Русская поэзия Китая: Антология

1942

НИКОЛАЙ АЛЛ

«Я выпил стакан эмигрантской отравы…»

Я выпил стакан эмигрантской отравы,
Я высушил сердце в ненужных боях.
А там все другое — и птицы, и люди, и травы,
Там, в наших родных и далеких краях.
Все чаще и чаще мне память приносит
Степной аромат зеленеющих трав.
А годы летят и летят — их уносят
Осенние жуткие злые ветра.
Я помню — лягушки кричат на болотце.
День тихий и жаркий. Желтеет ковыль.
Скрипит журавель над студеным колодцем,
А тройка вздымает горячую пыль.
Белеют вдали деревенские хатки,
Стада разбрелись по широким лугам.
А запах полей — одуряюще сладкий,
И птиц над полями торжественный гам…
А здесь, на чужбине, все скучны и странны:
Я им непонятен, они мне чужды…
Я знаю, что скоро затянутся раны
Слепой, безрассудной и тяжкой вражды.

«Что я могу еще сказать…»

 Что я могу еще сказать —
                                            оторванный, забытый…
Туман невзгод в моих глазах —
                                             они еще открыты.
Кто шепчет мне о прошлых днях
                                             среди бессонной ночи,
Ах, кто преследует меня,
                                             кто нож о сердце точит!..
Куда летит мои мечты,
                                            былое воскрешая…
Родные степи, Кремль, Батый —
                                            то ты, о Русь святая.
Средь ночи слышу перезвон
                                            московских колоколен…
Москва, Москва — ты мой амвон,
                                            люблю тебя до боли.
Горит сильней в моей груди
                                            сжигающее пламя.
Не мучь меня, оставь, уйди,
                                           предательская память…

«Эх, Москва, Новгород Великий да Суздаль…»

Эх, Москва, Новгород Великий да Суздаль,
Эх, Россия-матушка, горемычная земля —
Прокатилась по тебе молодецкая удаль,
По твоим богатым и широким полям.

А теперь — по бесплодному и мертвому полю,
По ровным и бескрайним степям
Песня гуляет про позор да неволю,
Плач несется вслед гремячим цепям.

И куда ни кинь — все тюрьмы да остроги,
И куда ни глянь — все могилы да кресты,
Обиваешь теперь ты другие пороги,
И по-прежнему свет тебе опостыл.

И не оставили тебе ни хлеба ковриги,
Не забыли разметать по полям стоги…
Ну что ж, надевай теперь железные вериги,
Да плачь безысходно у придорожных могил…

ПЕТЕРБУРГ