Арчи, который все еще крайне беспокоился за исход лечения.
Понятное дело, все мы продолжали думать в категориях двадцатого века и поэтому были несказанно удивлены, услышав заявление лечащего врача:
— Через несколько часов рана зарубцуется. Полное восстановление функций произойдет через сутки, а спустя несколько дней эта молодая женщина привыкнет к искусственной ноге, что мы ей привили.
— Как так к искусственной ноге? — воскликнул Арчи.
— Да, мы нарастили ей ногу из металла, во всем абсолютно схожую с той, которой ее наградила природа.
Он расстегнул комбинезон и показал одну из своих ног, постучав по ней ради забавы металлической линейкой.
Маргарет судорожно вцепилась в мою руку. Она была на грани обморока.
— Будьте уверены, — добавил хирург, — она сделана прекрасно. Я не чувствую никакой разницы между ней и настоящей. Разве лишь в том, что искусственная нога нечувствительна ни к каким раздражителям, что, впрочем, я почитаю за благо.
Чуть позже я узнал, что этот хирург не сказал нам тогда всей правды. На самом деле основная масса его тела была сплошь из синтетики, за исключением, пожалуй, мозга.
Как выяснилось, он серьезно пострадал во время целого ряда происшествий в лаборатории.
Узнав об этом, Маргарет обронила:
— Не человек, а какая — то ходячая скобяная лавка.
На следующий день состояние здоровья Глории, как и предупреждал медик, заметно улучшилось. Она заново обрела свою прирожденную жизнерадостность, восприняв несчастье философски и умоляя нас ни в чем не менять из — за нее наши планы.
У В. W. 8 все уже было готово. Нужно было действовать, поскольку до Великого Броска оставалось всего десять дней.
Мы рассчитывали управиться за пару суток.
Тогда — то Деламар и сказал, кто из нас вылетит на Венеру.
Арчи, несомненно, предпочел бы остаться у постели супруги. Однако, учитывая непродолжительный срок отсутствия, его все же попросили сопровождать профессора. Вдвоем они и впрямь наилучшим образом разъяснят венерианам, что к чему в отношении грозящей им катастрофы.
Ришар — Бессьер наотрез отказался остаться, объясняя это тем, что в его задачу входит вести строгую хронику событий.
Предложение войти в группу получил и отец Салливан.
Исходили из того, что, как профессиональный утешитель душ, он наверняка найдет нужные слова в том случае, если венериане запаникуют, получив столь важную информацию. Паоло напросился сам.
Короче — чего уж там скрывать, — только меня и оставили на Земле, естественно, в компании с Маргарет и в силу обстоятельств с Глорией. Конечно, было досадно, но ничего не попишешь: надо было подчиняться.
Спустя несколько минут после дематериализации наших посланцев В. W. 8 сообщил мне, как одному из немногих посвященных в эту тайную миссию, что все прошло благополучно и наши друзья восстановились в полной мере на Венере в намеченном месте.
Подумать только: сейчас они находились уже на расстоянии в десятки миллионов километров от нас. Ну не фантастика ли это? Маргарет, заметив, как я нервничаю, попыталась успокоить меня:
— Ты знаешь, я не сумела бы точно выразить, что испытываю в эти минуты, но я дорого бы дала, чтобы постареть сейчас на пару суток.
— А в двадцатом веке?.. Ну, конечно, если мы вообще туда попадем…
Она зажала ладошкой рот.
— О, Сид, прости меня, я не хотела…
Пожав плечами, я на всякий случай погрозил ей пальцем, а затем добавил:
— Надо бы сменить белье у Глории. Пойдем в темподжет, ты в этом лучше меня разбираешься.
Наш аппарат по — прежнему стоял на платформе, и я испытал истинное удовольствие при виде бравого Камилио.
Он стоял в той же позе, как мы его оставили. Его высокая фигура замерла, возвышаясь посередине рубки управления.
Пока Маргарет занималась своим делом, я подошел к роботу.
— Как дела, Камилио?
— Отлично, господин.
— Не скучно тебе?
— Никак нет, господин.
— Ну и прекрасно, можно сказать, что живется тебе совсем неплохо.
Я слышал, как Маргарет, возясь у меня за спиной с постельными принадлежностями, напевала на манер Эллы Фитцджеральд песенку «Душа и тело». Я всегда считал, что она могла бы сделать блестящую карьеру в качестве джазовой певицы. В этом меня заверил один мой старый приятель, талантливый и всемирно известный музыкант. Я все еще предавался этим мыслям, как вдруг увидел приземлившуюся на платформе сферу, из которой поспешно выскочил В. W. 8 и быстрым шагом устремился к темподжету.
Я вышел в тамбур, чтобы встретить его.
Его лицо побледнело до синевы, как у мертвеца.
— Нас засекли, — выдохнул он. — Поисковые службы обнаружили установку и конфисковали аппарат. Меня только что предупредили об этом по радио. Битый час рыскаю, чтобы оповестить вас об этой неприятности. Вот — вот сюда нагрянут люди Президента.
Маргарет бросилась ко мне.
— И что же теперь будет? — разволновалась она.
Наш друг опустил голову.
— Они в курсе всего, что мы сделали. По полученной мною информации, власти решили максимально усилить глушение вокруг Земли.
— Что это значит?
— А то, что отныне рематериализация ваших коллег на нашей планете невозможна. Боюсь, что нашей маломощной «антиглушилке» теперь не справиться с помехами.
Я почувствовал, как мои ноги подгибаются.
— Что я слышу?
Этот славный парень В. W. 8 не успел больше ничего сказать. В воздухе послышался свист спускавшейся второй сферы, которая примостилась рядом с аппаратом нашего друга. Я увидел, как из нее вышел в окружении нескольких человек Президент 0–1 и, крупно шагая, направился к темподжету. Как только они проникли внутрь, двое тотчас же заломили руки В. W. 8 и потащили его к своему воздушному судну. Президент 0–1 тем временем невозмутимо в упор рассматривал меня.
— То, что сделали ваши друзья, не имеет прощения. Мне не следовало доверять вам.
Я ответил, пытаясь выиграть время:
— Что за преступление они совершили?
— Вам прекрасно известно, о чем я говорю. Полагаю, что вас уже оповестили о моем последнем распоряжении. Вся система глушения работает теперь в интенсивном режиме. Идея ваших друзей оказалась далеко не самой удачной. Ну что ж, пусть и остаются там, куда отправились!
— Вы не можете так поступить! — выпалила пунцовая от гнева Маргарет.
— Сожалею, но я вынужден принять превентивные меры. Мне неизвестно, чего добиваются ваши соотечественники. Вы, кажется, позабыли, что на кон поставлено будущее всей Земли. — Затем, чеканя слова, он произнес: — Знайте также, что в целях безопасности я только что приказал приблизить дату переброски Земли.
Его слова прозвучали для меня похоронным маршем. Я едва смог выговорить:
— И когда же?
— Завтра, ровно в девять, то есть всего через несколько часов. Раз все готово, не стоит
