С полевого аэродрома мы перелетели под Петрозаводск, где базировались И-15 и СБ 72–го смешанного авиаполка, которым командовал полковник Шанин. Базу возглавлял полковник Ларионов. Мы остались довольны состоянием аэродрома.
— Чувствуется, люди любят порядок, — одобрительно отозвался Конец о командире полка и начальнике базы.
Армейских аэродромов оказалось до крайности мало. К тому же находились они далеко от границы. Это, разумеется, снижало боевые возможности авиации.
— Надо посмотреть, что представляют собой приграничные озера, нельзя ли их приспособить под аэродромы, — подал идею Копец.
Его горячо поддержали инженеры. Зима стояла на редкость морозная, и прочность льда вполне обеспечивала взлет и посадку самолетов. Чтобы не рисковать понапрасну, сначала на облюбованные озера направили специалистов. Они проверили состояние льда, сделали необходимые расчеты. Их заключение было обнадеживающим: лед выдержит.
Свои соображения об использовании озер Копец изложил командующему ВВС округа. Тому понравилась сме лая идея, и он без всяких проволочек утвердил наш план.
Оставалось направить туда аэродромную технику, укатать снег, завезти все необходимое для боевой работы. К этому времени прилетел Арам Арутюнян и буквально за несколько дней создал новый аэродром неподалеку от финляндской территории. Он всегда поражал меня своей кипучей деятельностью, а на этот раз превзошел все ожидания.
Вскоре на прежнем аэродроме приземлились самолеты И-153 14–й авиационной бригады. Командовал ею генерал — майор авиации Е. Я. Холзаков, а начальником политотдела был Федор Филиппович Морозов, ставший впоследствии начальником политотдела воздушной армии. Этот аэродром и избрал для своей базы Арам Арутюнян. Отсюда ему было легче командовать тыловымп подразделениями.
Когда развернулись боевые действия, в наше распоряжение передали авиационную бригаду ДБ-3 (командир — Борис Токарев, комиссар — Королев), отдельный полк ТБ-3 и несколько отрядов, вооруженных самолетами Р-5.
На аэродроме становилось тесно, поэтому истребительные полки 14–й бригады, которыми командовали Китаев и Неделин, пришлось перевести на новую площадку.
— Но там ведь пп жилья и вообще ничегошеньки нет, — пробовал было упрямиться Китаев.
— Нет, так будет. Не забывайте, что дело имеете с Арутюняном. Он все, что надо, из?под земли достанет, — успокоил командира полка Конец.
…Война с Финляндией с самого начала стала для нас суровым испытанием. В иные дни морозы доходили до 50 и более градусов. Выпал обильный снег. Дороги замело. На них создавались пробки, ликвидировать которые не удавалось в течение многих часов. Поэтому с подвозом случались большие перебои. Хлеб превращался в камень. Солдаты в шутку говорили:
— А ну?ка, старшина, отпили нам полбуханочки.
Собственно, это была даже не шутка. Морожепый хлеб действительно пилили пилой.
Управляться с самолетами было не легче. Нередко моторы на ТБ-3 не удавалось запустить в течение суток. Техники и мотористы ходили с обмороженными лицами, распухшими руками. Не меньше их страдали и шоферы, особенно водители специальных машин. Масло на морозе загустевало настолько, что заправить им самолет не представлялось никакой возможности. Оно делалось как вар. Не раз случалось, что на самолетах СБ от сильного холода лопались масляные бачки.
Однажды перед наступлением надо было нанести по переднему краю обороны противника бомбовый удар. Самолеты 72–го полка вовремя поднять не удалось. Вызвал меня командующий армией Г. М. Штерн. Рядом с ним стоял Копец и нервно похрустывал суставами пальцев. С ним разговор уже состоялся. Очередь дошла до меня.
— Авиация не выполняет своих задач, а вы в это время проводите беседы с комсомольцами. Сейчас же отправляйтесь в Петрозаводск и наведите на аэродроме порядок.
