- Иными словами, ты солгал.
- Ничего подобного! Я всего лишь добавил в своё послание чуточку драматизма. Я уже говорил тебе, что просто хотел быть уверен, что ты обязательно придёшь.
- Ты считаешь, что я могу не откликнуться на твой зов?
- Зная тебя и то, какими методами ты действуешь, я ни в чём не могу быть уверен.
- Гарри, есть одна вещь, в которой ты можешь быть неизменно уверен. Я всегда буду рядом с тобой. Я знаю, что ты ещё этого окончательно не осознал, но ты - мой выбор, и теперь я ответственен за то, чтобы сделать тебя счастливым. Я не хочу, чтобы ты страдал, и я не хочу, чтобы тебе причиняли боль.
- Тогда почему ты не говоришь мне всей правды?
- Потому что есть кое-какие вещи, в которых ты должен разобраться самостоятельно.
- Ты - зануда.
- Зато ты у нас заправский шутник. Ещё одна подобная выходка, ещё одна угроза самоубийства в твоём письме, и я буду вынужден тебя наказать.
- Как? Ты не сможешь меня наказать, я тебе не пятилетка, - со смехом сказал Гарри.
- Я не смогу? А как насчёт этого? - Люциус сделал неуловимое движение рукой, и в ней словно из ниоткуда появилась его знаменитая трость.
Гарри изумлённо вытаращил глаза.
- Где ты её всё это время прятал? Ты её что, всегда с собой носишь? Хотя не думаю, что стоит отвечать на этот вопрос. Я действительно не хочу это знать. Но ты же не можешь на полном серьёзе думать о том, чтобы наказать меня этой своей тростью? - с сильным беспокойством поинтересовался Гарри.
- Если ты, мой дорогой, ещё раз попробуешь выкинуть фортель, подобный сегодняшнему, у меня появятся все основания доказать тебе, что я серьёзен. Очень серьёзен.
Гарри назидательно покачал пальцем прямо перед лицом Люциуса.
- Даже не думай об этом, Люциус. Я не малолетка, и я не жена, которая разгневала своего погрязшего в средневековых предрассудках мужа и чем-то заслужила подобное наказание. У тебя нет никаких прав так со мной поступать.
Гарри смотрел на него с такой улыбкой на лице, что сердце Люциуса немедленно растаяло, хотя он и сумел удержать выражение своего лица под контролем, пока руки Гарри не начали неспешно шарить по его мантии, дёргая ткань и пытаясь стащить с Люциуса. Когда мантия Люциуса наконец оказалась сброшена рядом с ними на кровать, ловкие пальцы Гарри принялись за рубашку. Неспешно и аккуратно расстёгивая её, пуговичку за пуговичкой, Гарри смотрел на Люциуса ясными искренними глазами и шептал:
- Ты так мне нужен, Люциус, ужасно нужен. Всё это время мне было так холодно. И всё о чём я мог мечтать - это твои руки, сжимающие меня в объятиях, дарящие мне счастье, тепло и желание жить. Но ты… ты даже не знаешь, что ты делаешь со мной. Хотя кого я пытаюсь обмануть? Уж ты-то прекрасно знаешь, как ты на меня действуешь. Тебе действительно нравится так меня мучить? Тебе действительно нравится видеть меня страдающим от неизвестности? Отчаянно мечущимся в поисках ответов? Тебе действительно нравится видеть, как меня скручивает и корёжит от необходимости ощущать тебя рядом со мной? Только тебя?
Всё произошло так быстро, что Люциус еле успел удивиться, откуда у его ещё минуту назад такого слабого нежного котёнка внезапно нашлось столько силы. Гарри одним движением опрокинул сидящего мужчину на спину, взгромоздился на него верхом, широко разведя ноги и обвив ими талию Люциуса, и начал двигаться на неподвижно замершем под ним теле: скользить, тереться, извиваться, выгибаться, корчиться и обвиваться. Люциус задышал, словно загнанная лошадь и еле слышно прохрипел:
- Гарри?
- Шшш, Люциус, - Гарри прижал палец к губам Люциуса, вынуждая того замолчать. - Разве ты не понимаешь? Я просто хочу добиться справедливости. Теперь уже я собираюсь мучить тебя моим присутствием точно так же, как ты заставляешь меня страдать от своего отсутствия, и от того, что я не могу получить нужные мне ответы.
- Гарри, если ты не остановишься… - сказал Люциус с предостережением в голосе.
