значащих слова: что ты сказал, и он, не глядя на нее, повторил: погибший не Тертулиано Максимо Афонсо. Тревога Элены сменилась ужасом. А кто же он. Ваш муж. Этого нельзя было сказать иначе, в мире не существует подготовительных речей на такой случай, было бы бессмысленно и жестоко готовить повязку, еще не нанеся раны. В отчаянии Элена еще пыталась сопротивляться, противясь обрушившейся на нее катастрофе. Но ведь в газете написано, что у него были документы этого злосчастного Тертулиано Максимо Афонсо. Тертулиано Максимо Афонсо вынул из кармана пиджака бумажник, открыл, извлек из него удостоверение личности Антонио Кларо и протянул Элене. Она взяла его, посмотрела на фотографию, посмотрела на стоявшего перед ней мужчину и все поняла. Чудовищная очевидность фактов нестерпимо ярко высветилась в ее мозгу, она задохнулась и чуть не лишилась чувств. Тертулиано Максимо Афонсо подошел и крепко взял ее за руки, она попыталась их вырвать, но потом, обессилев, уступила, конвульсивные рыдания, сотрясшие ее грудь, удержали ее от обморока. Я тоже так плакал, подумал он, мы все плачем так, когда уже ничего нельзя сделать. А что будет теперь, спросила она из глубины колодца, в котором тонула. Я навсегда исчезну из вашей жизни, ответил он, вы меня больше никогда не увидите, мне бы очень хотелось попросить у вас прощения, но я не смею, это оскорбило бы вас. Ты не один виноват. Да, но моя вина страшнее, я проявил трусость, которая привела к гибели двух людей. Мария да Пас действительно была твоей невестой. Да. Ты любил ее. Она мне нравилась, мы собирались пожениться. И ты допустил, чтобы она пошла с ним. Я уже сказал вам, я проявил трусость, слабость. И ты пришел сюда, чтобы отомстить. Да. Тертулиано Максимо Афонсо выпрямился, отступил на шаг. Повторив движения, сделанные Антонио Кларо сорок восемь часов назад, он расстегнул пряжку на ремешке часов, положил их на стол, потом снял кольцо и положил его рядом. Он сказал: костюм, который сейчас на мне, я пришлю вам по почте. Элена взяла кольцо и посмотрела на него так, будто видела его впервые. Рассеянно, словно желая стереть несуществующий след, Тертулиано Максимо Афонсо потер большим и указательным пальцем правой руки безымянный палец левой руки, с которого снял кольцо. Никто из них не подумал, никто из них никогда не узнает, что отсутствие этого кольца на руке Антонио Кларо стало причиной двух смертей, но было именно так. Вчера утром в загородном домике Мария да Пас проснулась, когда Антонио Кларо еще спал. Он лежал на правом боку, его левая рука покоилась на подушке рядом с ее головой, у самых ее глаз. Мысли Марии да Пас были неясными, они колебались между благостной телесной истомой и закравшейся в ее душу странной тревогой, которую она не могла себе объяснить. Свет, проникавший сквозь щели в ставнях, все ярче освещал комнату. Мария да Пас вздохнула и повернулась к Тертулиано Максимо Афонсо. Его левая рука почти что закрыла ее лицо. На безымянном пальце виднелся побелевший след, какой оставляет кольцо, которое долго носили. Мария да Пас вздрогнула, подумала, что ей померещилось, что она продолжает спать и видит кошмарный сон, этот человек, как две капли воды похожий на Тертулиано Максимо Афонсо, не является им, Тертулиано Максимо Афонсо не носит колец с тех пор, как он развелся, след от кольца давно уже исчез с его пальца. Мужчина рядом с ней безмятежно спал. Мария да Пас осторожно выскользнула из постели, собрала свою разбросанную одежду и вышла. Она оделась в гостиной, она была еще слишком взволнованна и не могла все трезво обдумать и найти ответ на мучивший ее вопрос: неужели я схожу с ума. Она уже не сомневалась в том, что мужчина, привезший ее сюда и проведший с ней ночь, не был Тертулиано Максимо Афонсо, но кто же он и как это вообще возможно, чтобы в нашем мире