они никогда еще не обменивались настолько неприязненными взглядами. Как будто только исключительные внешние обстоятельства не позволяют им проявлять свое истинное отношение.
— Северус, — небрежно кивнул Малфой.
— Что ты здесь делаешь? — прямо спросил Снейп. В его глазах полыхало плохо скрываемое презрение.
— Я приехал навестить сына, Северус. Впрочем, тебя это вряд ли касается. Хоть ты и имеешь к нему… некоторое отношение. К сожалению, — лицо Люциуса выразило всю возможную гамму высокомерного отвращения.
— Тебе не стоило приезжать, — уже совершенно без обиняков мрачно заявил Снейп.
Драко на мгновение растерялся. Да что с ним случилось, что он себе позволяет?
И тут отец обернулся к нему. Драко успел подумать, что Снейп, видимо, знает больше, чем говорит вслух… и что его слова только что содрали с Люциуса почти приросшую к нему маску непроницаемого высокомерия. Потому что сейчас на его лице отражалось что-то совершенно другое… что- то, чего он не видел раньше никогда.
Драко смотрел в его глаза, не отрываясь, проваливаясь все глубже, чувствуя, как звуки уходят, становясь все глуше, и весь мир заполняется этим тяжелым, настойчивым, властным взглядом.
Откуда-то донесся высокий, пронзительный, полный беспомощного отчаяния крик. У Драко подогнулись колени, когда он понял, что это кричал он сам, он слышит свой голос… Тогда, в замке… Головная боль превратилась в нестерпимую, невыносимую пытку.
Почти не видя ничего перед собой, Драко развернулся и побежал.
* * *
Гарри брел по коридору третьего этажа, не разбирая дороги. Люциус, повторял он сам себе. Что ему здесь делать? И как он смог сюда попасть?
Что происходит вообще в этом мире, если Пожиратель Смерти заявляется в Хогвартс среди бела дня и беседует со Снейпом прямо посреди холла? Может, Волан-де-Морт пришел к власти, пока мы все сидели взаперти и учили уроки?
Снейп, подумал Гарри. Он наверняка что-то знает. Надо будет спросить Малфоя, пусть поговорит с ним, мелькнула уже успевшая стать привычной мысль.
Стоп. Малфой. Во-первых, ни о чем его сейчас не спросишь. Потому что для этого надо сначала заставить его разговаривать. А во-вторых, скорее всего, Люциус не упустил возможность встретиться с сыном. Раз уж оказался рядом.
Гарри похолодел. Как он мог забыть об этом! Если они и впрямь встречались… впервые после смерти Нарциссы…
Мерлин, о чем он только думал. Надо найти Драко. Срочно. Прямо сейчас.
Он развернулся и почти бегом кинулся в Гриффиндорскую башню. Пробормотав на ходу пароль, миновал полупустую гостиную, ворвался в спальню и полез в сундук за картой Мародеров. Ему очень хотелось верить, что Малфой не окажется в собственной спальне, куда гриффиндорцу не пролезть, даже если на Хогвартс нападет армия дементоров.
Впрочем, если успокоиться и рассуждать логически, то Малфой и не может сейчас быть в подземельях. В последнее время встретить его днем было невозможно, то есть, скорее всего, он прятался в помещениях Слизерина. И именно там его и должен был найти Люциус. Как бы ни прошла их встреча, маловероятно, что после нее Драко остался у себя в комнате. Почти наверняка спрятался где-то в замке, где можно побыть одному. Побыть самим собой. Гарри достаточно хорошо знал Малфоя, чтобы быть уверенным — он не захочет оставлять никому даже малой возможности увидеть его слабым.
Карту пришлось пересмотреть дважды, пока взгляд не уперся в неподвижную точку с надписью «Драко Малфой». Вот только место, где она находилась… Сильно же он хотел побыть один, если смог попасть туда.
Я должен его увидеть, подумал Гарри. Просто должен. Черт, я беспокоюсь за него.
Путь до нужного коридора показался ему впятеро длиннее обычного, хотя он почти бежал. Одно радовало — дверь в Выручай-комнату появилась сразу же, как только он поравнялся с нужной картиной. Значит, не придется наматывать круги, ожидая, пока его впустят.
Отчаянно волнуясь, он перешагнул через порог и чуть не охнул от удивления — в комнате царил непроглядный мрак. В первый раз на его памяти в ней не было окон. Ничего себе, пожелания…
Гарри молча закрыл за собой дверь. И тут же мысленно порадовался — здесь не так уж и темно. Вполне можно разглядеть очертания предметов… вот только самого Малфоя ему разглядеть не удавалось.
Несколько бесконечно долгих секунд он простоял истуканом, обшаривая взглядом помещение и тяжело дыша. Стол, кресло у холодного камина… какие-то шкафы у стен… и… ох, черт.
Гарри кинулся в угол комнаты, на ходу отшвырнув мешающий стул, и с размаху упал на колени рядом с Драко.
Тот сидел, сжавшись в комок, на полу, прислонившись затылком к стене, уставившись невидящим взглядом в угол. Сердце Гарри екнуло и бешено подпрыгнуло — когда он услышал его неровное, прерывистое дыхание. Увидел, как дрожат побелевшие от напряжения сцепленные пальцы. Почувствовал его, его потерянность и совершенную беспомощность, которой тот был сейчас переполнен.
