откликнулся не на все просьбы. Однако кое-кто сумел проникнуть в святая святых актера – к нему домой – и взять интервью если не у самого «именинника», то хотя бы у его родственников. В частности, корреспондент «Недели» С. Парамонов сумел разговорить его дочь – Наталью Георгиевну. Приведу ее слова об отце:
«Папа дорожит временем, поэтому во всем любит краткость. Крупицы мудрости собирает всю жизнь. Использует их на съемках. Он – тонкий наблюдатель, он умеет проникать в суть вещей. В художественном направлении – он мой учитель: с четырех лет приобщил к рисованию, сам контролировал мои детские опыты (Наталья Георгиевна окончила графический факультет Суриковского института. –
Вот завел собак, а они ему мешают писать картины. Я ему говорю: «Приходи ко мне и спокойно работай!» У него все очень неорганизованно, а ведь он мог бы уже выставку своих работ сделать.
Почему папа недоверчиво относится к журналистам? Ему не нравится этот американский стиль, потому что не для нас это. В папе совершенно нет властных начал, его и собаки не слушаются. Он любит природу, любит писать цветы – трогательные, полевые… Животных, насекомых всяких любит. Собак бездомных подбирает. Из последних двух я одну забрала, потому что у мамы к собакам сложное отношение… В одном дворе с родителями живет Алла Баянова, она тоже спасает собак. Так все соседи знают: если надо пристроить какую-нибудь животину – это к Баяновой или к Вицину…»
А теперь послушаем самого Г. Вицина: «Я помню еще послевоенную лососину, которую я, студент, покупал на свою стипендию. Этак граммов по двести – хотелось вкусненького. Кадки помню с икрой. Точнее, с икрами, икра-то разная тогда была, и я различал ее разновидности. Мелкая севрюжья, совсем дешевая, а покрупнее белужья… Все цвета помню. А нынче-то одна черная, да и то не поймешь, может, из нефти вся… Про ту, настоящую, икру и не вспоминают нынче. Невыгодно вспоминать. Даже Зюганов не вспоминает. А впрочем, он молод тогда был, мальчишка…
Главный человек в нашем доме – Тамара Федоровна, моя супруга и мама Наташи. В своей работе она имела непосредственное отношение к театру: была и художником, и бутафором, и гримером, и декоратором, занималась таким уникальным искусством, как шелкография, и даже по совместительству исполняла небольшие роли на сцене Малого театра. Так что про театр она знает… все. Поэтому она меня всегда видела насквозь, то есть понимала. Еще она хороший воспитатель, так как воспитала не только нас с Наташей, но и смогла научить разговаривать двух попугайчиков и собаку… Чувство юмора появляется тогда, когда человек осмотрелся в жизни и понял, где и над чем можно смеяться. И нужно ли смеяться. Я вот только к восьмидесяти годам и понял все смешное. И теперь умру с этим понятием. Смех – это великое. Это тот же нитроглицерин… Вот собаки, они как лекарство: они лечат, спасают людей, укрепляют нервную систему. После восьмидесяти всем надо иметь собаку. Она спасает вас, поможет с режимом дня лучше всяких докторов. Она даже спасает… от самоубийства. Да, да, юмор спасает от самоубийства. И животные…»
В апреле 1998 года поздравительную телеграмму Г. Вицину прислал и президент России Б. Ельцин. В ней говорилось: «Вы – замечательный актер, достигший признания в самом трудном жанре – комедийном. Все Ваше творчество пронизано юмором, добрым и удивительным обаянием. Вы обладаете бесценным даром сквозь смех и слезы дарить людям радость общения с настоящим искусством, пробуждать в них добрые и светлые чувства, и каждая встреча с Вами на экране – праздник для миллионов кинозрителей. От всего сердца желаю Вам доброго здоровья и еще много лет, наполненных радостью творчества, теплом и заботой близких людей».
Слова, в общем-то, правильные, однако не следует забывать, что именно отправитель телеграммы много сделал для того, чтобы рухнул СССР и все его многонациональное искусство. И артисты, в том числе и великие, уровня Георгия Вицина, разом превратились в нищих и никому не нужных стариков.
