Глава 96.
Но дверь Квотриуса внезапно оказалась закрытой, да на что! - на какое-то «подсмотренное» из головы Северуса весьма сильное черномагическое заклинание, а из-под двери пахло табаком. Да каким! Настоящим, гаванским.
- Квотриус, это я, Северус! Пришёл, вот, покурить с тобою, значит. Табакусом своим превосходным не поделишься со страждущим?
Дверь тут же отворилась изнутри, словно бы кто-то повернул ключ в замочной скважине.
- А-а, значит, Следящие чары я ещё не «выучил». - зло выплюнул Квотриус.
- Что ж один ты куришь? - раздражённо, в ответ ему, бросил Снейп.
Ему на ходу пришлось придумать латинскую форму глагола «курить» и теперь спрягать его по всем правилам латыни. А это ведь так утомляет и без того усталый мозг! Не говорить же пафосно, словно о воскурении благовонных, драгоценных масел, об обычном смолении табака, хоть и отменного, надо отметить это, качества.
- Тебя, о высокорожденный брат мой, и не оторвёшь ничем от грязных зрелищ, каковым является оргия, особенно с юными рабынями, как оказалось, - также раздражённо ответил брат.
Квотриус выглядел бы сейчас попросту смехотворно, если бы Снейпу было сейчас до смеха. Но Северус уже учуял запах настоящего, отличного табака с плантаций маггловской Южной Америки, знакомого ему по «его» времени. А Мастеру Зелий так хотелось покурить, чтобы расслабиться после неприятного зрелища, картины которого всё ещё маячили у него перед глазами, а ещё после предоставления, в общем-то чужим ему людям - Маменьке с Папенькой - «доказательств» своей «невинности», которые так нагло выставила напоказ проклятая, хитрая ведьма.
Он даже толком и не посмотрел на брата возлюбленного своего, Квотриуса, а сразу начал составлять программу минимум по последующим, необходимым действиям.
Накуриться хорошего табака, постараясь не довести себя до вялой гипотонии.
Попросить Квотриуса «отэнэрвэйтить» его и уж только потом заняться обоюдно приятным.
Можно попробовать ещё раз предложить себя брату, просто встав на четвереньки, сняв предварительно тунику, хотя опять на улице подмораживает. Ну хоть от этой позы должен же он возбудиться! Как хотелось Северусу, чтобы овладел им в полном рассудке нежный, чуткий, чувственный, любимый Гар… О-о, боги, всемогущий Мерлин, пречестная Моргана! Да что же в голове-то творится у Северуса - захотел, чтобы им овладел неопытный в амурных делах, кроме поцелуев, Гарри Поттер?!?
На Квотриуса, на Квот-ри-у-са переключиться нужно раз и навсегда, о Гарри… таком Гарри каким предстаёт он в мечтах ополоумевшего от поцелуев с ним зельевара, и речи идти не может! По крайней мере… пока. Вот сейчас ласково посмотреть и вперёд попросить табачку… Боги, это ещё что за неведомая ебаная хня?
А в руке у Квотриуса алел на конце, немилосердно осыпая пол пеплом, обрубок белого пергамента толщиною с мужское предплечье, да нехилого такого мужчины.
И… это держал, стараясь стоять непринуждённо и удерживая «штангу», покрасневший под недоумённым, в какой-то мере возмущённым и только, взглядом старшего брата, Квотриус, сотворивший подобное невообразимое хорошо запоминающееся ибланство.
Наконец, Квотриус осмелился заговорить с братом о своей «трубище мира», а как иначе назвать этот пергамент, алевший только потому, что Квотриус ежесекундно прикладывался к нему и задувал в себя со страшной силой.
- Почему получилась она, сигаретум, у меня… таковою, о Северус?
- Потому, что никогда не творил ты подобного рода достаточно сложных вещей. Да ты же вообще ничего ещё пока что не творил. Хотя ты, как маг Стихий, можешь сотворить даже, неподвластный никому из смертных, филофский ка… О, что-то я совсем не о том. Мы же начали о сигаретумах.
И Северус вмиг пояснил понятливому названному брату, как сотворить настоящие - да! Настоящие, не эрзацы! - сигареты.
