* * *
Глава 2. Правый уклон
В отличие от уверовавших в мировую революцию оппозиционеров, Сталин не выдумывал себе проблем. Новые препятствия на его пути по укреплению государства создавала сама жизнь. Особенно тревожили его неудовлетворительные результаты хлебозаготовок, которые проявились уже с начала августа 1927 года. К январю 1928 года государство сумело заготовить только 300 миллионов пудов хлеба в сравнении с 428 миллионами в предыдущем году. Деревня саботировала продажу хлеба государству.
Основным психологическим мотивом «хлебной забастовки» стала угроза возможной войны. Если завтра война, то встречать ее лучше не с государственными «бумажками» – ассигнациями, а с хлебом в подполье. И, как справедливо отмечают А. Колпакиди и Е. Прудникова: «Интересы держателей хлеба были чисто шкурные», – когда горожанина схватит «костлявая рука голода», он до последней нитки принесет все накопленное в деревню.
С другой стороны, кризис был порожден самой природой частнособственнического сельского хозяйства, психологией кулацкого «фермера». Прекраснодушный бухаринский призыв «Обогащайтесь!» кулак трансформировал в хлебную забастовку. Он не хотел сдавать зерно по низким государственным ценам. Возможность придержать хлеб означала получить больше выгоды без затрат труда, лишь за счет роста цен на производимый продукт. Уже в 1926 году в руках 6% зажиточных крестьян сосредоточилось 60% товарного зерна.
Еще до завершения съезда, 14-го, а затем 24 декабря, ЦК издал первые директивы об усилении хлебозаготовок, но эти меры не дали желаемых результатов. 6 января 1928 года Политбюро отправило новую директиву, являвшуюся, по мнению самого Сталина, «совершенно исключительной как по своему тону, так и по своим требованиям».
В число условий, которые поставило правительство перед деревней, входило требование сдачи хлеба кулаками по государственным ценам. В случае отказа им грозило привлечение к судебной ответственности в соответствии со 107-й статьей УК РСФСР и конфискация хлебных излишков в пользу государства. При этом 25 процентов конфискованного хлеба предназначалось для распределения «среди бедноты и маломощных середняков по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита».
Эта статья закона против спекуляции была принята еще в 1926 году. Но ни в этом, ни в следующем году она не применялась. Позже Сталин говорил: «Об этой статье вспомнили только... к началу 1928 года. А вспомнили о ней потому, что... имели ряд чрезвычайных обстоятельств, созданных спекулянтскими махинациями кулачества и угрожающим голодом». Центральный комитет не ограничился изданием жестких директив. Остановив все другие дела, члены ЦК были направлены в разные концы страны для решения на местах вопросов хлебозаготовок.
За день до того, как Троцкого препроводили в Алма-Ату, Сталин тоже отправился в поездку. 15 января, через скованную морозами страну, он выехал на Алтай и в Сибирь. Он побывал в Новосибирске, Барнауле, Рубцовске, Омске и других городах. Его путешествие продолжалась три недели.
Необходимо с полной определенностью подчеркнуть, что принятие Сталиным важнейших политических решений ограничивалось куда более тесными рамками, чем принято считать. Его шаги зависели не от произвольного выбора или каприза, тем более прихоти, а от тех жестких условий, которые ему диктовала сама жизнь. Он как никто другой отчетливо осознал, что лишь путем модернизации и создания мощной промышленности, способной обеспечить оборону СССР во враждебном окружении капиталистического лагеря, можно рассчитывать как на дальнейшее развитие, так и на возможность самого существования государства в будущем.
Но, чтобы провести индустриализацию, необходимо было осуществить реформу сельского хозяйства. Требовалось создать условия для гарантированного снабжения продовольствием рабочих и городского населения, образовать запасы на случай войны и неурожая, обеспечить возможность оплаты импорта промышленного оборудования. Но самой важной стала задача финансировать саму индустриализацию.
Чарльз Сноу без недомолвок пишет, что страну надлежало «силой втащить в современное индустриальное государство за половину жизни поколения, иначе она отстала бы безнадежно. Что бы Сталин ни натворил, в этом он был явно прав».
Конечно, попытки оппозиционеров, этих недалеких людей, постоянно заглядывающих через плечо и пытавшихся водить его рукой, самоуверенно направляя политику; стремящихся догматически уличить его в отступлении от теории, мешали Сталину. И только разобравшись с оппозицией, он смог приступить к дальнейшим реформам, не оглядываясь на противников, маячивших за углом.
В основе сталинской концепции лежало коренное преобразование страны, всей ее экономической и политической жизни. Но все было взаимосвязано, и, взявшись за главное звено, он должен был вытащить всю цепь. Те условия, в которых оказалось государство, дали ему право сделать вывод: единственно быстрым выходом из экономического тупика становилась «революция сверху». Начинаться эта революция должна была с крестьянства, составлявшего 80% населения.
Однако Сталин не был сторонником репрессивных мер по отношению к кулаку. В отчетном докладе XV съезду в декабре 1927 года он указывал: «Не правы те товарищи, которые думают, что можно и нужно покончить с кулаком в порядке административных мер, через ГПУ: сказал, приложил печать, и точка. Это средство – легкое, но далеко не действенное. Кулака надо взять мерами экономического порядка на основе советской законности».
Уже в период поездки, на встречах с активом Сталин определенно сформулировал цели коллективизации. «Колхозы и совхозы, – говорил он, – являются... крупными хозяйствами, способными применять тракторы и машины. Они являются более товарными хозяйствами, чем помещичьи и кулацкие хозяйства. Нужно иметь в виду, что наши города и наша промышленность растут и будут расти с каждым годом. Это необходимо для индустриализации страны. Следовательно, будет расти с каждым годом спрос на хлеб, а значит, будут расти и планы хлебозаготовок.
Поставить нашу индустрию в зависимость от кулацких капризов мы не можем. Поэтому нужно добиться того, чтобы в течение ближайших трех-четырех лет колхозы и совхозы, как сдатчики хлеба, могли дать государству хотя бы третью часть потребного хлеба... Но и это не все. Наша страна не может жить только сегодняшним днем. Мы должны подумать и о завтрашнем дне, о перспективах развития сельского хозяйства...».
Но угрожавший стране кризис заставил его пересмотреть свою позицию. «Нет никаких гарантий, – признал он позже, – что саботаж хлебозаготовок со стороны кулака не повторится в будущем году.
Сталин вернулся из поездки по Алтаю и Сибири 6 февраля, а 13 числа всем организациям ВКП(б) было направлено его письмо «Первые итоги заготовительной кампании и дальнейшие задачи партии». Ознакомившись во время поездки в Сибирь с положением на местах, он убедился, что причины хлебных трудностей лежали значительно глубже, чем в «кулацкой стачке». Они заключались в самой сущности мелкотоварного частного земледелия. Глубоко осознав это, он осмысленно «повернул руль».
Уже 1 марта в циркулярном письме «О весенней посевной кампании» был провозглашен курс на коллективизацию. У Сталина были весомые основания для того, чтобы не откладывать проблемы сельского хозяйства на потом. Глубоко разобравшись в вопросе и ссылаясь на выкладки советского экономиста, члена коллегии ЦСУ B.C. Немчинова, 18 мая в докладе «На хлебном фронте» он изложил причины этого крутого поворота.
Статистика Немчинова не оставляла места для колебаний в выборе дальнейшего курса. Картина болезни экономики, просвеченная, как рентгеном, до «скелета» цифр, выглядела удручающе. Она