За два десятка постсоветских лет из жизни ушло большинство кумиров советского кинематографа. Народная молва занесла в этот скорбный список и Георгия Вицина, поскольку в последние годы о нем ничего не было слышно: интервью он не давал, в телевизоре появлялся только как актер – в своих старых фильмах. На самом деле Вицин был жив, правда, жизнь эта была, мягко говоря, не слишком радостной. И когда осенью 2001 года артист внезапно угодил в больницу и журналисты о нем внезапно вспомнили, общественность оказалась в шоке от того, как жил их кумир. Жена актера Тамара Федоровна выразилась по этому поводу весьма определенно:
«Это не то что несправедливо, это бесчеловечно. Великий актер, народный любимец, а живет в такой разрухе. Но Георгий Михайлович все мужественно переносит, ни к кому за помощью не обращается. И меня ругает, если я начинаю заводить об этом речь. Я иногда думаю: может, письмо в правительство, в Союз кинематографистов написать? Но Георгий Михайлович запрещает, говорит: всем сейчас тяжело, и он не имеет права требовать к себе особого внимания…»
Помощь к Вицину все-таки пришла – его положили в хорошую клинику, где ему были оказаны самые квалифицированные медицинские услуги. Однако помощь эта явно запоздала. В этой клинике великий актер и скончался. О его смерти сообщили все российские газеты и телеканалы, хотя сам Вицин был бы против такого внимания. Ведь он до последних дней своей жизни продолжал руководствоваться все тем же девизом: «Жить надо незаметно». Такое мог себе позволить только по-настоящему мудрый и великий человек: в насквозь пропитанной жаждой славы и почестей среде быть абсолютно безразличным к ним и жить так, как подсказывает ему главный в жизни поводырь – собственная совесть.
Великий комик давно был неизлечимо болен, однако благодаря тому, что он многие годы вел здоровый образ жизни и занимался йогой, он редко обращался за помощью к врачам. И периодически участвовал в сборных концертах, поскольку его мизерной пенсии явно не хватало на полноценную жизнь (Вицин жил с женой, которая из-за болезни не работала, и дочерью-художницей, зарплата которой тоже была небольшой).
16 сентября 2001 года Вицин согласился участвовать в очередном концерте, который проходил в столичном Театре киноактера. Организаторы позвонили Вицину буквально за два часа до начала представления и попросили заменить захворавшего артиста. И Вицин, который в тот день сам чувствовал себя неважно, согласился, поставив всего лишь одно условие – выступить первым. Но это не спасло. Сразу после выступления ему стало плохо с сердцем. Была немедленно вызвана «Скорая», которая отвезла Вицина в 19-ю городскую больницу. Его поместили в реанимационное отделение. Но уже на следующий день артисту стало лучше, и его перевели в двухместную палату кардиологического отделения. Там за ним приглядывала его дочь Наташа.
Журналистка О. Алексеева в газете «Жизнь» писала:
«Георгий Михайлович категорически запретил супруге оставлять без присмотра своего любимого пса Мальчика. А попросить посидеть с собакой кого-нибудь из знакомых Тамара Федоровна не решается. Не хочет, чтобы те видели, в каких условиях живет народный артист России, сыгравший больше сотни ролей в кино. Картина и впрямь удручающая. В крохотном коридоре – книги и миска с едой для Мальчика. В комнате – старенький черно-белый телевизор и опять множество книг. Душ уже полгода не работает, на кухне нет холодной воды.
Врачи 19-й больницы сняли у Вицина острый приступ стенокардии и подлечили сердце. Затем дочь забрала артиста домой. Но спустя пару дней ему снова стало плохо – сразил приступ стенокардии. 10 октября Вицина поместили в более комфортабельную клинику – в больницу № 2 при Минздраве России. Он лежал в двухместной палате, где один день пребывания обходится в 600 рублей. Но все расходы взял на себя Никита Михалков как председатель СК РФ. Как уверял читателей «Жизни» заведующий урологическим отделением Игорь Балаклейцев: «Проблем с лекарствами у нас нет. Даем Георгию Михайловичу все, что требуется. В основном обезболивающие и успокоительные. Георгий Михайлович – очень мужественный человек, всячески скрывает свои страдания. И даже пытается шутить. Но от его шуток наворачиваются слезы… Он стесняется своей беспомощности и не зовет санитарок, когда нужно перевернуться или поднять упавшее на пол одеяло… Говорит: «Сам, сам…» – а потом извиняющимся голосом просит: «Подайте, пожалуйста. Одеяло какое-то у вас слишком тяжелое…» Мы очень расстраиваемся, что Георгий Михайлович почти ничего не ест. И, если честно, он очень плох…»
Телефоны в редакции «Жизни» (а также и в ряде других центральных СМИ, которые подробно освещали в те дни эту проблему. –
