величину.
До 1920-х гг. здесь стояло выразительное суровое здание лютеранской церкви св. Михаила. Она, получившая в Москве прозвание 'Старой обедни', возможно, была построена в Немецкой слободе первыми ее поселенцами, торговцами и ремесленниками, попавшими в Московское государство еще до 30-х гг. XVII в. Это была большая базилика с тремя нефами, разделенными столбами на арках; в ней висели паникадила, относящихся к двум эпохам - концу XVII в. и времени ее перестройки - начала XIX в. Большой напрестольный образ был оправлен в золоченую барочную раму с витыми колонками; барочной была и красивая резная кафедра.
По сведениям, поданным в начале XVIII в. ее пастором в Московскую духовную консисторию, каменное здание кирхи построили по грамоте царя Михаила Федоровича в 1683 г. 'коштом обретающихся в Москве лютерского закона иностранных разных чинов людей'. Однако, судя по фотографиям, которые донесли до нас ее облик, кирха позднее была значительна перестроена. В 1920-х гг. ее здание, совершенно не исследованное, было снесено (возможно, какие-то остатки вошли в конструкции башни с ветряным двигателем).
Продолжением Елизаветинского переулка служит Доброслободская улица, выходящая к площади Разгуляй. На ее левом углу с Вознесенской улицей обращает на себя внимание одноэтажный особняк с мезонином - он был выстроен в 1830-х гг. и получил более пышное оформление в 1896 г. при переделке его владельцем архитектором Петром Дриттенпрейсом, - инициалы 'DP' изображены наверху здания. Его сын В. П. Дриттенпрейс, также архитектор, построил двухэтажный каменный особняк в стиле неоампир для доктора А. Л. Любушкина в 1913 г. - он находится в глубине участка. На этой же улице стоит здание бань, интересное своей обработкой с привлечением декоративных элементов мавританского зодчества - стрельчатых арочных проемов, изощренной резьбы по камню, растительного и геометрического орнамента. К сожалению, автора этой оригинальной постройки не удалось узнать. На этом участке находился дом Н. А. Верстовского, отца композитора, который в 1825 г. переехал сюда из Петербурга. Сам Александр Николаевич Верстовский прожил здесь до 1829 г., когда он был вынужден покинуть дом отца, не признавшего гражданский брак его с актрисой Надеждой Репиной.
Сыромятники
Москва была центром ремесленного производства: ведь, как правило, город начинался с того, что вокруг крепости, под защитой ее стен, начинал селиться ремесленный, а также торговый народ. Ремесленники были одной из самых главных составных частей городского населения, а что касается кожевенников, то их ремесло вообще было одним из старейших - кожа еще до приручения животных, до развития скотоводства была важнейшим продуктом, насущно необходимым для повседневной жизни человека.
В Москве кожевенники расселялись в нескольких местах: так, в Замоскворечье, на правом берегу Москвы-реки, поселились, в основном, овчинники, а на правом берегу реки Яузы сыромятники (шорники), давшие название этой местности.
Они выстроили в своей слободе приходскую Троицкую церковь (любопытно, что кожевенники в Замоскворечье тоже построили церковь во имя Св. Троицы). В Сыромятниках церковь находилась на углу Верхней Сыромятнической улицы и Сыромятнического переулка, недалеко от нынешних Садового кольца и Курского вокзала. Здание церкви, самое заметное во всей окружающей местности, было построено в 1786 г. на месте старого, возведенного, вероятно, в 1680 г.; колокольня же осталась прежней, XVII в. Церковь в XIX в. перестраивалась: так, в 1806 и 1832 гг. были сделаны новые верхи у церкви и колокольни и выстроена новая трапезная с двумя приделами - преподобного Сергия и св. Николая Чудотворца. Как и многие московские церкви, Троицкая была снесена; вот постановление Президиума Моссовета от 15 октября 1932 г.: 'Принимая во внимание, что церковь так называемой троицы (в Сыромятниках) находится на территории, забронированной для постройки нового центрального вокзала, церковь закрыть, а здание ее снести'. Летом 1933 г. она перестала существовать. Никакого вокзала на ее месте не построили и теперь тут чахлый скверик.
