очередной кусок. — Я себя потом прокляну за этот вопрос, но я все-таки спрошу. Раз уж мы тут за честность.
— Многообещающее начало, — покосился на него Драко. — Погоди, я дожую, а то, зная твои вопросы, и подавиться недолго.
Гарри, не удержавшись, усмехнулся. Потом замолчал, подбирая слова.
— Все, теперь я точно испуган, — констатировал Драко, глядя на него. — Если Поттер задумывается перед тем, как что-то спросить, то лучше сразу ретироваться. Если бы это была очередная ненавязчивая глупость, ты бы ее уже брякнул.
Гарри возмущенно хмыкнул.
— Да это, наверное, и есть глупость… Короче, не знаю я, как это сформулировать. Просто наговорю, что думаю.
— Похвальное решение, — кивнул Драко.
— Ты… если хочешь остаться один, просто скажи, ладно? Не надо больше… от меня бегать, — он посмотрел Малфою в глаза. Те мерцали неуловимым серым сиянием. — Просто скажи. Хорошо? Прямо сейчас. Потому что это… черт… это было невыносимо — сидеть каждый день и гадать, придешь ты или нет. Понимаешь? Мне кажется, я заслуживаю хотя бы того, чтобы услышать это от тебя напрямую.
Драко долго молчал, не отводя взгляда. Потом поднял голову и уставился в потолок.
— А ты никогда не думал о том, что мы с тобой… это… ну, неправильно? — спросил он.
— Думал, — кивнул Гарри. — Это плохо, для тебя и для меня. Точнее, для наших жизней. Для того, что мы должны сделать. Но для нас самих это вроде бы хорошо, нет?
— А если это убьет нас? Потом?
— Ну, мы ведь все равно умрем, ведь так? Чуть раньше или чуть позже.
Драко закусил губу и прикрыл глаза.
— То есть ты бы скорее согласился умереть, но прожить остаток жизни так, как ты хочешь, чем…
— Да, — перебил его Гарри. — Я — да, абсолютно точно. Малфой, я уже пробовал делать другой выбор. И это он в конце концов привел меня в башню Астрономии той ночью. Больше я не стану прогибаться и отказываться от того, что мне нужно.
Драко вздохнул и покачал головой.
— Это ты — сильный человек, Поттер, — негромко сказал он. — Сильный и безбашенный. Не то, что я.
— Малфой, ты так пытаешься от ответа уйти или что?
— Нет, это было лирическое отступление, — улыбнулся Драко.
— Ну, так что — насчет тренировок?
— Поттер, — негромко сказал он. — Если ты еще не понял, мое изнеженное тело по тренировкам уже просто истосковалось.
Он обернулся и с горькой улыбкой снова посмотрел на Гарри.
— Ты заслужил больше, чем право слышать правду, Поттер. Я… черт, я даже не понимаю, почему ты все еще здесь. Почему ты вообще пришел сюда… после всего. И говоришь мне все это…
— Так, все, Малфой, на этом месте заткнись, — положил ему руку на плечо Гарри. — А то мы можем до утра перепираться, кто из нас больший идиот.
— Точно, — вздохнул Малфой.
— Но если когда-нибудь у тебя все же возникнет непреодолимое желание рассказать мне, почему ты от меня сбежал, то знай, я с удовольствием выслушаю, — добавил Гарри, невинно моргая.
Драко фыркнул.
— Поттер, убери от меня свои изумрудные глазенки, — не удержавшись, засмеялся он. — Под их прицелом я теряю волю.
Гарри демонстративно закатил взгляд к потолку и прижал ладони ко лбу.
— Все, что ты попросишь, принц Слизерина, — в тон ему ответил он.
— О, — томно вздохнул Драко. — От таких слов я теряю волю еще быстрее.
Они расхохотались, глядя друг на друга.
* * *
Гарри, не торопясь, шел в Гриффиндорскую башню. Ему казалось, что по его телу пробежалось бешеное стадо кентавров, таким уставшим и вымотанным он себя чувствовал. И все же… все же. Малфой, повторял он снова и снова. Малфой. Я, наверное, сойду с ума или убью кого-нибудь, если еще раз увижу, как он бьется в истерике.
Почему-то это причиняло невыносимую боль.
Он вспомнил, как когда-то давно, словно в прошлой жизни, он так же заводился от слез Джинни. Прошел почти год… и теперь он ничего не чувствует, глядя на нее. Непроницаемая стена, выросшая между ними с тех пор, как погиб Чарли, заслонила все. Гарри не знал, почему это так отдалило их друг от друга. А она не пыталась никогда объяснить ему это, замкнувшись в собственных переживаниях.
Чертова ложь… Везде, везде ложь. Кругом. Разрушает жизни почище зеленых лучей Авады Кедавры. Зачем нам вообще Пожиратели Смерти? — рассеянно подумал Гарри. Мы и без них друг друга поубиваем… не заклятиями, так словами. Или отсутствием нужных слов в нужный момент. Результат получается еще хлеще, чем если бы мы все просто сразу легли и умерли.
У портрета Полной Дамы Гарри наткнулся на Гермиону. Девушка стояла, прислонившись к стене, и с непонятным волнением изучала узоры на потолке. Напряжение, отметил Гарри. Не злость. Не обида. Просто о чем-то напряженно думает. Только почему-то спрятавшись здесь, а не в собственной спальне.