Расплывшийся в торжествующей улыбке Гарри был похож на настоящего дьяволенка:
- Ты мне ничего не сделаешь, Люциус.
И это было правдой. В который уже раз Люциус смог почувствовать, какая огромная сила исходит от Гарри. Он даже ценой собственной жизни не смог бы сейчас пошевелиться под парализующим пристальным взглядом Гарри; под страстными движениями его тела, пробуждавшими некоторые весьма важные части тела Люциуса; под его опасным голосом, которому невозможно было не подчиниться. И он полностью покорился своему юному партнёру, смотрящему на него сузившимися глазами.
- Знаешь, Люциус, я очень удивился, когда узнал, что образ моей души - ворон. Это заставило меня задуматься, и теперь я начинаю подозревать, что это из-за когтей. У воронов же есть когти, Люциус?
- Когти? Подозреваю, что да, - ответил Люциус, не совсем понимая, куда ведёт этот странный разговор.
- Почему бы нам не узнать это прямо сейчас? - прошептал Гарри где-то возле самого уха Люциуса.
А затем Гарри положил раскрытые ладони на голую грудь Люциуса и с силой, сверху вниз, провёл ногтями по бледной коже. Люциус выругался. Гарри улыбнулся, заметив гримасу боли на красивом лице Люциуса. Но когда он перевёл взгляд вниз, то увидел, как длинные алые полосы, оставленные им на груди Люциуса, стремительно набухают кровью, наглядно показывая, насколько глубоко его ногти погрузились в плоть. Люциус теперь смотрел на Гарри насторожено, явно не зная, что теперь от того ожидать. И тут же, словно под заклятием трансфигурации, грозный маг с душой ворона превратился в перепуганного маленького нерешительного котёнка.
- Я сделал тебе больно? - глядя на Люциуса полными непролитых слёз глазами, спросил Гарри дрожащим голосом.
- Как скажешь, котёнок.
Гарри покачал головой, словно расстроенный собственным поведением, и, склонившись, принялся слизывать с ранок скопившуюся кровь. И вновь этот ласковый кошачий язык стал чертить узоры вдоль всей обнажённой груди Люциуса. Старательно, неспешно, словно поклоняясь этой так доверчиво открытой ему божественной плоти. Гарри распрямился, глядя на Люциуса с потерянным видом и закусив нижнюю губу. Зрелище его совершенно опустошенного лица было слишком великолепным, чтобы удержаться, и Люциус протянул руку и ласково погладил Гарри по тёплой и влажной от пролившихся слёз щеке. Гарри потянулся навстречу ласке, потёрся носом о ладонь, проследил каждую линию своим языком. Люциус протянул другую руку и привлёк Гарри ближе, перемещая его себе на грудь. Гарри согнулся, обнимая Люциуса за шею, и снова припал к желанным губам. Теперь уже Люциус был тем, кто полностью контролировал всё происходящее, с помощью собственного языка убеждая юношу сдаться и получая это без какого-либо сопротивления. Он обхватил Гарри за талию и принялся ласкать его спину, заставляя того выгибаться под своими прикосновениями, хныкать, стонать, шипеть и просить о большем. Но когда Люциус перевернул их, подмяв Гарри под себя, и принялся высвобождать Гарри из мантии, тот внезапно задрожал и лихорадочно замотал головой из стороны в сторону.
- Что такое, любовь моя?
- Люциус, я не могу. Просто не могу. Не сейчас. Ты был нужен мне сегодня, чтобы я смог почувствовать себя лучше. Но независимо от того, какими мотивами я руководствовался, приглашая тебя сюда, я вряд ли смогу снова пройти через всё это. Я не думаю, что готов для чего-то большего, поэтому прошу - не дави на меня.
- Всё в порядке, котёнок. Я не собираюсь давить на тебя. Я знаю, что в последнее время я довольно часто это делал, но я же обещал, что никогда больше не причиню тебе вреда и не стану когда-либо снова к чему-то принуждать. Я, возможно, и не самый хороший человек, но для тебя я хочу стать тем, кто подарит тебе уют и комфорт.
Гарри улыбнулся.
- Иди сюда, - сказал Люциус, притягивая Гарри ближе.
Гарри с охотой подчинился и снова устроился в целительных и согревающих объятиях Люциуса. Он спрашивал себя, почему Люциус так совершенно подходит для него. Всякий раз, как Малфой оказывался рядом с ним, он казался Гарри практически идеальным. В объятиях Люциуса он чувствовал себя так, словно
