Русская поэзия Китая: Антология

и клубы тающего дыма,
и наступающая ночь.

Но с грустью горькою и едкой
не отрываясь смотришь ты,
как вянут жалостно за сеткой
его прощальные цветы…

Как осознать, что скрыт в скитаньи
свободы сладостный исток,
когда белеет на диване
слезами смоченный платок?

А темнота под свод небесный
уже вползла, и твой вагон
уносит в даль и в неизвестность
бескрылый огненный дракон.

О МОЕЙ СОБАКЕ

Пчелы снежные жалят лицо —
разлетевшийся по ветру улей.
Разукрасили наше крыльцо
леденцы остеклевших сосулек.

В небе, взлетом означив дугу,
ворон плещется черною тряпкой.
Застудил на холодном снегу
ты мохнатую рыжую лапку;

звонко лаешь на мерзлом мостке,
роешь вспухший сугроб на пригорке,
на собачьем своем языке
выражая наивно восторги.

А потом, возвратившись домой,
перед жарко затопленной печью
я забуду тебя за тоской
и печалью моей человечьей!

Лишь когда отуманит зола уголь,
тлеющий пепельным мохом,
ты встревожишь меня из угла
деликатным задумчивым вздохом.

Там, свернувшись мохнатым клубком,
ты за мною следишь неустанно,
как грущу над последним письмом,
для тебя непонятным и странным.

ФЕДОР КАМЫШНЮК

НЕИЗБЫВНОЙ ПАМЯТИ А. БЛОКА

…Ты в поля отошла без возврата…
Да святится имя Твое…

I

Ты в поля отошел без возврата —
Да святится имя Твое!
Небо кровью пожарищ объято,
Закровавлено зорь острие.

Ты в поля отошел, светлоликий,
В снеговые поля тишины.
Здесь безумятся черные крики,
Пляшут молнии жуткой весны.

Ты в поля отошел без возврата