ненавистна, чем власть американских капиталистов (близких по крови и духу отпрыску южнорусских помещиков). Именно «Архипелаг» должен был явить эту ненависть всему миру окончательно и бесповоротно. Поэтому он включил туда такие пассажи, которые ужаснули даже многих его советских единомышленников. Например, такой — о фашизме:
«Ну и что, если победили бы немцы? Висел портрет с усами, повесили бы с усиками. Справляли ёлку на Новый год, стали бы на Рождество…»
Той же тоской по тому, что «умная нация» (немецкая) не покорила нацию «весьма глупую» (русскую), была проникнута и другая книга Солженицына — «Август четырнадцатого». Её он написал чуть раньше «Архипелага» и переправил на Запад в самом конце 60-х. За это в 1969 году его исключили из Союза писателей СССР, что, по сути, стало последним сигналом для Запада. После этого у тамошних идеологов «холодной войны» и сформировалась окончательно идея поставить в своей игре именно на Солженицына. И в его раскрутку на Западе стали вбухиваться огромные средства. Они пошли на издание его книг, публикацию восторженных статей о его творчестве в различных печатных СМИ, а также на выдвижение его кандидатуры на Нобелевскую премию. Таковая не заставила себя долго ждать: это случилось в октябре 1970 года.
Москва, естественно, отреагировала на это весьма нервно — широкой антисолженицынской кампанией в печатных СМИ. К этому делу даже подключили американского борца за мир Дина Рида, который согласился написать открытое письмо писателю с публикацией его в советской печати. Письмо появилось в двух разных по своим направлениям изданиях: державном «Огоньке» и либеральной «Литературной газете» в конце января 1971 года. Приведу из него лишь несколько отрывков:
«Дорогой коллега по искусству Солженицын!..
Вы заклеймили Советский Союз как „глубоко больное общество, поражённое ненавистью и несправедливостью“. Вы говорите, что Советское правительство „не могло бы жить без врагов, и вся атмосфера пропитана ненавистью и ещё раз ненавистью, не останавливающейся даже перед расовой ненавистью“. Вы, должно быть, говорите о моей родине, а не о своей! Ведь именно Америка, а не Советский Союз, ведёт войны и создаёт напряжённую обстановку возможных войн, с тем чтобы давать возможность своей экономике действовать, а нашим диктаторам, военно-промышленному комплексу наживать ещё больше богатства и власти на крови вьетнамского народа, наших собственных американских солдат и всех свободолюбивых народов мира. Больное общество у меня на родине, а не у вас, г-н Солженицын!
Именно Америка, а не Советский Союз, превратилась в самое насильственное общество, которое когда-либо знала история человечества. Америка, где мафия имеет больше экономической власти, чем крупнейшие корпорации, и где наши граждане не могут ходить ночью по улицам без страха подвергнуться преступному нападению. Ведь именно в Соединённых Штатах, а не в Советском Союзе свои же сограждане убили в период с 1900 года больше людей, чем число всех американских солдат, погибших в боях в Первой и Второй мировых войнах, а также в Корее и во Вьетнаме! Именно наше общество считает удобным убивать любого и каждого прогрессивного лидера, который находит в себе мужество поднять голос против некоторых наших несправедливостей. Вот что такое больное общество, г-н Солженицын!..
Затем вы говорите, что „свобода слова, честная и полная свобода слова — вот первое условие здоровья любого общества, и нашего тоже“. Попытайтесь распространить эти мысли среди страдающих народов, вынужденных бороться за своё существование и жить — вопреки своей воле — под гнётом диктаторских режимов, держащихся у власти лишь благодаря военной помощи США…
…Моя страна, известная своей „свободой слова“, — это страна, где полиция нападает на участников мирных походов. В моей стране разрешены мирные походы, и в то же время продолжающаяся война губительно отражается на жизни вьетнамского народа, ибо демонстрации, разумеется, нисколько не меняют политику правительства. Неужели вы действительно думаете, что военно-промышленный комплекс, правящий моей страной и полмиром, печётся о „свободе слова“?! Правители его сознают, что они, и только они, обладают властью принимать решения. Воистину, свобода слова на словах, а не на деле!..
