конспиративных соображений не встречались с Енукидзе. Следствие по делу «Клубок», как известно, началось с 1935 года. До этого вы виделись с Енукидзе?
Вот это именно имел в виду Енукидзе, когда говорил о партизанских действиях. Тогда же Енукидзе сообщил мне, что вместо арестованного Каменева троцкистско-зиновьевский блок выдвинул Сокольникова. Енукидзе говорил мне, что в новой ориентации заговора роль Сокольникова имеет первостепенное значение».
С точки зрения самосохранения тактика Ягоды себя оправдала. В это время ни Ежов, ни Сталин не узнали о наличии заговора и намерениях его участников совершить «дворцовый переворот». Хотя заговорщики пережили испуг и были отстранены от должностей, но подоплека их действий осталась скрытой.
Основываясь на материалах НКВД, бывшему начальнику поезда Троцкого Р.А. Петерсону «за отсутствие большевистского руководства подчиненной комендатурой... и неудовлетворительный подбор кадров» председатель Комиссии партийного контроля Ежов объявил в протоколе строгий выговор.
Решением Политбюро от 9 апреля Петерсона сняли с должности коменданта Московского Кремля, которую он занимал с апреля 1920 года, и перевели помощником командующего войсками Киевского военного округа. Примечательно, что командующим, взявшим проштрафившегося коменданта, был друг Тухачевского и Гамарника – Якир.
Практически не пострадал и крестный Н.С. Аллилуевой Авель Енукидзе. Его освободили от всех постов, вывели из состава ЦК и исключили из партии, обвинив в засорении аппарата ЦИК «враждебными элементами», в попустительстве созданию на территории Кремля сети террористических групп, растратах и «политико-бытовом разложении».
Однако он сохранил голову целой, а это что-то значит. Его арестуют лишь в феврале 1937 года. И только на процессе 1938 года прозвучит информация, что «именно Енукидзе требовал от Ягоды ускорить убийство Кирова».
Впрочем, кроме политических пристрастий и путчистских планов у 57-летнего Енукидзе были и другие «слабости». Бес упорно толкал его в ребро. М.А. Сванидзе оставила в своем дневнике эмоциональную запись, характеризующую бывшего заместителя Калинина: «Авель, несомненно, сидя на такой должности, колоссально влиял на наш быт в течение 17 лет после революции, будучи сам развратен и сластолюбив – он смрадил все вокруг себя – ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, недостижимые для всех... он использовал все это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек.
Тошно говорить и писать об этом, будучи эротически ненормальным и очевидно не стопроцентным мужчиной, он с каждым годом переходил на все более и более юных и, наконец, докатился до девочек 9-11 лет, развращая их воображение, растлевая их, если не физически, то морально... Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем, девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам... В учреждение набирался штат только по половым признакам... Контрреволюция, которая развивалась в его ведомстве, являлась прямым следствием всех его поступков – стоило ему поставить интересную девочку или женщину, и все можно было около его носа разделывать».
По завершении расследования секретарь ЦК и председатель КПК Н. Ежов в докладе по этому делу сообщал, что две группы были организованы в Кремле, а три вне его стен. С целью убийства Сталина одну террористку пытались устроить на работу в библиотеку Молотова, а двух других в библиотеку Сталина. Конечно, от этих террористических замыслах кремлевских Шарлотт попахивало откровенным душком эсеровщины и не было должного профессионализма. Но разве был профессионалом убийца Кирова Николаев?
Оппозиции явно не хватало делового человеческого материала. Впрочем, такое дилетантство вообще было присуще и самим лидерам, рвавшимся к власти. Вся их деятельность строилась на смеси подогреваемых злобой эмоций и иллюзорных надежд; они не могли опереться на массы и выйти за рамки подпольной кружковщины. В их программе не было ничего, кроме примитивного брюзжания и обывательских спекуляций, такими же недалекими в деловом отношении были и вербуемые ими их сторонники.
Но речь шла также о чести и достоинстве руководителя государства. В «Сообщении ЦК ВКП(б) об аппарате ЦИК СССР и тов. Енукидзе», утвержденном Политбюро 21 марта, отмечалось: «В начале текущего года стало известно, что среди служащих правительственной библиотеки и сотрудников комендатуры велась систематическая контрреволюционная травля в отношении руководителей партии и правительства, особенно в отношении товарища Сталина, с целью его дискредитации.
При ближайшем расследовании органами НКВД источников распространения этой травли было обнаружено в последнее время несколько связанных между собой контрреволюционных групп, ставивших своей целью организацию террористических актов в отношении руководителей Советской власти и в первую очередь в отношении товарища Сталина».
В сообщении говорилось: «Многие из участников, и в особенности из участниц кремлевских террористических групп (Нина Розенфельд, Раевская, Никитская и др.) пользовались поддержкой и высоким покровительством тов. Енукидзе. Многих из этих сотрудниц тов. Енукидзе принял на работу и с некоторыми из них сожительствовал». Однако как «само собой разумеющееся» указывалось, что «Енукидзе ничего не знал о готовящемся покушении на товарища Сталина».
На пленуме ЦК с докладом «О служебном аппарате ЦИК Союза СССР и товарище А. Енукидзе», опираясь на материалы, полученные из НКВД, выступил 6 июня 1935 года председатель КПК Ежов. Сообщая о «последних событиях», Ежов рассказал о пяти связанных между собой группировках.
«Часть [заговорщиков], – говорил он, – все свои планы строит на организации покушения вне Кремля, для чего собирает сведения и ведет наблюдение за маршрутами поездок товарища Сталина, узнает, где он живет за пределами Кремля, в какие часы больше всего выезжает, и, наконец, ищет удобного случая для организации покушения на Красной площади во время демонстрации. Другая часть главную ставку ставит на организацию покушения в самом Кремле, в особенности рассчитывая и добиваясь проникнуть на квартиру к товарищу Сталину».
Выступая на пленуме ЦК 6 июня, при рассмотрении персонального дела бывшего секретаря Центрального исполкома, Енукидзе сразу и почти охотно признал все выдвинутые против него обвинения. Такая постановка вопроса уводила в сторону от раскрытия центра заговора.
Он объяснил, что выявленные факты принятия на работу в аппарат ЦИК «бывших людей» явились с его стороны потерей бдительности. Пленум принял решение: «За политико-бытовое разложение бывшего секретаря ЦИК СССР А. Енукидзе вывести из состава ЦК ВКП(б) и исключить из рядов ВКП(б)». Практически падение обернулось для него лишь «аморалкой», и ему дали работу уполномоченного по курортам в Кисловодске.
Конечно, арест Зиновьева и Каменева и лишение выгодных для заговорщиков постов Енукидзе и Петерсона серьезно меняли расстановку сил как в планах «дворцового переворота», так и в общей линии заговорщиков. Собственноручные показания, написанные Тухачевским 1 июня 1937 года, дополняют общую картину новыми штрихами.
Он показал: «В 1935 году, поднимаясь по лестнице на заседание пленума ЦК, на котором рассматривался вопрос Енукидзе, я встретил последнего, и он сказал, что в связи с его делом, конечно, весьма осложняется подготовка «дворцового переворота», но что в связи с тем, что в этом деле участвует верхушка НКВД, он, Енукидзе, надеется, что дело не замрет.
Между прочим, Енукидзе сказал, что он рекомендует мне связаться с Караханом, доверенным