Но нужно было предоставить Квотриусу образчик для подражания, а Северус до сих пор был страшно зол на всех и вся, особенно на себя подумавшего в… таком акцепте о Гарри. Ведь полукровке предстояло сотворить не почти безвкусные эрзацы, которыми пользовался Снейп для отдыха или сброса напряжения, которые надо было попросту взять числом, а не умением, но настоящий, действующий, как надо, табак!
- Как в голову тебе пришла мысль создать аромат именно таковой, о Квотриус мой, цветок невиданный, южный, орхидея, прошу только не закрывай лепестков своих обратно!
- Да был зол на всех и на тебя, о мой возлюбленный брат, вернувший меня к жизни, обозлился, о прости, молю, Северу-ус! Просто за то, что дозволил ты этим самцам самодовольным, дебелым Сабиниусам да вот ещё позор - домочадцам нашим прилюдно! - развлекаться с рабынями отца высокорожденного нашего. Они, рабыни то есть по закону принадлежват тебе, но пользуется-то ими отец наш. Ты же ни на единую взглядом похотливым, как на Гарольдуса не посмотрел.
- Из-за этого, а ещё потому, что ты весь пир смотрел на… драгоценного гостя своего, а не на меня. Верно, околдовал он тебя чарами неизвестными, ибо научил ты его заклинаниям многим, вот и применил он к тебе какие-то, ведомые вам обоим и ему, конечно.
А после, так вообще… остался ты смотреть на… этих высокорожденных скотов, совокупляющихся с твоею по праву говорящей скотиною. Вот и пришёл мне в голову замысел улучшить в значительной степени запах твоих сигаретумов, чтобы курять их и забыться в аромате именно таковом, полюбившемся мне сразу же.
- Только надо произносить : «Курить», так будет правильнее на мой взгляд, а в остальном, да, ты прав - я вёл себя сам непристойно, глядя на… них всех, а не на тебя, оплот души моей, орхидея моя нежная, цветок поистине диковинный.
- Значит, у меня получилось? Я сам себе не верю, не могу поверить! И… это действительно напоминает табакус?
- Да, и преотменнейшего качества табакус из мира, о котором весь Старый Свет узнает лишь через… Впрочем, это неинтересно.
- Но пойми и меня, о Квотриус, сила разума моего, должен же я был увидеть глазами своими хоть одну настоящую оргию ромейскую, о которых ранее лишь читал во множестве! Из-за сего лишь и остался глядеть на эту мерзость. Да ещё навсегда отвадить себя, упаси Мерлин, от женского общества, от навязчивой, как комар летом «супруги». Эти глупые высокорожденные клуши только и делали, что жадно глядели, как их мужья овладевали молодыми и не очень, бриттками…
- А некоторые ещё в это время и пищу вкушали, воистину ненасытные обжоры! Но хватит о сих непристойностях, я завершил их всего тремя хлопками в ладоши. А ещё я не собирался давать в обиду рабынь… своих, Сабиниусу и его сынам, пусть женщины и принадлежат все по очереди отцу нашему высокорожденнному, но заботиться о них должен я сам, по праву Господина дома. Как только игры любовные переросли в жестокость звероподобную, тотчас прервал я непотребные, бесчеловечные оргию и буфет.
- А что такое «буфет»? Странное слово. Сие есть на твоём родном языке?
- Да, времяпрепровождение, когда все едят стоя с большого, длинного стола холодные закуски, пьют игристое вино с пузырьками и очень сильно делают вид, что им весело. А употребил я слово это, дабы… ну, не знаю, как и передать. А-а, не передашь этого на бедной, убогой твоей латыни, - закончил только ещё больше разозлившийся Снейп, хотя, казалось бы, куда уж больше.
- Отчего же называешь ты язык Ойкумены всей цивилизованной столь ругательно? А как это возможно - вино да ещё и с пузырьками? Это суть еси брага?
- Нет! Не брага вовсе, но ты вообще не должен знать о подобном. Я опять проговорился, дери меня Мордред!
- Да что с тобою, о Северус, биение сердца моего живого, сие еси ты цветок южный, невиданный, как стал называть меня, о ты, меня из мёртвых поднявший и из безумия вытащивший!
- Просто сотвори пару сигарет, а? Должны они выглядеть вот так, смотри и запоминай. Ну да уж у тебя память отличная!
Снейп сотворил эрзац сигареты, уже тлеющий на конце - иначе он не умел, только уже горящие эрзацы. Научился в своё время, чтобы не заморачиватся о спичках, которые постоянно куда-то девались из-под