По щекам Драко текли слезы, но, казалось, он и не замечал их. Гарри на мгновение онемел, глядя на совершенно неподвижное, окаменевшее, белое, как мел, лицо с закушенными губами — и эти слезы, струящиеся ручьями.
— Эй… — тихонько позвал Гарри, коснувшись его руки.
Драко вздрогнул, еще больше вжимаясь в стену. Его лицо исказила гримаса какого-то душераздирающего, невыносимого отчаяния; он попытался спрятать ее, отвернувшись, прижавшись щекой к каменной кладке.
— Он приходил к тебе, — медленно закипая от ярости, сказал Гарри. Он не спрашивал, он утверждал. — Что эта скотина опять…
И остановился, заметив едва заметно вздрагивающие плечи… Почти прокушенные губы… Ногти, до крови вцепившиеся в собственные пальцы…
— Быть не может, — внезапно севшим голосом прошептал Гарри. — Ты вспомнил… да?
Видеть Малфоя таким — раздавленным, с затравленным взглядом — было чудовищно, невыносимо и… страшно. Плохо осознавая, что он делает, Гарри протянул руку и осторожно прижал ладонь к его щеке. Драко, судорожно вдохнув, закрыл глаза и резко дернул головой, уходя от прикосновения. Поток слез хлынул с новой силой. Этот жест был таким беспомощным, что внутри у Гарри как будто что-то оборвалось.
— Нет, — прошептал он, придвигаясь ближе, ловя за плечо, не давая вывернуться. — Не надо… нет…
Лицо Драко исказилось, он отстранился, прижался к стене, не открывая плотно сомкнутых глаз, уходя от настойчивых рук, не желавших отпускать его, но руки упорно возвращались и возвращались, и тогда он запрокинул голову, закрыл лицо ладонями и закричал.
Гарри на миг замер, почувствовав, как все внутри него леденеет от этого крика, полного боли и безысходного, бездонного отчаяния. Уже не думая ни о чем, он с силой притянул Малфоя к себе и обнял его дрожащие напряженные плечи. Его пальцы зарылись в светлые шелковистые волосы, он прижимался к ним щекой, вдыхал их запах, он слился с Драко, не позволяя его рукам оттолкнуть себя, и почувствовал, что сам уже сходит с ума от разъедающего ощущения беспомощности.
Крики перешли в рыдания, и Драко, внезапно перестав сопротивляться, прижался лбом к плечу Гарри, вцепившись в его мантию. Слезы лились так сильно, с такой отчаянной безысходностью, что Гарри подумал — люди не плачут так от горя или от страха. Так плачут, когда дальше невозможно жить.
— Не надо, — шептал он, машинально скользя губами по волосам, гладя плечи, все еще обнимая его изо всех сил. — Пожалуйста…
— Как он мог… — всхлипнул Драко, задыхаясь от слез. — Как он мог… Так…
Он закрыл лицо руками, снова отстранился, потом его пальцы сжались в кулаки, и, стиснув зубы и застонав, он с силой врезался затылком в стену. Гарри вздрогнул, как будто это из его глаз чуть не посыпались искры, и снова рванулся к нему.
Драко плакал, обхватив голову и кусая губы; его запрокинутое лицо с мокрыми от слез щеками, беспомощно вздрагивающие плечи, полный оглушительной, безысходной тоски взгляд, казалось, разрезали Гарри на части. Плачущий, раздавленный, смятый отчаянием Малфой — это было невозможно, невообразимо. Но это было, и осознание того, что все происходящее реально, вынуждало сделать что угодно, лишь бы прекратить этот иррациональный кошмар.
Заставив, наконец, Драко опустить колени, разделявшие их, Гарри с силой прижал его всем телом к стене, стиснул виски ладонями, коснувшись щекой его лица — и замер.
— Я не отпущу тебя, пока ты не успокоишься, — проговорил он.
Драко сотрясала дрожь, он тяжело и прерывисто дышал, напряженно сжавшись в сильных горячих руках.
— Поттер… — простонал он сквозь слезы. — Ублюдок ты чертов…
— Точно… — прошептал Гарри, всеми силами пытаясь для начала успокоиться сам. — Я такой. Соскучился?
Драко выдохнул, издав странный звук, отдаленно напоминающий что-то вроде «не то слово», и попытался пошевелить головой. Гарри крепко держал его.
— Отпусти… — всхлипнул Драко и положил руку ему на запястье.
— Вот еще…
— Поттер…
Они тяжело дышали, и Гарри никак не мог разрешить себе отодвинуться и выпустить его, хотя чувствовал, что Драко обмяк, расслабившись в его руках. Чувствовал горячие слезы на его щеках, дрожь его ресниц, слышал его тихие стоны — и не мог поверить, что это тот самый Малфой, который так беззаботно смеялся вместе с ним недавно в больничном крыле. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
— Отпусти… — прошептал Драко.
— Если пообещаешь больше не прошибать головой стены…
— Что тебе до моей головы, — устало уронил Малфой, снова пытаясь пошевелиться.
— Ну… она тебе идет… — Гарри, наконец, заставил себя