Верно, что в Советском Союзе есть свои несправедливости и недостатки, но ведь всё в мире относительно. В принципе и на деле ваше общество стремится к созданию подлинно здорового и справедливого общества. Принципы, на которых построено ваше общество, здоровы, чисты и справедливы, в то время как принципы, на которых построено наше общество, жестоки, корыстны и несправедливы. Очевидно, в жизни могут быть ошибки и некоторые несправедливости, однако несомненно, что общество, построенное на справедливых началах, имеет больше перспектив прийти к справедливому обществу, нежели то общество, которое строится на несправедливости и эксплуатации человека человеком. Общество и правительство моей страны отстали от времени, потому что их единственная цель заключается в стремлении сохранить во всём мире статус-кво.
Именно ваша страна стремится делать прогрессивные шаги во имя человечества, и если в чём-то она несовершенна и порою спотыкается, то мы не должны осуждать за эти недостатки всю систему, а должны приветствовать её за мужество и стремление прокладывать новые пути.
Искренне ваш Дин Рид».
Либеральная историография до сих пор потчует широкую общественность байками о том, как Солженицын в одиночку боролся с тоталитарной системой. На самом деле боролся он не в одиночку — за его спиной стояла мощная идеологическая машина Запада, которая на защиту своего подопечного не жалела никаких средств. Во-вторых, Солженицына прикрывали в самих советских «верхах», и одним из таких людей был председатель такого могущественного ведомства, как КГБ, Юрий Андропов.
Как известно, впервые в поле зрения органов госбезопасности Солженицын угодил ещё во время войны, когда был арестован за антисоветскую пропаганду. Именно с материалов этого уголовного дела и началось досье писателя, которое хранилось в недрах КГБ. Однако долгое время досье это лежало без движения, поскольку в «оттепель» надзор за такими людьми, как Солженицын (бывшими сидельцами), был ослаблен. В итоге многие из них даже сделали себе на этом карьеру, поскольку после XX съезда с его разоблачением Сталина всех бывших лагерников записали в жертвы режима и стали делать в их отношении значительные поблажки. Это было вполне справедливое и гуманное решение, целью которого было хоть в какой-то мере загладить прошлую вину государства перед этими людьми. Многие из них отнеслись к этому с пониманием и уже никогда не ставили в упрёк государству свои лагерные мытарства. То есть помнили о них, но власти за это не мстили. Но были среди этих людей и принципиальные непрощенцы вроде Солженицына, которые к наследственной злобе на советскую власть отныне добавили и злобу личную. И мстили власти с удвоенной энергией.
Досье Солженицына в КГБ стало стремительно пухнуть с конца 60-х, когда на Западе к его персоне стало расти повышенное внимание. Половину этого досье составляли оперативные материалы наблюдений за Солженицыным самих чекистов, а также доносы на него его коллег и друзей. Короче, кольцо вокруг писателя было настолько плотным, что о любом его телодвижении моментально становилось известно на Лубянке. Вот почему вызывает удивление, как это при такой опеке он умудрялся не только писать свои объёмные антисоветские книги, но и без особых проблем переправлять их за границу. В это можно было бы поверить, если бы против профессионалов-чекистов действовали в СССР такие же профессионалы- подпольщики из числа диссидентов. Но они таковыми не являлись, даже если брать во внимание, что многие из них получали соответствующие инструкции от западных спецслужб. Поэтому и возникает версия о том, что кое-кому из диссидентов КГБ делал поблажки, чтобы потом использовать этих людей в своих стратегических играх с Западом. Юрий Андропов был большим специалистом в такого рода играх, причём не только за пределами родного отечества (не зря он до прихода в КГБ возглавлял Международный отдел ЦК КПСС), но и внутри его (вспомним «бархатные перевороты» в Азербайджане, Грузии, «дело Медунова», «узбекское дело» и т.д.).
Уже в начале 70-х КГБ был прекрасно осведомлён о том, что Солженицын пишет «бомбу» — фундаментальный труд про сталинские лагеря. Было понятно, что пишет он его не для советских издательств, а зарубежных. У советских спецслужб были все возможности, чтобы пресечь эту работу. Например, глава МВД Николай Щёлоков предлагал Брежневу «задушить Солженицына в объятиях» — то есть переманить его на свою сторону, позволив купить квартиру в Москве (за ту валюту, которую писателю