— Герм? — подошел он к ней.
Девушка обернулась.
— Гарри… — немного растерянно пробормотала она. — Привет.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
— Стою, — не очень вежливо ответила Гермиона. — Нам теперь не разрешается спрашивать у тебя, что делаешь ты, так какого черта…
— Не заводись, — взял он ее за локоть. — Я просто увидел, что тебя что-то мучает, вот и спросил.
Гермиона вздохнула.
— Мучает… Нет, почему, — пожала она плечами. — Я, правда, немного задумалась.
— О чем?
— Тебе-то что, Гарри? — девушка подняла на него полный немого упрека взгляд.
— Мне небезразлично, что с вами происходит, — попытался улыбнуться он. — Как и вам небезразличен я. Герм, возможно, это и плохо, но мы вряд ли станем до конца чужими людьми. Мы слишком долго были вместе. Так что — давай не будем снова ссориться.
Что- то в лице Гермионы дрогнуло. Она опустила глаза.
— У тебя что-то случилось? — спросил Гарри.
— Да… — кивнула она. — Или нет. То есть, да, конечно.
Гарри осторожно улыбнулся.
— Надеюсь, что это что-то хорошее. В наше время привыкаешь получать одни плохие новости.
Гермиона рассеянно кивнула.
— Рон сделал мне предложение, — внезапно сказала она, не поднимая взгляда.
— Рон? — охнул Гарри, вытаращившись на нее. — И ты согласилась?
Она горько сжала губы.
— Если бы ты проводил с нами больше времени, — покачала она головой, — ты бы не задавал таких вопросов. Ты бы знал, что происходит.
Гарри молчал, все еще пытаясь прийти в себя, огорошенный ее сообщением.
— Помолвка состоится в июне, — сказала, наконец, Гермиона. — После выпуска.
Неожиданно для самого себя Гарри подумал, как же, черт возьми, ему все-таки больно это слышать. Как будто эти слова все вокруг специально прячут, чтобы выждать момент и огорошить его. «Помолвка состоится в июне». И у них тоже. Какая прелесть.
Июнь стоит вычеркнуть из календаря. А также — все последующие месяцы.
— Что-то не слышу, чтобы ты меня поздравлял, — процедила сквозь зубы Гермиона. Видимо, она ожидала не такой реакции. — Или хотя бы выражал, как ты рад за нас.
Гарри вымученно улыбнулся.
— Боюсь, я на сегодня исчерпал запас возможных эмоций. Извини, если я как-то не так отреагировал. Просто… у меня был тяжелый день. И я, правда, очень устал.
Девушка обиженно отвернулась.
— Где Рон? — спросил он, чтобы хоть как-то развеять напряженное молчание.
— Умчался отправлять письмо в Нору, — фыркнула Гермиона. — В совятне он. Скоро придет.
— Ты рада, Герм? — Гарри снова взял ее за локоть. — Я понимаю, что это не мое дело. Просто мне не кажется, что ты сама счастлива.
— Так будет правильно, — ровно ответила девушка. — Я это чувствую. Что помолвка — это правильно.
Гарри долго молчал, глядя в ее непроницаемое лицо.
— Гермиона, — позвал он ее.
Та вздрогнула и подняла глаза.
— Неужели ты думаешь, что, если бы вы с Виктором были помолвлены, это защитило бы его от смерти? — тихо спросил Гарри, уже понимая, что услышит в ответ. Но он не мог не сказать ей этого. Не мог хотя бы не попытаться.
Гермиона задохнулась, выдернув локоть из его руки.
— Ты… Как ты можешь! — выкрикнула она.
— Герм, — он успокаивающе поднял руки. — Я просто…
— Заткнись!!! — внезапно во весь голос заорала девушка, отступая к портрету. — Ты, чертов Гарри Поттер! Ты бросил нас! Тебе на все наплевать, кроме себя! Ты так упиваешься своей геройской ролью, что простые смертные для тебя — ничто! И можно бросать им в лицо…
— Да ну? — разозлился Гарри. — Что же тогда заставляет меня мешать простым смертным делать глупости?
— Глупости? — возмутилась Гермиона. — Глупости?! Вот так ты теперь называешь помолвку твоих лучших друзей?
— Ты же не любишь его! — закричал на нее Гарри.
— Да что ты знаешь о любви! — заорала она в ответ. — Ты посмотри на Джинни, на кого она стала похожа! До чего ты ее довел!
— Я довел??? А ты пробовала задуматься, до чего она довела МЕНЯ?
— Тебя ничем не прошибить!!! — тонким, срывающимся голосом выкрикнула Гермиона. На ее глазах выступили слезы. — Чертов эгоист! Посмотри на себя, ты ведешь себя, как… слизеринец! Приходишь — и тычешь мне в нос… вместо того, чтобы…
— Да, ты права, — оборвал ее Гарри. — Ты права, как всегда, Гермиона. Я действительно веду себя, как слизеринец.
Он подошел к ней и, не обращая внимания на ее кулачки, упертые ему в грудь, попытался обнять.
— Прости меня. Я идиот.
Гермиона тяжело дышала, все еще упираясь руками.
— Я подумал, что ты способна разговаривать честно. Я забыл, что мы оба изменились. Поэтому — правда,