Штерн был спокойным и на редкость деликатным человеком. Но тут и он не сдержался, потому что речь шла о судьбе людей, наступающих на сильно укрепленную оборону противника.
Я поспешно вышел из кабинета командующего, сел в машину — и на аэродром. Там в готовности номер один стоял связной самолет.
— Под Петрозаводск! — приказал я выбежавшему из тепляка летчику.
К самолету с трудом пробился автостартер, крутнул винт раз, другой — мотор не заводится. Ну, думаю, час от часу не легче. Сижу в открытой кабине, продрог до костей, а мотор безмолвствует.
— Прошло всего двадцать минут, как прогревал, — говорит испуганно летчик, — а уже морозом схватило…
Натужно воя, автостартер долго крутит винт. Наконец мотор заработал.
Прилетев на аэродром, я спросил, почему полк бездействует. Шанин, инженер и начальник базы растерянно разводят руками:
— Мороз. Все сковало. С самого рассвета бьемся.
Вижу, люди трудятся на совесть, даже рукавицы побросали, голые руки примерзают к металлу. Что делать? Руганью положения не исправишь. И вдруг один из техников предлагает:
— Давайте закатим бочку с маслом в баню, разогреем как следует, а потом зальем в самолетный бак.
Смекалистый парень. Молодец. Идея понравилась всем.
Начали даже удивляться, почему не могли додуматься до такой простой вещи раньше. Вскоре дело пошло на лад. Затопили баню, подогрели масло и заправили им самолеты. На стоянке весело заработали моторы. Люди заулыбались и стали подбрасывать на руках инициативного техника.
Прошло немного времени, и вся группа машин, выделенных для поддержки наступающей пехоты, вырулила на старт, поднимая тучи снежной пыли. Взмах флажком — и самолеты один за другим поднялись в звенящий от мороза воздух.
По телефону сообщаю Ивану Ивановичу и докладываю Штерну, что самолеты ушли на задание.
— Вот это другой разговор, — с удовлетворением сказал командарм. — Так работайте и впредь. А то беседа… Ее можно провести когда угодно. Поняли? Сорвете еще раз боевой вылет — и вам, и Ивану Ивановичу не поздоровится.
В минуты недовольства Штерн был крутым, и тогда лучше не попадаться ему на глаза. Но гнев быстро проходил, уступая место обычной для командарма деликатности.
Способ подогрева масла, предложенный опытным техником, натолкнул на мысль сделать что?то подобное и в других частях. Я рассказал об этом инженеру М. М. Шишкину, и он срочно распорядился использовать для подогрева масла и воды все мало — мальски подходящие на аэродромах помещения. А позже где?то раздобыл водомаслогрейки.
Нашлись умельцы, которые соорудили брезентовые рукава наподобие пожарных шлангов. Горячий воздух от печек подавался по ним к моторам самолетов и под капоты автомобилей. Нельзя было без присмотра оставлять машины на ночь, и мы организовали дежурство техников и шоферов.
Все это сейчас кажется мелочью. Но тогда мы высоко ценили такую рационализацию. Шутка сказать: раньше с машинами маялись сутками, теперь же на то, чтобы привести их в действие, уходило всего несколько минут.
Во время очередной встречи со Штерном я доложил ему о смекалистом технике. Командующий распорядился вызвать его в штаб армии, чтобы он поделился своим опытом с ннженерами — автомобилистами. В наземных ча стях водители тоже мучались на морозе не меньше, чем наши. Нехитрая выдумка, а как она упростила дело.
Техника Штерн наградил и с почестями отправил в свою часть. А командира полка, не сумевшего вовремя обеспечить вылет самолетов на боевое задание, освободил от занимаемой должности. Вместо него был назначен опытный командир Ю. Таюрский, а начальником штаба — и. И. Брайко.
Финской авиации в полосе нашей армии было мало. Несколько раз мы видели, как небольшим группами и поодиночке пролетали «фоккеры» и «бристоль — бленхеймы». Дважды сбросили они по нескольку бомб неподалеку от штаба армии, не причинив нам никакого ущерба, если не считать разбитой
