Рой обратился в муниципальный офис в Бретани, чтобы те предоставили нам так называемый контракт, под которым мы поставили так называемые подписи, что они быстро и сделали. Но там не было подписи Роя. А вместо неё кто-то поспешно подписался «Рубеттс».
Рой позвонил Ино, который решительно утверждал, что понятия не имеет, кто поставил эту подпись «Рубеттс», и пообещал сделать запрос на более высоком уровне. Во Франции это звучит примерно так «компьютер сказал ,,нет“»!
Всё ясно. Это наш дорогой и любимый Ино занимался такими делишками по всей стране, в течение последних шести месяцев. Ничего нам не говоря, он договаривался о выступлениях, а потом за день до концерта звонил французскому промоутеру и говорил, что «Рубеттс» ужасно его подвели, они заболели, или, как говорил он, снимаются для телевидения, и потому даже не берут трубку, и единственное, что он может предложить — заказать одну из его групп, чтобы как-то спасти шоу. Промоутеры попадались на эту уловку, а Ино продавал собственные группы отчаявшимся заказчикам: «нужно же как-то продолжать представление». И только осторожный мэр Бретани, кому Ино стал впаривать одну из таких немодных и перехваленных групп, стал исключением. Если бы не мэр, предъявивший нам иск, Ино и по сей день продолжал бы мошенничать.
Судебные издержки стоили нам больше, чем мы заработали бы на этих концертах. Скажу, с вашего позволения. Мы проиграли дело. По сути дела, с Францией было покончено — ни один промоутер не мог нам больше доверять. И Ино видел это. Но жестокая судьба настигла его уже через год.
Группа выступала у бельгийской границы с Францией. Как я уже сказал, нас уже не могли заказывать во Франции. И пока слава о нашей «ненадёжности» не докатилась и туда, мы ещё могли прогреметь в Бельгии. Проверив звук, мы направились в Холидей Инн (комплекс недорогих гостиниц вблизи магистральных дорог), чтобы несколько часов отдохнуть перед ночной работой.
Прибыв в гостиницу со всем нашим техперсоналом, пятью крепкими парнями, сопровождавшими нас с начала 1974 г., мы заметили, что там, прямо в приёмном холе, в полном разгаре идёт свадьба. Компания как раз начала фотографироваться. Увидев, как мы вместе с гитарами проходим мимо них, гости стали умолять нас сфотографироваться с ними. Алан любезно вышел вперёд в сопровождении вашего покорного слуги, а наш техперсонал наблюдал это зрелище на расстоянии, предпочитая не портить картину своими грязными джинсами и рабочими футболками.
Невеста попросила Алана стать слева от неё, рядом со своими подружками, а жених пригласил меня стать рядом с шафером. Мы улыбались и позировали. И тут Джамбо, наш широкоплечий светотехник, прокричал: «Джон, Джон, смотри, кто с тобой рядом!»
Вначале я не понял, о ком идёт речь, а потом обвиняющим жестом он указал мне на кого-то в толпе: «Это же твой дружок!»
Растерявшись, я повернул голову вправо...
Ино! Какая встреча!
Нараставшие возмущения со скоростью света донесли до меня объяснение, что эта, жившая с нами маленькая обезьянка, отвечает за поедание всех бананов в наших джунглях, всех орехов в наших лесах, и к тому же она насмехается над нашими с трудом заработанными плодами успеха. Нам всем хотелось прибить его, и никто бы и слова не промолвил. Но мы не могли себе позволить это на свадьбе ничего не подозревающей французской пары: «Excusez moi[45] подождите, пожалуйста, секундочку, пока мы не прикончим вашего шафера». Я продолжал улыбаться сквозь зубы, и думал, как бы оказать достойную услугу этой вороватой обезьяне.
Вскоре Ино уже начал терять свой запал гордого шафера. Наконец он понял, что английские черви, которых он втоптал в горькую пыль забвения, снова выползли на белый свет. Только теперь у них ещё выросли острые зубы, готовые сомкнуться на его несчастной шее.
Я подозвал фотографа. Ca va[46]?
Он был так счастлив. Он поблагодарил нас за отличный кадр, в котором наше непредвиденное появление он запечатлел для потомства.