Чудом уцелело чрезвычайно интересное строение, оказавшееся задвинутым во двор дома по Земляному валу, N 39, строившегося с 1939 по 1953 г. по проекту И. Н. Кастель и Т. Г. Заикина. Если пройти во двор, то совершенно неожиданно можно увидеть очаровательное старинное здание, в состав которого входит одностолпная палата со сводами, сложенными из большемерного орленого кирпича. Палата в 1680-х гг. принадлежала боярину П. И. Матюшкину, племяннику царицы Евдокии, жены Алексея Михайловича. В XVIII в. правнук боярина продал родовые палаты, они переходили из рук в руки, и с 1764 г. принадлежали княгине Н. П. Волконской, владевшей ими до 1810 г. Возможно, дом был перестроен во второй половине XVIII в., но ампирный вид он приобрел в послепожарное время; в 1813 - 1817 гг. к дому приставили модный тогда портик с шестью ионическими колоннами. В 1820-х гг. домом владел купец П. В. Лукутин, в семье которого бывал Н. И. Пирогов.
Усадьба имела позади жилого дома большой сад, который частично сохранился и в прошлом веке назывался в народе Потешным, то есть увеселительным. В советское время он стал садом имени Е. Ф. Кухмистерова, участника октябрьского переворота 1917 г., председателя профсоюза железнодорожников Московского узла; сейчас уже никаких 'потех' в саду не осталось, тут скучное и унылое место рядом с железнодорожными линиями.
Рядом с этой усадьбой, но уже ближе к Курскому вокзалу, к площади выходит другое ампирное здание (Земляной вал, N 35). Его центр выделен небольшим изящным четырехколонным портиком, опирающимся на цокольный этаж. Сначала это был одноэтажный каменный дом, построенный в 1818 г. на месте сгоревшего деревянного, а к 1822 г. его надстроили вторым, также каменным этажом.
Помимо того, что дом этот является памятником архитектуры, он заслуживает внимания и как памятник исторический - на нем помещена мемориальная доска, отмечающая место рождения знаменитого врача С. П. Боткина 5 сентября 1832 г. Но здесь могли бы быть еще несколько мемориальных досок: в начале XIX в. дом принадлежал Петру Кононовичу Боткину, основателю известной русской купеческой династии, славной многими деятелями коммерции, литературы, искусства, науки. Семейство Боткиных, как писал В. В. Стасов, 'необыкновенно замечательно по количеству интеллигентных индивидуумов, в нем народившихся, образовавших почти исключительно самих себя и потом игравших очень значительную роль в истории русского развития'.
Глава семьи, происходивший из посадских людей города Торопца, переехал в Москву в 1800 г. Он первым понял выгоды чайной торговли с Китаем через Кяхту и вскоре разбогател, став в 1828 г. купцом первой гильдии, а потом и потомственным почетным гражданином. Семья Боткиных была даже и по московским меркам большой, от двух браков у Петра Кононовича было 25 детей, из которых выжило девять сыновей и пять дочерей. По воспоминаниям друга боткинской семьи доктора Н. А. Белоголового, '...все многочисленные члены этой семьи поражали своей редкой сплоченностью; их соединяла между собою самая искренняя дружба и самое тесное единодушие... на фамильных обедах этой семьи... нередко за стол садилось более 30 человек, все свои чада и домочадцы, и нельзя было не увлечься той заразительной и добродушной веселостью, какая царила на этих обедах; шуткам и остротам не было конца; братья трунили и подсмеивались друг над другом, но все это делалось в таких симпатичных и благодушных формах, что ничье самолюбие не уязвлялось...'
Многие из потомков Боткина приобрели широкую известность в России. Старший сын Василий стал одним из членов кружка интеллектуалов-философов и литераторов, автором широко известной книги 'Письма об Испании' и многих статей по истории литературы и музыки; Дмитрий - собирателем большой коллекции западноевропейской живописи; Михаил - художником и также собирателем, но коллекции русского искусства; Петр посвятил свою жизнь семейной фирме; Сергей стал знаменитым медиком.
Вскоре после рождения Сергея Боткины переехали с Земляного вала в Петроверигский переулок, где они купили прекрасный особняк, бывший в их владении почти до взятия власти большевиками.
Отойдем от шума и суеты Садового кольца и углубимся в переулки.