существовали два совершенно одинаковых человека, одинаковых абсолютно во всем, имеющих одинаковое тело, одинаковые движения, одинаковый голос. Понемногу, как бы отыскивая нужные фрагменты головоломки, она начала сопоставлять события и действия, вспомнила загадочные недомолвки Тертулиано Максимо Афонсо, его скрытность, письмо, полученное из кинокомпании, его обещания когда-нибудь рассказать ей все. Но пока она еще не могла понять, кто тот мужчина, с которым она провела ночь, разве что он сам ей это скажет. Из спальни послышался голос Тертулиано Максимо Афонсо: Мария да Пас. Она не ответила, голос настаивал, он был нежным и вкрадчивым. Иди ко мне, еще рано. Она встала со стула и пошла в спальню. Остановилась в дверях. Он сказал: что на тебя нашло, почему ты оделась, раздевайся и ложись, праздник еще не закончился. Кто вы такой, спросила Мария да Пас и прибавила: от какого кольца у вас след на пальце. Антонио Кларо посмотрел себе на руку и сказал: ах, это. Да, это, вы не Тертулиано. Да, я не Тертулиано. Кто же вы. Пока тебе вполне достаточно знать, что я не он, потом можешь спросить у своего друга. Я спрошу, я хочу знать, кто меня обманул. Главным образом я, но он помог мне, вернее, у него не было другого выхода, твой жених отнюдь не герой. Антонио Кларо вылез из постели совершенно голый и подошел, улыбаясь, к Марии да Пас. Какая разница, я или он, хватит вопросов, ложись в постель. Мария да Пас в отчаянии крикнула: подлец, и выбежала из спальни. Вскоре вышел и Антонио Кларо, уже одетый и готовый ехать. Он сказал безразличным тоном: не люблю возиться с истеричками, я довезу тебя до дому и прощай. Через тридцать минут на большой скорости автомобиль столкнулся с грузовиком. На шоссе не было масла. Единственный свидетель сообщил полиции, что, хотя он полностью в этом не уверен, поскольку ему мешало солнце, бьющее в глаза, ему показалось, что двое ехавших в автомобиле людей боролись друг с другом.
Наконец Тертулиано Максимо Афонсо сказал: я мечтаю, чтобы настал день, когда вы сможете простить меня, и Элена ответила: простить – это всего лишь слово. Но у нас нет ничего, кроме слов. Куда ты теперь пойдешь. Попробую собрать осколки и замаскировать шрамы. Под именем Антонио Кларо. Да, ведь тот, другой, мертв. Элена замолчала, ее правая рука лежала на газете, на левой блестело обручальное кольцо, и пальцами той же руки она сжимала кольцо, принадлежавшее ее мужу. Потом она спросила: у тебя еще остался кто-нибудь, кто может называть тебя Тертулиано Максимо Афонсо. Да, моя мать. Она здесь, в городе. Да. Есть еще кто-то. Кто. Я. Но ведь мы больше никогда не увидимся. Это зависит только от тебя. Не понимаю. Я прошу тебя остаться со мной, занять место моего мужа, стать Антонио Кларо, продолжать жить его жизнью, раз ты ее у него отнял. Вы хотите, чтобы я остался здесь, чтобы мы были вместе. Да. Но мы же не любим друг друга. Как знать. Вы, может быть, начнете меня ненавидеть. Как знать. Или я возненавижу вас. Я иду на такой риск, это будет еще один уникальный случай, разведенная вдова. Но ведь у вашего мужа, наверное, есть родители, братья, сестры, как же я смогу заменить им его. Я тебе помогу. Он был актером, а я преподаватель истории. Это из области тех осколков, которые тебе предстоит собрать, все придет в свое время. Возможно, мы полюбим друг друга. Возможно. Не думаю, что я стану вас ненавидеть. А я тебя. Элена поднялась и подошла к Тертулиано Максимо Афонсо. Казалось, она хочет поцеловать его, но нет, не станем торопиться, что за вздор, не стоит забывать, что все должно прийти в свое время. Она взяла его левую руку и медленно, очень медленно, чтобы не торопить время, надела ему на палец кольцо. Тертулиано Максимо Афонсо легонько притянул ее к себе, и они остались стоять, почти рядом, почти обнявшись, на краю времени.
