские историки, связанные жесткими идеологическими канонами, призванными легитимизировать советское государство и его руководство, почти 80 лет изображали Октябрьскую революцию как подлинно народное восстание революционных российских масс. Согласно их точке зрения, этот социальный сдвиг был вызван особенностями исторического развития царской России и обусловлен универсальными законами истории, открытыми Карлом Марксом и получившими развитие в работах Ленина.
На самом деле, Октябрьская революция в Петрограде не может быть в полной мере охарактеризована ни как военный переворот, ни как народное восстание, хотя, как мы видели, она и содержала в себе элементы того и другого. Корни ее следует искать как в особенностях политического, экономического и социального развития дореволюционной России, так и в кризисах, вызванных участием России в Первой мировой войне. На одном уровне, это было кульминационное событие в затянувшейся политической борьбе между широким спектром левосоциалистических групп, опиравшихся на поддержку огромного большинства петроградских рабочих, солдат и матросов, не удовлетворенных итогами Февральской революции, — с одной стороны, и все более изолированным альянсом либералов и умеренных социалистов, который в период между февралем и октябрем 1917 г. контролировал Временное правительство и центральные руководящие органы Советов — с другой. К моменту открытия Второго Всероссийского съезда Советов 25 октября относительно мирная победа первых была практически гарантирована. На другом уровне, Октябрьская революция была борьбой (поначалу преимущественно внутри большевистского руководства) между сторонниками многопартийного, полностью социалистического правительства, которое подведет Россию к Учредительному собранию, где социалисты будут иметь решающий голос, и ленинистами, отдававшими абсолютное предпочтение насильственным революционным действиям как средству наставления России на самостоятельный, ультрарадикальный революционный путь, который спровоцирует решающие социалистические революции за рубежом.
То и дело приглушаемый на протяжении большей части 1917 года, этот конфликт вспыхнул с особой силой в период подготовки Октябрьской революции и сразу после нее. Такие события, как свержение большевиками Временного правительства накануне Второго Всероссийского съезда Советов, уход со съезда меньшевиков и эсеров и, как мы увидим дальше, их несговорчивость во время переговоров о создании коалиционного социалистического правительства после съезда плюс первые военные победы большевиков над сторонниками Временного правительства, свели на нет все усилия умеренных большевиков разделить государственную власть с социалистами и, в конечном счете, способствовали установлению советской формы авторитаризма. Ставка Ленина на мировую революцию вышла на первый план. Однако эти итоги не должны заслонять от нас тот факт, что Октябрьская революция в Петрограде была, в значительной мере, закономерным проявлением всеобщего разочарования результатами Февральской революции и стремления
