Он тихонько посмеялся.
-Такая моя служба!
Кемен пожал плечами и двинулся вперед, но дядюшка Фю ухватил его за локоть.
- Погоди, медовый мой, сахарный, - пальцы у старого некроманта оказались неожиданно крепкими, а хватка – железной. - С тобой беседа еще впереди будет, а сейчас его одного ждут, - он кивнул на Ньялсагу. - Вы уж на меня не серчайте, я-то ведь кто? Так, всего лишь курьеришко… мне сказали, я и передал!
Он отпустил руку Кемена, посмотрел на него и с сожалением покачал головой.
- И как я тогда не доглядел, голубчик, как оплошал? Подвели меня химеры! Нужно было Морене поручить, уж старая подруга никого бы в живых не оставила… ну, да ладно, беда-то поправимая, - он повернулся к Ньялсаге. - Вперед ступай, а я уж за тобой следом поплетусь, не торопясь, по-стариковски…
…Ява опустился на табурет возле стойки и махнул рукой бармену. Тот подскочил, узнал, чего желает клиент, и буквально через минуту, проявляя чудеса расторопности, поставил перед ним высокий стакан, наполненный прозрачным напитком, с кубиками льда и листочками мяты на дне.
- Старая знакомая, - пробормотал Ява, покачал головой и залпом выпил половину стакана. Многообещающе поблескивала батарея самых разнообразных бутылок в баре, возле которого колдовали два бармена, добавляя в бокалы то лед, то напитки, будто готовили неведомые зелья, а на большом экране телевизора транслировали какую-то спортивную передачу.
Кто-то опустился на табурет рядом с ним. Ява отпил еще глоток и покосился в сторону: девушка, красивая.
Он вздохнул и потер ладонь, все еще помнившую ощущение шероховатого прохладного камня.
Девушка спросила о чем-то, но Ява, погруженный в мысли, не расслышал.
- Что? – переспросил он.
Девушка улыбнулась.
- Я спросила, как вам нравится «Химера»?
- Кто?! - насторожился Ява, вспоминая стук сердца каменного чудовища. Было в этом звуке что-то зловещее, страшное, словно какая-то темная сила, заключенная в высеченную из гранита фигуру, терпеливо ждала своего часа, уверенная, что дождется.
Девушка улыбнулась.
- Этот клуб. Нравится?
– Ах, клуб, - спохватился он и разом допил содержимое стакана, словно лекарство. - Да, конечно. Нравится. Особенно посетители! А украшение зала гранитная химера – вообще выше всяких похвал!
Он покосился в сторону зала с фонтаном. Сидевший на стульчике дядюшка Фю, заметил взгляд Явы и добродушно улыбнулся.
- Только немного шумновато, - проговорила девушка.
- М-м-м… да, есть такое.
- И душновато.
- Ага.
- Зато на улице прохладно. И погода хорошая.
Ява вздохнул. В любой другой чудесный вечер прекрасной незнакомке недолго пришлось бы страдать от одиночества, но сегодня…
Он отодвинул пустой стакан и снова посмотрел на дядюшку Фю.
- Знаешь, красавица, - Ява задумался на мгновенье, как бы выразиться помягче. – Ну, просто не хочется…
Громким военным маршем затрезвонил в кармане мобильный телефон.
Ява отошел от барной стойки и поднес мобильник к уху.
- Говорит Бахрам! Это защищенная линия?
- Защищенней некуда.
- А где Ньялсага? Его телефон не отвечает.
Ява с беспокойством огляделся.
- С Гинзогой говорит. А я тут как на иголках сижу, гадаю, зачем он ей потребовался.
- С ведьмой? Ладно, тогда слушай ты…
…Пробираясь сквозь развеселую толпу, Ньялсага с тревогой размышлял: что понадобилось от него Гинзоге? Он посмотрел кругом: что почувствовали бы люди, узнай, что среди толпы бродят вампир, некромант, оборотень, а в соседней комнате притаилась, словно змея перед броском, мертвая ведьма?
В соседнем зале было на удивление малолюдно, будто люди, чуя что-то, избегали заходить сюда. Не крутились у бильярдного стола игроки, не бродили подвыпившие посетители, одна лишь Гинзога сидела на бархатном диванчике возле стены и наблюдала за чужой жизнью с холодным интересом.
Стоило Ньялсага войти, как следом появился вампир Трефалониус, а минуту спустя пожаловал и дядюшка Фю, не забыв улыбнуться заклинателю самым приветливым образом.
- Что тебе?
Гинзога улыбнулась, но улыбка мертвой ведьмы не затрагивала ее глаз: они по-прежнему оставались холодными и безжизненными.
- Как ты неучтив, бессмертный заклинатель, - упрекнула она.
- Ты обманом собираешься заполучить в Свору ничего не подозревающих людей, продать меня и моих друзей Сумеречному Ордену – и ждешь от меня учтивости?
Гинзога усмехнулась, поправляя кружевную накидку. Маленький арбалет, висевший на поясе, почти терялся в складках платья.
- Присядь, - она похлопала ладонью по дивану рядом с собой.
- Хочу поговорить с тобой.
Ньялсага обошел диван и опустился в кресло, что стояло сбоку от Гинзоги.
- Значит, ты видишь магическое сияние у других, заклинатель?
- Ауры? Вижу.
Ньялсага бросил незаметный взгляд на арбалет.
- Что ты для этого делаешь? Читаешь заклинание, призываешь на помощь духов?
- Ничего. Достаточно коснуться руки другого человека… или не человека.
Гинзога протянула руку.
- Прикоснись и расскажи, что увидишь.
Ньялсага не шевельнулся.
- Ничего не увижу: ты – мертва, а у мертвых нет ауры.
Ведьма откинулась на спинку дивана и прикусила губу.
- Уже разузнал про меня? Чувствую, здесь не обошлось без потомка Хэрвелла?
Она посмотрела на Ньялсагу, но тот промолчал.
- Он слишком любопытен. Не люблю таких. Трефалониус! Напомни мне об этом случае позже, - небрежно бросила Гинзога. - Запиши куда-нибудь…
Вампир молча поклонился.
Ньялсага снова взглянул на арбалет - необходимо было разобраться, какими чарами он защищен. Ньялсага приготовил для этого подходящее заклинание, но произносить его следовало про себя и как можно медленней, чтобы Гинзога не почуяла чужую магию.
- Что еще тебе известно обо мне? – поинтересовалась ведьма, играя концами пояса.
Ньялсага взглянул в пустые глаза ведьмы.
- Например, то, зачем тебе понадобились чародеи Сумеречного Ордена. Они отказали в твоей просьбе, не так ли?
Гинзога выпрямилась.
- Откуда ты знаешь?!
- Догадаться нетрудно. Ты просила, чтобы они сняли с тебя смертельное проклятие, но те-кто-в- сумерках сделать это не пожелали.
