Молодому специалисту есть где развернугься в колхозе, показать, на что он способен. Более 12 тысяч гектаров пахотной земли, шесть полеводческих отделений, шесть молочнотоварных ферм, две свинофермы, птицеферма…
Но, как говорится, не хлебом единым… Коммунисты колхоза и, прежде всего, секретарь парткома Геннадий Михайлович Павленко понимают, что для молодых людей не менее важно и культурное, бытовое обеспечение их труда. Сейчас молодежь предъявляет такие т ребования, о которых старшее поколение и мечтать не могло. Требования, соответствующие уровню культурной работы на селе в условиях развитого социализма.
На примере колхоза имени В. И. Чапаева писатель показывает, как неизмеримо вырос уровень благосостояния сельских тружеников, как то, что вчера было мечтой, сегодня стало обычным, рядовым явлением. И в этом главная заслуга коммунистов колхоза.
С интересом читаются заключительные очерки книги, особенно «Звездопад». Так автор назвал очерк, в котором повествует о трудной жатве, венчающей долгий и упорный пугь хлебороба в битве за урожай. Многие страницы этого очерка пронизаны подлинной поэзией земледельческого труда.
«Поля изнывали под жаркими лучами солнца. С утра еще слышны птичьи голоса, а к полудню все живое пряталось в тень, над полями только рокот моторов…»
«Жатва — это вершина земледельческого труда. Вершина, которая покоряется только сильным».
Не все, разумеется, в книге В. Ротова удачно. Порой большой фактический материал как бы довлеет над автором. Отсюда — определенная композиционная рыхлость, повторения, некоторая непродуманность в'расположении материала и тематическом разграничении его в очерках.
Но эти частные замечания ни в коей мере не умаляют главных достоинств книги о делах и людях партии. Не случайно в последнем очерке «Что посеешь…» писатель вновь возвращается к образу председателя колхоза коммуниста Павла Трифоновича Василенко и закономерно приходит к выводу, определяющему центральный идейно — нравственный смысл очерков:
«Итак, любовь к людям и любовь к делу составляют основу успеха. Но, очевидно, и любовь к людям, и любовь
к делу сами по себе, без ясной цели и твердых убеждений — пустой звук».
Все это только тогда приобретает смысл и полнокровное содержание, когда ясна цель и ты убежден, что она благородна.
У Павла Трифоновича ясная цель — он живет ради людей.
В книге Виктора Ротова герои заняты не только производственными делами и вопросами, связанными с научно — техническим прогрессом в сельском хозяйстве. Они решают и главную проолему нашего времени — проблему воспитания нового человека. Каким должен быть этот новый человек, как он должен относиться к своим обязанностям, к труду, учебе, товарищам, каковы его идейные убеждения, нравственные и этические устои — вот что прежде всего интересует автора. Именно поэтому «Любимое поле» имеет большое познавательное и воспитательное значение.
А. РОЗИН.
Июнь 1081 г.
ЭЛЬБРУС И РЕДЬКА
Попасть на экскурсию к подножию Эльбруса даже из Кисловодска не так просто. Походишь, пока достанешь билет. Уже который раз я езжу отдыхать в Кисловодск, а попасть на экскурсию к Эльбрусу не могу. Почему столько желающих? Говорят, там красиво и впечатляет. Это понятно.
Билеты продают возле Нарзанной галереи специальные агенты — распространители.
Молодящаяся блондинка сидела за переносным столиком и зыкрикивала в мегафон: «Замок любви и коварства», «Гора — кольцо», «Домбай», «Теберда»… «Осталось всего несколько билетов!»
— А мне к подножию Эльбруса, — подошел я к ней с «изящной» шуткой, зная, что к Эльбрусу не пробиться.
Она взглядом отдала должное моему юмору, и, кивнув
на ряды цифр в тетради, лежащей перед ней, сказала: «Нет. Все продано».
Мне послышалась неуверенность в ее голосе. И я с некоторой надеждой задержался возле ее столика. Стал сбоку, чтоб не мешать людям покупать билеты, понаблюдал, как она, продав билет, зачеркивала цифры — места в автобусе, и стал искать глазами незачеркнутые напротив слова «Эльбрус». Увидел незачеркнугое число 18. Обрадовался. Но она быстро погасила мою радость:
— Это я просто забыла зачеркнуть. — И зачеркнула число 18.
Я пробежал взглядом еще раз по цифрам напротив слова «Эльбрус» и увидел незачеркнугым 31–е место.
— А вот это уже наверняка мое!..
Женщина взглянула на меня укоризненно, покачала головой, мол, ну и настырный. И вдруг не рассердилась. Взглянула еще раз, уже более внимательно, окинула мельком очередь. Один мужчина с усами, что ближе всех, скосил глаза вниз и показал ей зажатую в руке десятку.
Она как бы спохватилась.
— Ах, да! Это место действительно не продано. Бланков билетов не хватило. Если хотите, платите семь рублей и завтра в шесть тридцать за Нарзанными ваннами.
Я отдал ей семь рублей, она вместо билета записала мою фамилию под числом 31, оторвала от тетрадного листа клочок и написала на нем: «05.09 — 6.30, № 31, «Эльбрус». И заверила: «Приходите, не бойтесь, вас никто не сгонит».
Довольный, я бродил по парку и думал о том, что наконец — го побываю вблизи двуглавого великана, о котором даже Геродот писал: «Когда скифы шли в Азию, Кавказская гора была у них с правой руки». Это же впечатление на всю жизнь!
Был тихий солнечный день, на душе у меня хорошо, и все радовало в парке: и могучие разлапистые ели, и цветы, и свежий как никогда, целительный воздух, и шум речки Ольхонки, который внимали, наверно, Лермонтов и Пушкин. Все хорошо. Только вот вкралось в душу неясное смущение от этих ее слов: «не бойтесь, вас никто не сгонит».
Почему меня должен кто?то сгонять? Неужели она так и не выпишет мне билет и я поеду «зайцем»?
Я вытащил из нагрудного кармана пиджака записку и перепрятал ее в бумажник, подальше, чтоб не потерять. А то совсем нечего будет предъявить.
— …А мне выписали билет, — услышал я голос сзади. Обернулся и увидел того усатого мужчину. В руках у него действительно был билет, на нем значилось 18–е место. — Десятку сунул без сдачи, и билет в кармане. — Он улыбнулся снисходительно и пошел к своим дамам.
Остаток дня я прожил с таким чувством, будто меня надули. Мелочь, а неприятная.
На следующий день рано утром к шести я был за Нарзанными ваннами, откуда отправляются все экскурсии. В шесть пятнадцать пришел автобус, в шесть двадцать пришла она. Я старался попасть ей на глаза, надеясь все?таки, что она выпишет мне билет. Но она в упор не замечала меня.
Объявили посадку, я зашел в автобус и стал искать 31 место. И нашел аж в последнем, заднем ряду.
Когда все расселись, женщина прошла по салону и собрала отрывные талончики.
А меня снова не заметила. Впрочем, кажется, не только меня. На положении «зайцев», то есть без билетов, оказалось несколько человек.
На остановке «по заявке» мужчина с усами подошел ко мне и сказал: — Как же они делают? — Подумал и ответил: — Билеты наверно сдают, мол, не проданы…
Может, он прав, а может, нет. Но мне тоже показалось, что денежки за эти невыписанные билеты осели у кого?то в кармане. Ох, уж эта мне сфера обслуживания!..
Экскурсовод, подув в микрофон, встал и показал нам маршрут, вычерченный на картонке, сказал несколько слов о сложности дороги, представил шофера, которому отныне мы вверяем не только свое
