Путь до его приезда она побудет жабой.
Ява со всеми предосторожностями выглянул в соседнюю комнату, Мэргрилд тут же заметила его и негодующе квакнула.
- Так не полагается, - Алина присела и выдвинула нижний ящик стола. – Куда девался сахар?
Ява протянул ей упаковку сахара.
- Провела бы ты целый день с баньши, по-другому бы заговорила. Между прочим, к приходу Ньялсаги она собиралась превратиться в серую кошку. Думает, что это очень остроумно.
Алина задумалась.
- Она говорила, что я одета, как служанка. Слышал?
- Слышал.
Алина прихватила чашку и направилась в другую комнату.
- Ладно, пусть будет жабой, я не против…
…Когда на улице совсем стемнело, в агентстве появился Ньялсага.
В сопровождении веселой Лукерьи, он вошел в комнату, увидел жабу, сидевшую на столе и замер.
- Баньши Мэргрид в облике жабы? И давно она так?
- Давненько, - признался Ява.
- И ты не стал превращать ее обратно?
- Не стал.
Ньялсага перевел взгляд на Алину, та развела руками.
- Я тут не при чем!
Ньялсага сел в продавленное плетеное кресло и задумался.
- Она немного шумновата, эта баньши. Не знаю, как Яве, а мне очень хотелось тишины, - начала Алина рассудительным тоном. - Хотелось отдохнуть после рабочего дня. Сам понимаешь, в школе постоянно галдят дети, дома – соседи за стеной…
- Точно, - поддакнул Ява.
- Тебе надо научиться ладить с людьми, - отвлекся от размышлений Ньялсага. - У меня тоже были шумные соседи, но я с ними прекрасно поладил!
- Как тебе это удалось? - изумилась Алина.
- С соседями очень важно установить дружеские отношения, - назидательно сказал Ньялсага. – Сначала, конечно, надо познакомиться. Это делается очень просто: заглядываешь к ним на огонек, просто так, по-приятельски и говоришь: «Добрый вечер, какое прекрасное полнолуние сегодня! Я – ваш новый сосед, граф Цепеш, но вы зовите меня просто Дракула!».
Жаба-Мэгрид на столе квакнула, и Яве показалось, что он различил что-то вроде одобрения в коротком, но выразительном «ква!».
- Это была шутка? – поинтересовалась Алина. - Конечно, шутка, я сразу догадалась!
- Это, Алина, чистая правда.
Ньялсага покосился в сторону соседней комнаты, откуда доносилось возмущенное бормотание жабы.
- Кажется, она сильно не в духе?
- Не то слово, - сказал Ява.
- Тогда пусть будет жа… э-э-э, пусть сидит в коробке. На всякий случай. До рассвета не так уж далеко.
…Ранним утром на пустынном морском берегу случайных людей, как правило, не бывает, а потому – никто не увидел, как вместо большой бурой жабы на песке возникла разъяренная баньши Мэргрид. Глаза ее сверкали, руки были уперты в бока.
- Приказываю вам всем немедленно… - дрожащим от ярости голосом начала она.
Но в этот миг из-за моря показался край солнца. Свет ударил в глаза баньши, она зажмурилась, а когда снова открыла их, перед ней лежала узкая тропа, убегающая в ночной сад, обнесенный покосившимся забором. Калитка в сад была приоткрыта.
- Свободной дороги, Мэргрид! – торопливо перебил ее Ньялсага, указывая на тропинку. – Свободной дороги!
И баньши Мэргрид исчезла.
… Поздним утром Ява оставил машину возле большого торгового центра - далековато, конечно, можно было найти парковку и поближе, но как отказать себе в удовольствии лишний раз пройтись по шумным улицам, ведущим к заливу? Ньялсага утверждал, что у города имеется собственная аура, сине-зеленая, как морская волна. Ява чародеем не был, и ему не дано было видеть магической ауры, мерцающей над улицами и площадями, но в словах Ньялсаги он не сомневался.
Кругом кипела веселая жизнь: пахло кофе и морем, сверкали зеркальные двери отелей и дорогих магазинов, по широкой мостовой мчались огромные экскурсионные автобусы – не зря же именно этот район в путеводителях для туристов, пышно именовали «сердцем города»! Но у Явы на этот счет имелось собственное мнение. Он точно знал, что сердце города, его душу, его суть искать нужно вовсе не в деловых нарядных кварталах с небоскребами и зеркальными витринами. И если свернуть с широкого проспекта в любой переулок, ведущий к морю – вот тогда-то беспечному путешественнику и откроется совсем другой город.
На здешних улицах, узких и кривых, бродили люди, выглядевшие так, будто только что ступили на эту землю с кораблей, над которыми развевались флаги никогда не существующих государств. Здесь тянулись прилавки, заваленные самым фантастическим товаром, цветочницы предлагали экзотические растения, а из множества ресторанчиков и закусочных доносились запахи непривычной еды. В магазинчиках и лавках торговали всякой всячиной: редкими пряностями, пестрыми шалями, шарфами, расписными зонтиками. Старинные браслеты и кольца с бирюзой грудами лежали на медных подносах, рядом с пестрыми коробками восточных благовоний, яркие наряды в витринах невольно притягивали взгляд: то ярко-зеленые короткие пальто, то башмаки с бубенчиками, то шляпы, украшенные цветами и фруктами или накидки, затканные золотом и серебром. Крошечный магазинчик на углу торговал старинными музыкальными инструментами, а в подвальчике через дорогу можно было купить древние карты звездного неба.
Сотни раз приходилось бывать здесь Яве, но толком разобраться в сложном переплетении прибрежных улочек ему так и не удалось. Он точно помнил, что совсем недавно, вот на этом самом месте находилась чайная лавка и ее хозяин, старый китаец, как-то протянул проходившему мимо человеку крошечную чашечку чая. Бледно-зеленый напиток имел горьковатый привкус и сначала не очень-то понравился Яве, но позже он внезапно ощутил странное спокойствие, позволяющее на миг подняться над шумом и суетой прибрежных улиц и почти понять что-то очень важное.
Но когда он пришел сюда во второй раз, чайный магазинчик бесследно исчез, на его месте оказалась лавка, торгующая благовониями и бородатый толстый хозяин, сидевший за кассой, шумно клялся, что торгует здесь уже много лет, и ни о каком чайном магазине он и не слыхивал. Однако, через недельку- другую магазинчик вновь объявлялся на прежнем месте, а торговца благовониями никто не мог припомнить.
Рыбные лавки, магазины старинных часов, лотки с цветами и лавки со сладостями пропадали и снова появлялись - каждый раз на другом месте. Обнаруживались новые переулки, а знакомая улочка, по которой Ява столько раз сбегал к морю, внезапно заканчивалась тупиком или крошечным пятачком, где стояло несколько столиков, повар жарил на открытом огне рыбу и жонглер, развлекая посетителей, запускал в небо сверкающие кольца.
Словом, прибрежные улицы жили собственной загадочной жизнью, и Ява подозревал бы, что тут не обошлось без магии, если б не знал совершенно точно: никакой магии в этом мире не существовало.
Он миновал несколько узких улиц, заполненных обитателями квартала, любопытными зеваками и туристами, свернул под навес и пошел длинными переходами. По обеим сторонам тянулись освещенные витрины, в одной из них стояли крошечные круглые аквариумы с тропическими рыбками, сверкающими, как драгоценные камни.