Интересно, запечатлит ли он и другие, более интересные события, которые вот-вот произойдут. Мой блуждающий ум, наконец, остановился на одном очень подходящем наказании за его преступление. Одним глазком я заметил кое-что на букву «б».
Я увидел плавательный бассейн, соблазнительно поблёскивающий через зеркальную стенку приёмного хола.
— Джамбо! Иди сюда, прямо сейчас! Парни, давайте проучим этого козла!
Я схватил Ино за ноги и перевернул его вверх тормашками. Сначала гости смеялись, ведь во Франции я прославился как клоун. Они подумали, что я решил их бесплатно повеселить. Когда подошёл Джамбо, он вместе с моим братом Питом взяли беспомощного Ино за руки, а я — за ноги, и, маршируя, мы направились к манящему своей прохладой бассейну. С радостью в сердце я подумал, что сегодня мы обнародуем новое значение выражению «лягушачий марш»...
Предчувствуя своё мокрое наказание, которое приближалось с каждым нашим шагом, жаба стала кричать, голосить и молить о милосердии. Она обещала сделать всё, что угодно. Эти вопли были самыми сладкими звуками, о которых можно только мечтать. Даже крик первенца не сравнится с сумасшедшими воплями Ино.
Не выказывая никакого милосердия, Капитан Корабля «Справедливая Месть» воззвал:
— Слушайте меня, друзья. Лягушка должна быть в воде, так?
— Так, капитан! — ответили мои весёлые товарищи.
— Раз, два, три... Взяли! Парни, Ино в воду!
Всё было как в замедленном кино. Каждый момент запечатлелся в моём уме. Целый год я лелеял это желание встретить и приветствовать Ино. И теперь мой ум, жаждущий насладиться вкусом и запахом этого исторического момента на всю оставшуюся жизнь, разделил эту, никем нежданную экзекуцию на каждое мгновение, на каждую долю секунды, позволив мне смаковать отчаянный взгляд Ино, уже летящего в воду с воплем: «Sacre Bleu! Это же не может произойти со мной на виду у 200 гостей на свадьбе моего лучшего друга!», что так и застыл на лживом лице нашего бывшего агента.
Его жалкий вид доставил нам всем безграничное удовольствие, поскольку его безупречный костюм и солнечные часы от «Rolex» были обречены на судьбу жабы, которую они украшали. Я обратился к часам от «Rolex» и костюму: «Вы наверняка подцепили блох, поскольку были на собаке, потому хлорированный бассейн — лучшее место для всех вас».
И вот он, этот великолепный всплеск.
Утопленник всплывает на поверхность со своей безупречной франкомарокканской причёской, которая теперь уже не так стильно расползлась по его лицу, и стала напоминать смоляную щётку из «Сан Таге».
Гости не представляли, как на всё это реагировать, и, разочаровавшись из-за многочисленных высокопарных английских ругательств, направленных в сторону бассейна на радость Ино, разошлись по своим номерам немного отдохнуть. Мы как дети смеялись по пути в «Банк Объединённого Возмездия», сняв солидные дивиденды с ранее оформленного очень выгодного депозита. Из-за его предательства мы потеряли всё. Но, уютно расположившись в своих мягких кроватях, каждый из нас снова почувствовал себя богачом.
Вы сами видите, что мне, духовному соискателю, всё ещё предстоит проделать длинный путь к концу своей истории, потому что, стыдно признаться, описывая этот эпизод моей жизни, я всё ещё хихикаю над приятным озорством того дня.
Так как я покинул группу в 1980 г., с бывшими коллегами виделся я всего несколько раз. Один раз — на концерте в Брентвуде в 1990-х, когда 3000 почитателей музыки 1970-х столпились в театре, чтобы ещё раз поглядеть на своих стареющих идолов. Помню, это был благотворительный концерт. Я спросил у Алана, могу ли я приехать туда и отыграть пару тройку песен на барабанах. Концерт удался на славу, и потом в гримерной я поблагодарил Алана за предоставленную возможность. Барабанщик Алекс, ставший мне заменой на многие годы, с ноткой сарказма произнёс: «К чему его благодарить. Благодарить нужно тебя».
