Не отступать же мне перед читающими нотации старыми маразматиками?!
Но когда Клавдий старается заглянуть мне в глаза во второй раз, меня уводит от стариков Блейз и начинает знакомить с присутствующими мужчинами, все, как один, среднего возраста - лет семидесяти- восьмидесяти, с хорошими зубами и цветом лица, слегка седеющие у висков, но не седые, совершенно нет облысевших.
Потом Блейз отводит меня в сторону и, обнимая, прижимаясь всем телом говорит:
- Здесь и мой первый мужчина, ну, Арес Ноблиус Горт, запомнил его?
- Да, - говорю я, не отталкивая Блейза и не отстраняясь сам - мне хорошо с ним, - сколько же лет тебе было тогда?
- О, девятнадцати ещё не было, как раз родился мой второй сын, Андриус, я зову его, как жена - Андри.
- А первенца как?
- Генрикус, Анри.
- Как она в них не путается только.
- Ну, для начала, они очень разные внешне, Генрикус - моя копия, а Андриус - Персуальзы.
- Кого?
- Так жену мою зовут, ты же не забыл, что она родом из Франции, да и в Англии прожила-то только до родов Анри. А потом уехала к родителям на родину.
- Не забыл, просто так звали мою мать, тоже француженку. Я потерял её в десять лет.
- О-о, сожалею. Но это имя - распространённое в самом высшем свете Франции.
Т-так вот, если позволишь, я продолжу. Мы с ней разделили имущество, её акции играют на лондонской маггловской бирже, самой солидной в Европе, а сбережения хранятся в Гринготтсе, поэтому моё Сен-Мари- де-Обижье находится там, на родине жены, а моё поместье Забини-Мэнор, большое, кстати, покажу осенью, там очень красиво… - Блейз говорит, говорит, говорит, перескакивая с одной мысли на другую, не успев закончить первую, так, что я вижу - он очень нервничает отчего-то.
- Стоп, - говорю я, - отчего ты так нервничаешь?
- От близости моего первого мужчины, конечно.
- Ты, что, впервые встречаешь его у Эйвери? - я настойчив.
- В твоём обществе, разумеется, впервые.
- И что это меняет?
- Всё! Ведь я так сильно люблю тебя! А он… он был так жесток со мной…
- Да что он тебе сделал и когда? - я стараюсь пробиться через бессмыслицу высказываний Блейза к истине.
- Хорошо, я расскажу, но это моя тайна и, пожалуйста, не делай её достоянием…
- Да ничьим достоянием, кроме моего, она не станет, клянусь честью рода Снейпов и благополучием наследника.
- Выйдем на лоджию. Ты куришь?
- Иногда. Могу сотворить.
- Сотвори, когда выйдем, знаешь, сигареты, это такие маггловские, прости…
- Ничего, я и сам только их курю.
Мы вышли на лоджию, с двух сторон - южной и восточной, опоясывающей палаццо, и закурили.
- Отличный вкус, Сев.
- Что? Что…как ты меня назвал?!
- А что, нельзя?! Ну, сократил твоё имя, подумаешь…Если нелься, ты так и скажи, зачем орать-то?
- Я не ору, а всего лишь покрикиваю.
- Тебя так муж зовёт, что ли?
- Нет, Рем зовёт меня «Север».
- Длинно как-то, но молчу, молчу.
- Так что ты хотел мне рассказать?
- О ком?
- Вот дурилка картонная, сам же вызвал меня на лоджию, перед этим распсиховался, что тот волшебник, Арес Ноблиус Горт, поступил с тобой дурно.
- Когда я захотел порвать с ним отношения в самом их начале, по причине полной нашей несовместимости темпераментов, он… он, в общем, он насиловал меня три дня и ночи, сунув мои ноги в таз с водой, чтобы она уничтожала мою магию Огня, а сам уходил есть за накрахмаленной скатертью в окружении домовиков, представляешь? А потом, пополнив силы, возвращался и снова насиловал меня, днём и ночью, ночью и днём…
- Всё, хватит, так на сколько времени после этого «внушения» ты ещё оставался с ним?
- Ещё полтора года, наполненных страхом, ненавистью и рвотными позывами, когда он заставлял, а он всё время только и делал, что заставлял меня делать то или другое, заниматься с ним оральным сексом и тому подобное, ну, то есть тем, что выполняют только по-настоящему любящие пары.
- Я понимаю тебя обо всём, касающемся секса, ведь любви-то между вами и не было.
Тогда как ты не побоялся связаться со вторым мужчиной? И как тебе удалось избавиться от первого, ведь, насколько я понимаю, твой первый отобрал у тебя палочку?
- Сначала о первом. О, сотвори ещё сигаретку, а то я нервничаю.
- Бери, я тоже, пожалуй, покурю.
- Так вот, однажды мне удалось подсмотреть, где он её спрятал, ну, а дальше - немного везения и три Stupefy подряд. Ты же заметил, какой он крупный?
- Да, и видимо, такой же сильный.
- Ты и представить себе не можешь, какой. А я был изящным юношей, так, что расклад никогда не был в мою пользу. Я всегда был снизу и считал, что это моё место.
Но через год после счастливого избавления от Горта я проживал во французской Швейцарии, где лечился у замечательного, хоть и грязнокровного, целителя душ, а потом был в магической части Женевы, ко мне за столик присел незнакомец, представившийся, как виконт Клодиус Анри де Номилье, я понял, что влюбился с первого взгляда, вот, как в тебя, Сев.
- Ты же говорил, что всего лишь наблюдал за мной?
- Да, наблюдал, но ведь не как за просто интересным человеком, хорошим собеседником и деканом противоборствующего Дома, я сразу влюбился в тебя, но у тебя тогда только начал складываться роман с Люпином, и я решил подождать, пока он прискучит тебе.
- Но он не…
- Иначе бы ты не целовался со мной перед незнакомыми, пусть, но мужчинами, которые спустя полчаса узнали твоё имя.
- О, это было какое-то наваждение, прихоть, не знаю, как ещё назвать.
- Да скажи уж просто, Сев, я тебе нравлюсь.
- Да, ты мне нравишься, но это не значит, что я буду изменять Ремусу с тобой.
- Хорошо, пока пусть будет так, а потом посмотрим, в чью спальню заведут тебя коридоры Хога.
Кстати, мои апартаменты там - на втором этаже, у статуи Николаса Безвредного, знаешь такое место?
- Разумеется, не случайно я патрулировал коридоры Школы в бытность твою студентом да и до этого. Четырнадцать лет хождения по ночному Хогвартсу привели к тому, что я знаю все статуи по видам и именам, и все профессорские апартаменты тоже. Конечно, снаружи.
- Ну вот, теперь у тебя появляется великолепный шанс узнать апартаменты декана Гриффидора и преподавателя Высшей Нумерологии, твоего покорного слуги, изнутри.
- И ты думаешь, я подпишу нам обоим смертный приговор от руки профессора ЗОТИ, заместителя Директрисы Школы? Ну, уж если и не смертный, то Круциатусов мы получим порядком, - решаю я напугать Блейза, хотя знаю, что даже во время самой жестокой, третьей Войны, Рем ограничился несколькими Imperio. - Ты же не представляешь, что Ремус учудил после нашего с тобой вальса! Всего лишь тура вальса!
- И что же он сделал? Бросился душить, как Отелло Дездемону?