Через три дня были похороны Антонио Кларо. Элена и мать Тертулиано Максимо Афонсо сыграли на них каждая свою роль, одна оплакала сына, который не был ее сыном, другая делала вид, что покойник ей совершенно чужой. Сам Тертулиано Максимо Афонсо сидел дома, читая книгу о месопотамских цивилизациях, главу об арамеях. Зазвонил телефон. Не подумав, что это мог быть кто-то из его новых родственников, Тертулиано Максимо Афонсо взял трубку и сказал: слушаю. С другого конца провода голос, абсолютно такой же, как его, воскликнул: наконец-то. Тертулиано Максимо Афонсо вздрогнул, в том же самом кресле сидел, наверное, Антонио Кларо в тот вечер, когда он ему позвонил. Теперь этот разговор повторился, время одумалось и повернуло вспять. Вы сеньор Даниел Санта-Клара, спросил голос. Да. Я уже несколько недель ищу вас, вот я вас нашел. Что вам угодно. Мне бы хотелось встретиться с вами лично. Для чего. Вы, наверное, заметили, что у нас одинаковые голоса. Да, как будто похожие. Не похожие, а абсолютно одинаковые. Пусть так. У нас не только голоса одинаковые. Не понимаю. Любой, кто увидел бы нас вместе, мог бы поклясться, что мы близнецы. Как это Близнецы. Более чем близнецы, мы совершенно одинаковые во всем. Давайте закончим этот разговор, я занят. Вы мне не верите. Я не верю в то, чего не может быть. У вас есть две родинки на правом предплечье, одна рядом с другой. Есть. И у меня тоже. Это ничего не доказывает. У вас есть шрам под правой коленкой. Есть. У меня тоже. Тертулиано Максимо Афонсо глубоко вздохнул, потом спросил: откуда вы звоните. Из телефонной кабины недалеко от вашего дома. А где мы могли бы встретиться. Где-нибудь в укромном месте, без свидетелей. Разумеется, мы ведь не балаганная диковина. Голос предложил встретиться в парке на окраине города, и Тертулиано Максимо Афонсо сказал, что согласен. Но туда не проехать на машине, заметил он. Тем лучше, ответил голос. Я тоже так думаю. Там за третьим озером есть роща, я буду ждать вас в ней. Возможно, я приду раньше. Когда. Приблизительно через час. Хорошо. Хорошо, повторил Тертулиано Максимо Афонсо и положил трубку. Он взял лист бумаги, написал: я вернусь, не поставив подписи. Потом пошел в спальню, выдвинул ящик, в котором лежал пистолет, взял его, вынул и зарядил магазин. Он переоделся, надел чистую рубашку, галстук, брюки, пиджак, самые лучшие ботинки. Засунул пистолет за пояс и вышел.
Жозе Сарамаго
Прежде чем стать профессиональным писателем, перебрал много профессий: он был слесарем, чертежником, служащим отдела здравоохранения, сотрудником издательства, переводчиком и журналистом. В 1947 году вышел его первый роман 'Грешная земля' (Terra do Pecado). Затем последовал длительный перерыв, и только в 1966 году Жозе Сарамаго напечатал сборник своих стихов. В течение 12 лет он работал литературным директором издательства, а также выступал в качестве литературного критика в прогрессивном журнале 'Сеара Нова' (Seara Nova). Из 11 его романов более известны последние девять. Это 'Поднявшиеся с земли' (Levantado do Chao, 1980), 'Воспоминания о монастыре' (Memorial do Convento, 1982), 'Год смерти Рикарду Рейша' (O Ano da Morte de Ricardo Reis, 1984), 'Каменный плот' (A Jangada de Pedra, 1986), 'История осады Лиссабона' (Historia do Cerco de Lisboa, 1989), 'Евангелие от Иисуса' (O Evangelho Segundo Jesus Cristo, 1991), 'Эссе о Слепоте' (Ensaio Sobre a Cegueira, 1995), 'Все имена' (Todos os Nomes, 1997) и 'Пещера' (A Caverna, 2000). 'Воспоминания о монастыре' – фантастическая средневековая история двух влюбленных, спасшихся от Инквизиции на летающей машине. Федерико Феллини говорил, что это один из самых интересных романов, которые ему приходилось читать. В 1990 году по 'Воспоминаниям' в миланском театре La Scala была поставлена опера Baltasar and Blimunda. 'Слепота', аллегорический роман о распаде цивилизации из-за необъяснимой эпидемии слепоты. 'Евангелие от Иисуса', наиболее известная книга Сарамаго, была удостоена Нобелевской премии и вызвала бурную полемику в Португалии, да и в других странах Европы. Московский литературовед Ольга Славникова считает, что 'роман Жозе Сарамаго задевает чувства верующих не меньше, если не больше, пресловутого фильма Мартина Скорсезе 'Последнее искушение Христа'.
Как и многие Нобелевские лауреаты последних времен, Сарамаго – человек левых политических взглядов. В 1999 году он вместе с 300 известными европейскими интеллектуалами подписал письмо, осуждающее бомбардировки Сербии. В том же году писатель был кандидатом в депутаты Европарламента по списку компартии Португалии.
[1] Инеc де Кастро (1320-1355) – реальная фигура португальской истории, ставшая прообразом многих литературных персонажей.
