начинает смущаться и глупо хихикать, как пятнадцатилетний подросток, под прицелом пристального взгляда Натана? Ну вот, он опять на нее смотрит. Взгляд его серьезных внимательных зеленых глаз, казалось, проникал в душу, сканировал ее насквозь.
Как на рентгене, мелькнула у Алекс мысль, и она потребовала:
— Прекрати на меня так смотреть!
— Как? — спросил спокойно Натан.
— Так… — Она и сама не могла объяснить, как именно. — Просто перестань.
— Тебя это смущает?
— Да! — выпалила Алекс. — Впрочем, нет. Я не привыкла.
— К чему?
— К тому, что на меня смотрят! — выйдя из себя, рявкнула Алекс.
— На тебя никто никогда не смотрит, что ли?
— Смотрят, но не так.
— А как?
Бред какой-то, подумала Алекс, отворачиваясь. Весь этот разговор — бред. С чего начали, к тому и пришли. Почему меня так нервирует его взгляд?
В то же время она не могла сказать, что ей неприятно внимание Натана. Просто в душу закрадывались совершенно нелепые подозрения вроде: а вдруг он умеет читать мои мысли? В глазах Натана светилось что-то такое, что Алекс терялась. Будто Натан прожил уже не одну жизнь и все про всех знает.
Я сильная. Я умная, начала Алекс свою обычную мантру, которую произносила всякий раз, когда ей нужно было успокоиться. Меня нельзя вывести из себя.
Неправда. На самом деле она очень ранима, хотя и прячется за оболочкой сильной женщины. Может быть, именно поэтому ее смущал взгляд Натана? Она боялась, что он разглядит ее настоящую — ведь Алекс пряталась от всех уже много лет.
Так было комфортно, так никто не мог причинить ей боль. Она слишком боится боли. Сколько раз Алекс доверялась людям, отдавала им частицу себя, открывала свою душу и получала потом в эту самую душу плевок… Она так устала от пощечин и боли!
И тем не менее с Натаном она чувствовала себя в безопасности, но доведенный за многие годы до автоматизма инстинкт самосохранения не позволял ей раскрыть себя.
— Все, хватит, — с нервным смехом сказала она, повернулась к Натану и посмотрела ему в глаза, изо всех сил стараясь не отводить взгляд. — Проверим, кто кого пересмотрит.
Натан, казалось, удивился.
— Ну что ж, хорошо, — сказал он. — Давай проверим.
Алекс нервничала, но не могла себе позволить проявить это. Она продолжала играть роль человека, который всегда все контролирует: от банковского счета до собственных эмоций.
Но тут она заметила, что Натан тоже нервничает. Алекс было известно, что скрещенные на груди руки — закрытая поза. Значит, Натан пытается отгородиться от чего-то… Или от кого-то. От нее?
— От кого ты хочешь спрятаться? — спросила она, не отрывая взгляда от широких зрачков Натана.
— Что?
— Ты скрестил руки. Это закрытая поза.
Он усмехнулся.
— Из тебя получился бы отличный психолог.
Алекс тоже улыбнулась и взяла его ладони в свои.
— Так будет лучше. Я хочу знать, что ты мне открыт.
Да, так лучше. Так она контролирует ситуацию. Так он в прямом смысле у нее в руках.
Однако Алекс продолжала бить нервная дрожь. Ей было так плохо, что она с трудом сдерживалась, чтобы не отвести взгляд. Однако она тут же почувствовала, что руки Натана тоже дрожат. О чем она и не преминула тотчас сообщить ему.
— У меня никуда не годные нервы, — попытался оправдаться Натан.
Ну конечно. Ладно, примем и такую версию, подумала Алекс, но ничего не сказала.
В первые двадцать минут она чувствовала себя не в своей тарелке. Еще бы. Если бы кто-нибудь из клиентов или даже из подчиненных увидел Алекс сейчас, они были бы несказанно удивлены: непобедимая Алекс Бенсон занимается ерундой — вот уже полчаса смотрит в глаза незнакомому мужчине, держа его за руки. И нервничает. Так могут поступать подростки, а не взрослые люди.
Хотя кто устанавливал эти дурацкие правила? Почему она хоть иногда не может делать то, что хочет? Почему не может быть ребенком, если ей это нравится?
И Алекс просто попыталась раствориться в своих ощущениях.
Играла музыка, Алекс чувствовала тепло рук Натана и куда-то улетала, глядя ему в глаза. Ей мучительно хотелось узнать, о чем он думает, но так же ей было страшно оттого, что он может уметь читать мысли.
Ведь он — это она, а она — это он.
Алекс думала о том, что нашла свою вторую половинку и что эта половинка пока не любит ее.
Сколько ей понадобится времени, чтобы излечить его от боли прежней любви? И от самой любви. А захочет ли он лечиться?
— О чем ты думаешь? — вдруг спросил ее Натан.
В его зеленых глазах то вспыхивал, то погасал какой-то огонек, природа которого была непонятна Алекс.
— А о чем думаешь ты? — ответила она вопросом на вопрос.
— Не хочешь мне сказать?
— А ты мне?
— Нет, — сказал Натан. — Почему бы тебе не рассказать мне о своих мыслях первой?
— А если я думаю о том же, о чем думаешь ты?
Глаза Натана погрустнели.
— Это было бы просто великолепно, — тихо произнес он.
— Почему? — тут же спросила Алекс.
Натан улыбнулся.
— Не пытайся меня поймать.
Они снова надолго замолчали. Алекс любила смотреть людям в глаза, любила, когда они отводили взгляд первыми. Редко бывало наоборот. Она всегда хотела, чтобы нашелся человек, под взглядом которого она опустит глаза. И вот нашла. Теперь она будет учиться смотреть ему в глаза.
Зачем? А кто его знает. Но только ей это очень нужно.
— Когда я смотрю тебе в глаза, я куда-то улетаю, — с нервным смешком сказала Алекс.
— Тебе это не нравится?
— Нравится, но я боюсь не вернуться.
— Не бойся, — почти прошептал Натан и крепче сжал ее руки.
Она не боялась. Алекс впервые за многие годы забыла обо всех своих проблемах и перестала бояться.
Я теперь никому тебя не отдам, подумала Алекс. Никогда и никому. Я помогу тебе. Я сделаю все, что будет в моих силах, только чтобы ты был счастлив. И мне ничего не нужно взамен. Совсем ничего. Только знать, что ты счастлив.
В дверь позвонили, и Алекс вздрогнула.
— Ты ждешь кого-то?
Натан покачал головой.
— Нет.
— В любом случае нужно открыть, — сказала Алекс, хотя она совсем не хотела прерывать их медитацию.
Натан отвел взгляд, выпустил ее руки, и Алекс сразу стало грустно и одиноко. Он вышел, и она
